Физрук-9: назад в СССР (СИ) - Гуров Валерий Александрович
Дальше Тельма везет его, Философа, к Мастеру, который одаривает гостя изделием рук своих. И весь этот ритуал очень похож на заранее задуманный и разыгранный как по нотам спектакль. С этим самым изделием, гражданка Ильвес тащит своего наивного любовника к своему бывшему, который ненавязчиво дает понять, что истинной наука не владеет, может лишь туманно рассуждать о некоторых свойствах необыкновенных игрушек. И наконец акт четвертый Тельма привозит его сюда, в бывшую гимназию. Где гостя встречает мальчик-молния и просит ни в коем случае не заглядывать в кабинет физики. Вопрос — какова цель?
— Ну хорошо? — устало произносит Философ. — Не стройте и летите. Скатертью дорога.
Он понимает, что выбросил белый флаг, но сейчас ему больше всего хочется убраться отсюда куда подальше. А лучше всего — в ночной бар, потому что ресторан уже закрыт. И Философ спускается со сцены. Однако дети срываются со своих мест и окружают его плотным кольцом. Сам не зная для чего, он вытаскивает из кармана шар и поднимает его над головой. Лучи электрических лампочек в люстре попадают в прорези и взрываются роем разноцветных пятен. И тут же начинает зудеть неприятная для слуха музыка. Школяры мгновенно расступаются перед единственным взрослым, допущенным сегодня в эту аудиторию.
Философ, все также держа шар над головой, шагает к выходу и не замечает, что дети, разбившись по парам, как завороженные следуют за ним. У двери он нос к носу сталкивается с Тельмой. Ни слова не говоря, та вышибает у него шар из руки. Тяжело подпрыгивая на ступенях, тот скатывается обратно к сцене. Стройные шеренги школьников распадаются. Они начинают разбредаться по аудитории, слепо натыкаясь на сиденья и друг на друга. Девушка почти с ненавистью смотрит на любовника, но дети вдруг приходят в себя и возвращаются на свои места.
— Никогда больше так не делай! — шипит Тельма.
— А ты видела, что они сотворили со взрослыми, которые пришли на мое выступление? — едва ли не орет Философ. — Нет, так пойди и посмотри!
Девушка ничего не успевает ответить. Входные двери распахиваются и в актовый зал начинают входить люди, которые только что неподвижными истуканами сидели в кабинете физики.
Граф умолк, чтобы перевести дух и выпить чашечку кофе, потом он сказал:
— Дальше пошла обыкновенная встреча учащихся с «интересным человеком», которой уже дирижировал на мальчик-молния, а заведующая учебной частью. Откуда ни возьмись, появились журналы с моими публицистическими материалами и дети и взрослые принялись брать у автора автографы. Однако история на этом не закончилась. Наберись терпения и ты узнаешь много для себя интересного, а может быть и полезного.
— Я уже многое узнал, — откликнулся я, но, разумеется, выслушаю тебя до конца.
— Напрасно Философ переживает. Когда встреча с читателями заканчивается, Илга и Игорь присоединяются к ним с Тельмой. Они садятся в «Победу», чтобы развезти детей по домам. За квартал до дома, где живет девочка, Философ просит остановить машину. Они выходят с Илгой и идут пешком. Философ пытается подобрать слова, чтобы как-то объяснить, почему он оставил семью, но дочь его опережает.
— Не мучайся, папа, — говорит она. — Я слишком хорошо знаю маму, поэтому понимаю тебя. Она мне постоянно закатывает истерики, называет ведьмой и твердит, что я вся в отца. Не понимает, что я только горжусь этим. Сейчас она вот замуж снова собралась. Дядя Артур неплохой человек, но разве он сравнится с тобой. Я не против, пусть они поженятся, может мама спокойнее станет. Я даже готова взять его фамилию и отчество, потому что знаю — мама не успокоится, пока не добьется своего. Ведь ты не обидишься?
— Нет, — отвечает Философ. — Илга Артуровна звучит лучше, чем Илга Евграфовна. Сам всю жизнь мучаюсь со своим именем-отчеством. А фамилию девушки все равно меняют, когда входят замуж.
— Я замуж не выйду! — решительно произносит девочка. — Семейная жизнь не для меня. Не хочу себя ограничивать. Пеленки, распашонки… Вместо свободно парящей птицы становиться хлопотливой курицей-наседкой? Бр-р…
— Это у тебя от возраста, — говорит Философ. — Детский и юношеский максимализм проходят.
— А у меня не пройдет! И ни у кого из нас не пройдет!
— Посмотрим-посмотрим…
Они подходят к дому. Рядом с ним стоит черный автомобиль. Это — «Мерседес». Философа, как человека опытного, он настораживает. Иномарка даже в Прибалтике явление редкое. Однако дело не в этом. Он знает, кто в этом городе ездит на «Мерседесе». Правда, номер ему незнаком, но это само по себе ничего не значит. Философ наклоняется к дочери и говорит шепотом:
— Илга, возвращайся к Тельме и Игорю. Здесь что-то не так. Я войду в дом один. Наблюдайте за окнами. Если опасность, свет в гостиной погаснет. Уезжайте и вызывайте милицию. Если свет мигнет два раза — все в порядке. Можно подъезжать к дому.
Девочка кивает и бросается обратно, к «Победе». Философ идет к дому. В автомобиле он видит смутный силуэт, сидящего за рулем мужчины. Водитель. Выходит, хозяин в доме. И, наверняка, не один. Войти и сразу погасить свет. Вряд ли незваные гости немедля начнут палить из всех стволов. Если с Люсьеной что-то случилось, девочку придется взять с собою в Москву. Правда, для этого нужно самому пережить эту встречу. Философ вступает на крыльцо, отворяет дверь, шагает в прихожую.
Удивительно, но там его никто не подкарауливает. Из гостиной доносится приглушенная музыка и неразборчивое бормотание. На засаду это мало похоже. Тем не менее, расслабляться Философ не намерен. Не снимая плаща и шляпы, а тем более — не разуваясь, он входит прямиком в гостиницу. И застает очень милую картинку. На круглом столе посреди комнаты стоят бутылки с шампанским и тарелки с закусками. Играет радиола. На свободном от стола и стульев пространстве медленно движется танцующая пара.
— О, у нас гость! — почти радостно провозглашает Люсьена, нехотя отстраняясь от партнера.
Тот поворачивается к Философу лицом, улыбается и кивает как старому приятелю.
— Очень любезно с вашей стороны, Евграф Евграфович, что вы нанесли нам визит, — говорит человек, который сам является гостем в этом доме.
— Вам? — с удивлением переспрашивает Философ. — Насколько мне известно, Люсьена Викторовна собралась замуж за другого человека.
— Ну а кто собирается препятствовать этому намерению, — произносит кайман, усаживаясь за стол. — Просто мы с вашей бывшей супругой старые друзья. Можно сказать — с незапамятных времен… Садитесь, выпьем, закусим, потолкуем.
— Выходит, все эти годы вы мне морочили голову? — спрашивает Философ, принимая приглашение.
— Немного мистифицировал — это верно, — соглашается «старый друг». — Однако ведь и результат оказался превыше всяких ожиданий. Признаться, не верил я, что затея эта принесет сколь-нибудь полезный эффект.
— Не верили, а настаивали.
— Надо же было как-то вас к делу приспособить. Я, знаете, на хуторе рос, привык, что в хозяйстве любая горбылина может пригодиться.
— И большой доход принесла моя «горбылина»?
— Если говорить о чисто финансовой стороне вопроса, то расчет не оправдался, но где бы я был сейчас, не умей смотреть на перспективу? А перспективы открываются такие, что дух захватывает.
— Что вам здесь-то понадобилось, кроме того, чтобы потанцевать со старой приятельницей?
— «Злой волчок».
— Что это?
— Не притворяйтесь, гражданин философ! — отмахивается кайман. — Этот фашист, Соммер, на допросе раскололся. Понятно, что кроме вас, в вашем номере, вряд ли кто-нибудь стал устанавливать эту игрушку. А где вы ее взяли? Вот я и решил навестить Люсю по старой дружбе, а она поведала, что вчера ночью заезжала какая-то девушка, выдавшая себя за учительницу и ваша дочь передала ей коробку. Скорее всего — со «злым волчком».
— Дура! — говорит Философ, обращаясь к бывшей супруге.
— А ты — не лайся! — огрызается та. — Научил девчонку всякой мерзости, так она, мало того, что матери хамит, еще и разный хлам в дом таскает. Я бы с радостью отдала эту черную дрянь Илье, да не нашла. Вот и рассказала про эту липовую училку, которая оказалась попросту твоей очередной шлюхой…
