Ох уж этот Мин Джин Хо 9 - Александр Кронос
Бён Хо задумчиво цокнул языком.
— Может, тогда стоит поддержать его? Раз всё будет настолько хорошо. Оставаться в стороне — не лучший выбор. Меня моментально обвинят в отсутствии позиции.
Я вздохнул, смотря на него, и мужчина выставил перед собой раскрытую ладонь.
— Да, я помню. Всё помню. Ты сам написал в концепции, что это и есть позиция. Дождаться первых результатов, оценить и только потом определяться. Не ломать никому ноги сгоряча и не сжигать города. Но это всё равно выглядит, как попытка уйти от ответа на вопрос, с кем я.
Пожав плечами, я уложил руки на стол.
— Могу поспорить, почти все политики займут такую позицию, когда наша кампания заработает в полную мощь. А ты ко всему этому добавишь мысль о потенциальном расколе общества. И своём желании этот самый раскол предотвратить. Должно сработать.
Тот медленно кивнул.
— Должно… Ладно. Буду следовать рекомендациям. И надеяться, что ты прав.
Чуть помедлив, добавил.
— Так ты для этого хотел встретиться? Обсудить реакцию на законопроект?
Судя по его лицу, Бён Хо уже давно нормально не спал. Из-за чего благополучно забыл, что сам заговорил о грядущем голосовании в парламенте.
— Я хотел обсудить иной вопрос.
Теперь уже я пару секунд помолчал, выбирая между вариантами формулировок. В голове их крутилось не меньше десятка, а озвучить было возможно только одну.
Определившись, я наконец продолжил.
— Ситуация сложилась так, что мне тоже необходимо выйти под софиты.
Глаза собеседника чуть расширились от изумления.
— Хочешь пойти в политику? В «Партию Справедливости»?
Судя по его потрясённому виду, сейчас Бён Хо лихорадочно перебирал варианты позиции, которую я пожелаю занять. От спикера парламента до кресла одного из министров. Сам же я отрицательно покачал головой.
— Немного иначе. После того, как будет запущена кампания по поддержке законопроекта, я выступлю с публичным заявлением. О создании фонда поддержки перспективных медицинских технологий.
Бён Хо непонимающе уставился на меня.
— Зачем? Ты ведь сам только что сказал — лучше в это открыто не лезть.
Я с усмешкой кивнул.
— Верно. Но это касается тебя и твоей партии. К тому же, я сразу заявлю о глобальном масштабе. Мы будем поддерживать профильные начинания по всему миру. Предоставлять гранты медиа и общественным структурам, выступающим за снятие запретов с медицинских исследований. Заниматься просвещением.
На мгновение замолчав, я добавил.
— А сам фонд назовём «Путь к бессмертию».
Мужчина скептически хмыкнул.
— Звучит красиво… Но ты ведь не думаешь, что всё это правда может привести к бессмертию?
Я с некоторым трудом сдержал улыбку. В отличие от Бён Хо, я точно знал, что может. Наука вообще способна на многое, если не сдерживать прогресс искусственным путём. Собственно, тот факт, что подобные исследования начнутся только сейчас, а не стартовали десять лет назад, уже погубил десятки миллионов людей. Чьих-то родных и любимых, которые могли бы спокойно жить дальше.
— Может. И приведёт. Но для этого нужно постараться и выдержать первую битву. А потом победить в войне.
Несколько мгновений он ошарашенно смотрел на меня. Наконец вышел из ступора и придвинувшись к столу, переключился на предыдущую ветвь беседы. Видимо идея о возможности вечной жизни оказалась настолько ошеломляющей, что он сразу же отмёл её в сторону, как нереализуемую. Впрочем, когда-то люди точно так же реагировали на рассуждения о привычных теперь полётах в воздухе. А если рассказать кому-то из наших относительно далёких предков про то, что их потомки будут разговаривать между собой по небольшим устройствам, находясь при этом на разных концах планеты, можно было бы сразу прослыть сумасшедшим.
— Ты ведь никогда не высовывался под камеры. Почему сейчас?
Я обозначил движение плечами.
— Потому что считаю, что смогу эффективно с этим справиться. И как мне кажется, являюсь неплохим кандидатом на это место. Не говоря уже о том, что мне будет куда проще привлекать финансирование. Да и определённые рычаги давления это обеспечит. По всему миру.
Безусловно, всё это было правдой. Но с таким же успехом я мог поставить во главе фонда совсем иную фигуру, сам управляя ситуацией из-за кулис. Суть была в другом. Совершить обманный манёвр.
Противник никак не мог обнаружить меня на самом раннем этапе. Конечно, они собрали эти данные и, в теории, даже могли отыскать кого-то из участников событий. Чтобы поговорить с ними и составить общее представление о ситуации. Тем не менее, прямого наблюдения за мной, в тот период времени точно не вели.
Не уверен, когда именно началась слежка, но скорее всего, это произошло не раньше, чем после ареста Джи Хё и её старшего сына, Дак Хо. Плюс, изначально это наверняка было удалённое наблюдение.
Почему это было важно? По той простой причине, что оппоненты не располагали точной и гарантированно подтверждённой информацией о том, как всё началось. Да, сейчас они считают меня центральной фигурой. Человеком, который стоит во главе процесса и управляет шахматной партией.
Могу поспорить, после того, как я окажусь в публичном поле, аналитикам сразу же будет поставлена новая задача. Отыскать кандидата на позицию серого кардинала. Того, кто отдаёт мне приказы, инструктирует и дёргает за ниточки.
Профессиональная деформация сказывается на всех. И если в теле Роберта Грэма находится такой же иномирец, как и я сам, он предполагает, что любой противник постарается оставаться незаметным. А не кричать на весь мир, что он выступает за продвижение новых технологий. На такую позицию выгоднее и проще поставить иную фигуру.
Как итог — угроза немедленной ликвидации заметно снизится. Что даст мне какое-то дополнительное время. Потому что тот разведчик был прав — присланная сюда группа наёмников может быть первой, но в случае провала, вряд ли окажется последней. А если учесть специфику их подготовки, то защититься от покушения обычными методами будет сложно.
