Сердце бога (СИ) - Добрый Владислав
Я еще раз посмотрел на испуганную до одури толпу, которую резиновым жгутом тянуло к палаткам впереди, слегка подсвеченным походными кострами. Они противились этому, но силы были не равны. Я уже видел, как группки пехотинцев двинулись вперед, не дожидаясь моей команды.
— Сеньор Магн, — прогудел над ухом Сперат.
— Да! Что? — вскинулся я.
— Я… Что-то кажется мне… — замямлил Сперат. Но быстро подобрал слова. — Я могу песню спеть. Воодушевляющую. Правильно будет, если я прямо вот тут и спою. Только вам лучше отойти подальше. Шагов на пятьдесят достаточно будет.
Я кивнул, хлопнул Сперата по плечу, чуть не выбив из его рук футляр с лютней, который он с ловкостью фокусника уже выудил из жадносумки. Сказал:
— Встретимся в центре, у палатки Старого Волка! — и поспешил обратно.
По закону вселенской подлости, именно в этот момент нас осветило серебристым светом ночного светила. Оказывается, до этого момента небо было затянуто тучами. И вот сейчас они рассеялись. Очень быстро, сначала проблески в рваных дырах ночных облаков, а потом все больше и больше, наконец, полностью залив нашу армию светом. Нет, светло не стало. Это как если бы я подсветил себя, подняв высоко над собой блокировочный экран смартфона в посередине очень темного стадиона. В паре шагов уже толком ничего не разглядеть. А вот меня самого издалека видно. Из тьмы проступили очертания ближайшей рощи, вокруг освещенных костерками вражеских палаток стали видны и другие, до того скрытые темнотой. И, конечно, темные силуэты моей армии с блеском холодной стали, прямо на голом поле, было трудно не разглядеть. Дозорные у врагов были. Я услышал тревожные крики и пронзительный, как скрежет ножом по стеклу, вой сигнальных рогов. Я припустил бегом, уже не скрываясь, крича во весь голос:
— Вперед! Вперед! Кто первым доберется до Старого Волка, получит от меня лично сотню дукатов! Пять сотен!
Я даже молотом размахивал. Вряд ли люди в темноте это видели. Латники не торопились бросаться в бой. Их лиц за закрытыми забралами я не видел. Они смотрели не на меня, а на вражеский лагерь. Все же, там многие успели уснуть, я видел как мечутся фигурки в исподнем рядом с кострами. Видимо, собирают оставленную на ночь сушиться у огня обувь.
— Одни Итвисы кругом, — пожаловался я Лансу, который нагнал меня неторопливым шагом.
— Итвисы хотя бы баб могут убить, они не настолько трусливы! — громко согласился со мной Ланс. Прямо крикнул. Молчаливая масса латников оставила это вопиющее оскорбление без внимания. Я развернулся и пошел к вражескому лагерю. Неподалеку брел Ланс, держа свой двуручный меч. Впереди застучали арбалеты. Палили в темноту за нашими спинами. Ланс захлопнул забрало. Я последовал его примеру. Будет очень глупо помереть от случайного болта, попавшего в лоб.
— Сеньор Магн, — сказал он холодно шагов через сорок. Я не слышал других шагов и лязга доспехов. Мне не нужно было оборачиваться, чтобы знать, что за нами никто не пошел. Ланс молодец, конечно. Крайне дипломатично выразился. Не призвал остановиться, нет. Прямо обтекаемый, как презерватив на члене.
Я набрал в грудь воздуха, чтобы ему ответить. Пахло костром, пылью, персиковыми деревьями от рощи, немного скошенной травой и опасностью. Я хотел его успокоить, что всегда можно сдаться в плен и нас выкупят. Но меня, наконец, отпустила давящая тревога, а на её место пришла пузырящаяся, веселая, злость. Хотя даже наоборот. Злая, толкающая на лихость, радость от предстоящей схватки. Возможно, именно из-за этого, я сказал.
— Какая прекрасная ночь… Чтобы умереть.
Ланс споткнулся, и издал звук, как будто воздухом подавился. Впрочем, быстро пришел себя, издал ехидный смешок и нагнал меня.
Только я взял себя в руки, остановился и уже хотел сказать Лансу, что пошутил, как вдруг раздался громкий крик. Нет, даже отчаянный рев, сотканный из криков сотен глоток. Я растерянно повернулся, нацеливая прорези забрала на правый фланг. Растерянно, потому что звук шел не оттуда. А должен был. Я повернулся налево. Левый фланг, на котором стоял Леонхарт, пришел в движение. И хорошо пришел — плотная масса пехотинцев катилась вперед настоящей лавиной. На самом деле они шли быстрым шагом, просто так казалось после каменной неподвижности моих латников. Хорошо шли, с умом. Не бегом, экономя силы, но максимально быстро. Похоже, до этого пехотинцы левого фланга некоторое время шли тихо, потому что они вдруг оказались совсем рядом с вражеским лагерем — и некоторые тени, особенно далеко вырвавшиеся вперед, замелькали среди крайних палаток и лошадиных привязей, пока основная масса с размаху налетела на вскочивших с подстилок вражеских дозорных. Впрочем, те просто бросили оружие и задрали руки над головой, сдаваясь в более привычной мне манере. Опытные парни, быстро сориентировались. Толпа поглотила десяток сторожей и ворвалась в лагерь, мгновенно растерзав пяток палаток. Как муравьи разорвав и растащив в разные стороны ткань.
Тут раздался утробный рык с другого фланга. Я уже некоторое время слышал отдаленное пение Сперата, но не был точно уверен — вокруг вдруг стало слишком шумно. Но теперь я видел, как и правый фланг бежит на врага. И в этой толпе нет и тени осторожности. Разница видна, если есть с чем сравнивать. Люди Фрозена бежали к палаткам, как шотландцы в фильме Храброе Сердце, как будто им надо успеть первыми из всех разорвать грудью ленточку и им за это денег дадут. Пока я смотрел на это впечатляющее зрелище, я услышал отдаленный лязг доспехов и приглушенные шлемами крики латников по центру. И этот шум приближался.
— Идут, — сказал Ланс, обернувшись. И ехидно добавил. — Вот же гоблины мерзкие, такую ночь испортили! Да, сеньор Итвис?
Глава 18
Неправильная битва
Честно говоря, если бы у меня был опыт вождения крупного отряда туда-сюда по темноте и бездорожью между лагерями, то я бы куда серьезней задумался стоит ли затевать ночную вылазку. Ладно, кого я обманываю. Все равно бы затеял. Только нервничал больше. Сам себе удивляюсь. Раньше я склонности к авантюрам за собой не замечал.
Мне повезло. Или, не повезло Старому Волку.
Как только ночной бой начался, все проблемы которые преодолевал я — отсутствие дисциплины, спаянности и весьма шаткая верность нанимателю, стали проблемами Старого Волка. Его люди не торопились схватить оружие и сплотиться вокруг своих командиров. Вместо этого каждый отряд пехотинцев, каждое копье всадников действовали сами за себя. Они лихорадочно собирали свои вещи и пытались скрыться. Как минимум, если не сбежать совсем, то отойти в сторонку и понять, что происходит. Потерять палатку, вещи, доспехи и особенно коня — вот чего боялись люди Старого Волка. Проиграть битву или потерять самого Старого Волка они не боялись. Поэтому сопротивления, в начале, практически не было. На правом фланге началась резня — безумно прущие люди Фрозена попросту убивали всех, на кого они натыкались, и кто не успел сбежать. К счастью, охватившее их безумие все же позволяло замечать белые повязки на своих. Было бы грустно, если бы они истребили сами себя. Им противостояли разрозненные группы, пытающиеся защитить свои пожитки. Но большинство врагов просто бежало.
На левом фланге все шло не так хорошо. Даже такого, эпизодического сопротивления, было вполне достаточно чтобы остановить и частично рассеять наступающих пехотинцев. Люди Леонхарта не стремились умереть, поэтому неодоспешенные до конца рыцари, вскочив в седло, с парой слуг за спиной, могли некоторое время отгонять толпу, пока пажи лихорадочно паковали вещи. Им для этого достаточно было грозно кричать свои боевые кличи. Хотя, из темноты в них летели редкие маленькие стрелы из охотничьих луков и совсем уж краснокнижные арбалетные болты. Вот только сходиться в рукопашную никто не торопился. К счастью, эти группки вражеских сопротивленцев не оставались на месте слишком уж долго, и не особо пытались сплотиться. Они быстро хватали самое ценное и отходили. И отходили, скорее, от собственного страха, чем под давлением моей армии — мои мародеры старались просочиться мимо и что-то спереть, старательно избегая драки. Тем самым создавая нервную обстановку и ощущение у вражеских воинов, что они окружены со всех сторон, и на них вот-вот навалятся огромною толпой.
