Я Распутин (СИ) - Вязовский Алексей

– Так это в любой конторе вам сделают.

– В любой не годится. Есть такие вещи, которые людям со стороны знать не надо. Не, ничего противозаконного, – объяснил я, увидев у Георгия на лице сомнение, – просто что знают трое, знает и свинья. Делу ущерб выйти может. На-ко вот, почитай.

Щекин взял у меня программу партии и углубился в чтение. Вот сразу юрист виден – не пробегает глазами, а каждую мелочь вникает. Ценный кадр.

– Так это, Георгий Ефимович, – поднял он на меня глаза, – почти толстовство.

– Почти, это верно. Только мы полагаем, что на силу надо отвечать силой, а так все сходится. Так как, Георгий Спиридонович, пойдете к нам? Жалованьем не обижу.

– Так я же как минимум поднадзорный, или, скорее, административно ссыльный. Если не заключенный.

– Это мы поправим, не сумлевайтесь.

– И как же? – скептически прищурил глаз правовед. – В градоначальстве влияние имеете?

– Поднимай выше, Егор. К царю вхож.

Вынул из кармана и показал номер газеты Слово, в котором общий парадный снимок царской семьи вместе со мной. Жора в удивлении покачал головой.

– А ты как думал. Такое дело только снизу никак не поднять, поддержка сверху нужна. Твоего графа Толстого Синод вон, шибко не любит, оттого дело медленно идет. А мне мешать не посмеют. Ну, или будут так, по мелочам покусывать.

Говорили больше часу, все Щекин выспросил, обо всем осведомился. обстоятельный парень. И согласился.

А тут Григорьев и второго привез. Ну, этот послабее оказался, хоть и целый поверенный. По петербургским гостиным прогрессивные речи слушал, сам говорил и прямая бы дорога ему в кадеты, да вот дружок детства и юности попросил чемоданчик на квартире сохранить, а потом за ним придут.

Ну и пришли. Охранное отделение и человек пятнадцать городовых – бомбы в том чемоданчике были, а дружок тот в бега подался, известный в подпольных кругах человек. А бомбы – это вам не газетки-листовочки и тем более не пафосные речи перед господами интеллигентами о народных страданиях. Так что сгребли милейшего Сергея Алексеевича Варженевского в Кресты не задумываясь. А там он имел массу времени подумать о своей несчастной судьбе и шансу вырваться на волю обрадовался несказанно.

Взбрыкнул, правда, когда я ему обозначил, что начальником будет не он, а Щекин. Как же так, он помощник, а я целый поверенный!

– У нас, Сергей Алексеевич, я решаю, кто начальник, а кто подчиненный. Не устраивает, буду другого искать.

– Нет-нет, что вы! Просто… некомильфо… коллеги засмеют…

– Ништо, мы твоим калекам не скажем ничего, то наше внутреннее дело.

Получил я на них все бумаги честь по чести, Евстолию за труды четвертной отсыпал, он поначалу отказываться вздумал.

– Бери, бери. Без тебя я бы тут и за неделю не управился.

Так что расстались довольные друг другом, визитку ему с адресом и телефоном оставил, будем понемногу прикармливать.

Юристам по дороге на Обводный сразу задачу объяснил – во первых, все документы партии, общины и трудовых колоний просмотреть, проверить и доложить, что там надо поправить-дополнить или в порядок привести. А попутно думать, каким образом нам с «Мироедом» на европейский рынок вылезти.

На праздниках «выстрелило» Слово. Тиражи резко скакнули, газета раскупалась «влет». А все почему? Потому, что я притащил Перцову первый русской кроссворд современного вида. Составлял его я его долго и мучительно, страдал над выбором темы. Потом все-таки остановился на монархии – имена царей и цариц, места коронаций и все такое прочее. Ответы, разумеется, шли в следующем номере, который пришлось трижды допечатывать.

– Это невообразимо! – главный редактор долго тряс мне руку – У Ведомостей тираж 30 тысяч, а мы на прошлом номере сделали сорок шесть! Чистый доход больше пяти тысяч рублей. Это вместе с платой за объявления. Я кстати, без вашего ведома поднял стоимость. Надеюсь, Григорий Ефимович…

– Надейся, надейся – я уселся в кресло Перцова, потер руками лицо. Устал. Такая беготня, что впору собственным автомобилем обзаводится – в Царское катаюсь словно на работу. Вот и Николай, поразгадовав кроссворд, затребовал меня срочно во дворец. Прям с самого раннего утра. Не давалось ему два слова и кроссворд не сходился. Пришлось ехать, помогать, обещать придумать к следующему номеру новую головоломку. Причем женскую, специально для Аликс. Которая тоже примчалась с раскрытой газетой. Ее не давались аж целых пять слов – он и ясно, история русской монархии она, конечно, учила перед помолвкой, но знала не так хорошо, как Никса. Вот Василия Шуйского, например, забыла. А подглядывать в энциклопедии, гордая Аликс, разумеется, считала ниже своего достоинства.

Финалом этой сцены стало появление в Палисандровой гостиной роскошно одетой женщины с породистым, но сильно постаревшим лицом. На голове у нее поверх сложной прически была бриллиантовая диадема. Все тут же встали, будто в задницу уколотые.

– Матушка! – Николай метнулся к матери целовать руку. Аликс обидчиво поджала губы.

Да, это была Мария Федоровна – вдовствующая императрица, жена Александра III Познакомились. Я тоже приложился к ручке.

– Хорош, хорош – Мария Федоровна одобрила мой экзотический внешний вид и тут же завела разговор про кроссворд. И эта туда же.

Головоломку разгадывала вся свита вдовствующей императрицы и удалось заполнить только половину полей. Да, пожилым кроссворд дался тяжелее – молодые умы были побыстрее. Но и им то, старикам, кстати, моя придумка будет полезнее – тренировать память. Очень помогает не отхватить какой-нибудь Альцгеймер на старости лет.

Я помог Марии Федоровне заполнить недостающие поля, пояснил некоторые исторические моменты, которые ей были неизвестны.

– Вот уж не думал, Григорий, что ты так хорошо подкован в вопросах монархии – Николай выглядел озадаченным – Придумать такую шараду, да еще про русских царей.

– И цариц! – влезла в разговор Аликс.

– И цариц – послушно согласился Никса

– …. Григорий Ефимович, вы вообще меня слушаете?! – от воспоминаний меня оторвал возбужденный Перцов – Надо развивать успех, есть ли у вас еще какие задумки?

Я тяжело вздохнул. Можно было подогнать редактору судоку. Но я решил пока повременить. Было кое-что еще на уме:

– А вот ежели в газету делать вкладку. Другую маленькую газетку. Тематическую. Скажем про лучше лавки и магазины Невского.

– Это как же?

– А вот так. Пошли репортеров на проспект. С фотографом. Пущай Адир снимает самые украшенные витрины. Хозяин выйдет полюбопытствовать – а репортер ему про будущий номер. Мол, хотим читателям рассказать про лучшие магазины Невского.

– Ага, ага – в глазах редактора начало появляться понимание – С хозяина можно взять денег за то.

– И много – закончил я мысль Перцова – А таких лавок по Невскому…

– Несчесть! А ведь можно сделать вкладку про ювелиров и про…

– Банки… Да про что угодно. И с каждых дельцов брать денег.

– Это же Эльдорадо! Григорий Ефимович, как вам только в голову такие идеи приходят?? Неужель и правда, внушением свыше?

– Им, им – покивал я – А вы, дурашки, матерьялисты, не верите, все богоборчеством грешите.

– Что же делать с деньгами? – редактор поспешил перевести разговор на менее скользкую тему. Выложил на стол передо мной пачку пятидесятирублевых купюр. Я забрал себе три тысячи, две подвинул к Перцову.

– Отблагодари репортеров, Адира, да себя не забудь. Честно, Петр Петрович?

– Более чем, Григорий Ефимович! От всей редакции благодарю!

6-го января мы плавно въехали в Крещение Господне. Царь с семьей прибыл на службу в Исаакиевский собор, после причастия все толпой отправились к Неве.

Там против Зимнего дворца во льду вырубали Иордань, крестообразную полынью. Над ней сооружалась сень – храм вышиною около четырёх саженей, с куполами и крестами, украшенный вызолоченными изображениями ангелов и образами, обнесённый вокруг открытой галереей. В микро-храме тоже служили молебен, проводили водосвятие.