Александр Прозоров - Молот Одина
– Бремя богов, красотка, – пожал плечами великий Один и притворил дверь. Пересек наискось коридор, открыл дверь напротив. Там с постели вскочил Весар, низко поклонился:
– Хорошего дня, великий.
– Пошли прогуляемся, – кивнул ему Викентий. – А то пролежни на боках заработаешь.
– Я с вами, я все слышала, – выскочила в коридор, торопливо натягивая топик, Валентина. – Мне тут тоже скучно!
Втроем они спустились вниз, вышли из дворца, из города, примерно на полчаса пути отошли вдоль реки вниз по течению, между бесчисленных грядок. Наконец огороды кончились, и великий Один остановился.
– Ну и что мы тут искали? – закрутила головой девушка. – Пустырь как пустырь.
– Березку видишь? – указал на одинокое деревце примерно в сотне метров впереди Викентий.
– И что?
Бог войны выхватил из петли молот, замахнулся с широким поворотом корпуса швырнул. Тяжелое оружие мелькнуло в воздухе и врезалось в ствол с такой силой, что с кроны посыпались ветки и листва. Великий Один вытянул руку и раскрыл пальцы.
Упавший молот крутанулся рукоятью вперед – и прыгнул ему в ладонь.
– Да-а! – восторженно выкрикнул Викентий, метнул снова и снова поймал!
– Охренеть… – округлив глаза, выдохнула девушка. Паренек лишь восхищенно ахнул.
– Н-на!!! – Бог войны метал оружие снова и снова, пока после шестого попадания береза с треском не рухнула, подломившись в месте попаданий.
– Как это? – наконец спросил Весар.
– Хочешь знать, как я этому научился, сварожич? – Великий Один наклонился к нему и шепнул в самое ухо: – Очень захотелось жить… – Выпрямился и громко напомнил: – Мы с тобой одной крови, Весар, ты и я!
Он замахнулся и снова швырнул молот, метясь теперь в плакучую иву, свисающую над водой примерно в полукилометре. И попал! Однако молот был уже явно на излете и лишь слегка стукнулся о ствол. Но зато – вернулся.
– Если могу я, Весар, – сказал Викентий, – наверняка сможешь и ты. Нужно только очень захотеть.
И он снова метнул свое оружие.
После полусотни бросков великий Один определил, что уверенно крошит все на удалении примерно до четырехсот метров, попадает в цели до полукилометра и что молот возвращается в руку из любого удаления – даже если Весар уносил его до самого горизонта. С этим все они вернулись в город, пообедали, а затем Викентий опять вывел паренька на улицу, в этот раз недалеко за ворота, и вручил ему свои щит и палицу.
– Начнем с самого начала, мой юный воин, – сказал он и похлопал по деревянному диску с железной окантовкой. – Это твое главное оружие, Весар. Им ты можешь закрыться от стрел, копий, от прыгнувшего оборотня, от удара топором или палицей. Им ты можешь ломать врагам кости, если бьешь ребром вперед или назад, или загривки оборотням, пытающимся тяпнуть тебя за голову, если бьешь вниз. Когда в твоих руках есть щит и не осталось другого оружия, ты почти наверняка сможешь завалить своих врагов, круша им и защищась. Если щит потерян, ты почти наверняка труп, будь у тебя хоть десять мечей и шестоперов. Теперь вставай. Берешься за рукоять посередине, левым плечом крепко подпираешь левый край щита, кулаком с топориком придерживаешь правый. Когда нужно убить врага, приоткрываешь щит и соскальзываешь по нему кулаком с оружием. Щелк! И тут же закрылся. Давай пробуй…
Примерно час они занимались вдвоем. Потом к месту учебы стали подтягиваться по одному, по двое вологодские стражники – каковых Викентий по старой реконструкторской привычке тут же загонял в строй. Ему не один раз приходилось сколачивать команду из самой разношерстной публики, вплоть до случайных зевак, буквально за час до начала ристалища. Однако здесь, понятно, до схватки дело не дошло.
С началом сумерек великий Один распустил образовавшийся отряд, после чего они с Весаром освежились в реке и отправились на ужин. А потом, едва они вернулись в свои светелки – бога войны тут же оседлала истосковавшаяся в одиночестве Валентина.
Было много нежности и борьбы, были победы сладострастия и отдых спокойных ласк, были жесткость и покорность, страсть и наслаждение, была дремота… И вдруг внезапно распахнулась дверь.
– Вик, оборотни деревню на Варлуге рвут!
– Вот черт! – скатился с постели воин. – Нашли время!
Он прыгнул в штаны, накинул куртку, опоясался, схватил щит, сунул в петлю молот и палицу.
Дорогу освещали вострухи, тут и там возникающие со свечами и масляными лампами, и потому молодой человек мог бежать со всех ног, не боясь загасить фонарь. Обогнав Свету, он первым влетел в комнату с зеркалом, торопливо проверил снаряжение:
– Кажется, все со мной.
– Дыхание задержи! – скомандовала светлая богиня, толкнула его в грудь, и бог войны очутился глубоко в воде.
На миг Викентий замер, пытаясь разобраться, где верх, где низ и куда нужно выбираться. Заметил краем глаза красные пляшущие пятна, рванул к ним, выпрямился среди кувшинок и водяной крапивы, быстро поднялся на берег.
Впереди стоял обширный славянский двор с двумя длинными домами. Тут и там передвигались факелы, звучали мужские голоса. Где-то кричали женщины, визжали в отчаянии дети, грохотало дерево по дереву, расползались стоны боли. Перед распахнутыми воротами шевелились тела, торчали из земли копья и стрелы, одинокая женщина отпаивала одного из раненых; трое лесовиков, легко узнаваемых по меховым одеждам, в свете факела грабили павших.
– Х-ха! – Разгоняясь, бог войны метнул молот. Не рассчитал силу, и крайнего лесовика стремительное оружие пробило насквозь, врезалось в тын. Великий Один разжал пальцы, поймал вернувшийся молот, швырнул снова, сбив с ног второго мародера, налетел на третьего, с факелом, ребром щита раскроил ему голову, поймал вернувшийся молот. Краем глаза заметил двух поднявшихся сварожичей, женщина присела с чашей возле третьего.
– За мной! – крикнул он воинам и ворвался во двор. – По-о-оберегись!
Судя по валяющемуся на земле бревну, вывернутой створке и по лезущим в проход лесовикам, в доме только что тараном выбили дверь. Изнутри доносились плач и крики, торжествующий хохот, протяжный вой. Один метнул молот в толчею, с разворота ударил стоящего у колодца шамана краем щита по ребрам. Заметил движение слева, прикрылся. Ощутив удар копья, поднырнул, резко ударил окантовкой чуть выше колен лесовика. Поймал вернувшееся оружие.
В бедро и правый бок глубоко и болезненно впились стрелы – это успели осознать происходящее лучники у дверей второго дома. Бог войны громко ругнулся, метнул молот, закрылся щитом от новых стрел, поймал вернувшееся оружие, метнул…
– А-а-а!!! – Откуда-то появились сразу двое врагов с палицами, бросились в драку. От одного удара бог войны закрылся, от второго отшатнулся, ударил окантовкой щита вниз, кроша ступню слишком близкому лесовику. Вторая палица врезалась в плечо Одина, дробя кости. Он взвыл от боли, крутанулся, подставляя щит новому выпаду, поймал молот, ударил им в грудь врага.
Из дома тем временем высыпали обратно успевшие ворваться внутрь лесовики. Оборотни торопливо сбрасывали одежду. Великий Один, пользуясь заминкой, опустил оружие, торопливо выдернул обе стрелы, протянул руку к молоту.
Лесовики, кувыркаясь через посох убитого шамана, превращались в волков, рысей и медведей.
– Х-ха! – Именно в медведя Викентий метнул молот в первую очередь, закрылся щитом от прыжка рыси. Поймал оружие обратно – и в этот миг клыки сомкнулись на его левой ноге, когти царапнули по голове, еще какая-то тварь крепко вцепилась в бедро. Один поймал оружие, ударил им в голову могучего гризли и ощутил клыки в собственном загривке.
Молодой человек понял, что падает, толкнулся ногами, чуть подпрыгивая, и рухнул на спину плашмя, всем весом придавливая висящих сзади зверей. Хватка клыков ослабла – а он пнул какую-то мохнатую тварь на левой ноге, взмахнул молотом над щитом. Отвел деревянный диск и дважды с силой ударил окантовкой себе за спину, встретил ударом в пасть метнувшуюся к горлу рысь и…
И ничего.
Оборотни больше не нападали.
Великий Один расслабился, раскинув в стороны руки и ноги, тяжело дыша.
Во двор в сопровождении четырех славянских воинов, крепких бородачей в островерхих шапках и кожаных толстых куртках, вошла стройная женщина – в длинном темном платье, переливающемся от серебряного шиться, в епанче с собольей опушкой и низком кокошнике, украшенном жемчугом, с ярко-алым рубином над самым лбом. Чаровница опустилась рядом на колено. Тонкие пунцовые губы, узкий подбородок, точеный нос, толстая коса цвета холодного битума. В руке большая чаша из человеческого черепа, с серебряной окантовкой по краю. Викентий сразу ощутил, как сильно у него пересохло во рту, и попросил:
– Дай попить, краса ненаглядная…
Женщина склонила голову набок, с интересом его рассматривая. Провела кончиками холодных, просто ледяных пальцев по его щеке, по шее, скользнула ладонью по груди. Растянула губы в слабой улыбке:
