Кай из рода красных драконов 2 (СИ) - Бэд Кристиан
— Бери парень.
Багай шагнул вперёд, но Бурка оттолкнул его плечом и первым подскочил ко мне:
— Нет! Я возьму!
Он протянул руку и тут же отпрыгнул с криком. А у стражника сделались такие глаза, словно у мышки, когда она какает.
Я опустил взгляд и сам обалдел: рукоять чёрного ножа, старательно очищенная мною и обмотанная полосками свежей кожи, вспотела густыми чёрными каплями.
Йорд кинулся ко мне. Ну и мальчишки стали подбираться поближе, чтобы успеть разглядеть диковинку, пока её не отобрали.
— А ну, стоять! — раздался резкий и пронзительный вопль колдуна.
Он под шумок подкрался ко мне сзади.
— Убери руки, красавчик! — приказал колдун Йорду, который уже тянулся к ножу на моём поясе. — А вы, — замахал он на мальчишек, — а ну, отошли от него все, если жить хочется! Быстро!
Стражники, услышав про «жить», как-то сразу ослабили хватку.
— Держите его осторожно, — предупредил их колдун. — И не вздумайте дотронуться до ножа! Это — темница для демона, чёрный нож самого Эрлика!
— Но как он попал к мальчишке? — растерялся Йорд. — Где он украл его? В саха?
— Такой нож невозможно украсть, не убив его владельца, красавчик, — оскалился колдун, как-то знакомо запрокинув голову. — Тащите мальчишку в мою юрту, я сам допрошу его и свяжу демона заклинанием.
— А может, сначала руки ему связать? — спросил стражник, с опаской косясь на меня.
— Язык себе к заднице привяжи, — ласково предложил ему колдун. — Хотя нет. Сначала сними-ка с него ножик, а я погляжу, что с тобой будет. Я только в рассказах тех, кто пришёл с той стороны гор, про это слыхал. Как демоны Эрлика пожирают жертву изнутри. Сначала они съедают печень, а глаза, язык — всё это вываливается от жуткой боли. Ха-ха.
Колдун захихикал, а стражники, быстро переглянувшись, волоком потащили меня в юрту, стараясь ненароком не коснуться не то, что перевязи с ножом, но даже моего бока.
Я извернулся. Успел разглядеть потрясённое лицо Багая и вполне довольную физиономию Бурки. Волк что-то знал, до чего я ещё не допетрил! Но что?
Стражники втолкнули меня в юрту и смылись прямо с порога, хотя такое тут — верх невежливости. В юрте не принято делать что-либо на пороге. Даже впихивать вот так пленника.
Колдун всё ещё вещал на улице про Эрлика и его тварей, и внутрь я прошёл сам. Нож был при мне, поиграемся и с колдуном. Посмотрим, кто тут кого испугает.
Юрта была большая, и оттого казалась совсем пустой. Пара сундуков с неразобранными вещами да постель в виде здоровенного деревянного ящика, застеленного вездесущим войлоком.
На одном из сундуков валялся небрежно брошенный плащ. Чёрный, с меховым подбоем. В таких плащах колдуны летают на драконах. Холодно наверху.
У очага в центре юрты лежал кусок войлока, обозначая место для сидения хозяина и его почётных гостей, а рядом с войлоком стояли на земле две каменные бутылочки с эликсирами, ступка и бурдюк с водой.
Похоже, колдун мне попался учёный, талантливый. Он и молнии фигачить умел, и печати эти поганые накладывать, и эликсиры варить.
Огонь едва теплился. Но сам очаг был оборудован основательно — не камни, чтобы установить кое-как котёл, а металлическая тренога. Очень дорогой по здешним меркам девайс, у барсов такой имелся один на всю деревню.
Рядом с треногой и большим котлом, установленным на неё, стоял маленький котелок с чаем или отваром из трав — от него хорошо пахло.
Я облизал губы — всё-таки полдня тащились по долине, чайку бы… Но продолжил осмотр. Ведь и неизвестно, что тут за дрянь у колдуна вместо чая. Да и еды совсем не было. Плохо. Пришью колдуна — перекусить бы потом.
У шеста, уходящего в дыру в потолке, было устроено из жердей что-то, похожее на сушилку для одежды. На таких, но поменьше, здесь сушили колбаску и сыр, однако колдун повесил два пучка трав и мокрое полотенце. Светлое, конопляное или льняное, тонкой работы, с вышивкой.
Привлекла меня в нём совсем не вышивка, а то, что полотенце было мокрое в центре, а по краям сухое. Ну, такое, словно бы им обернули чью-то мокрую голову.
И вот тут у меня триггер сработал наконец. Квартиру свою я наживал долго, помотался и по казармам, и по общагам. И когда видел у кого-нибудь в комнате такое вот полотенце — значит, к нам в общагу проникла девушка. Мужчины так волосы не сушат.
Я вспомнил запрокинутую голову колдуна, его тонкий смех. И довольную физиономию Бурки!
Б… ть, у него же нюх!
«Ах ты, зараза непослушная!» — выругался я про себя.
Колдун завозился в дверях, тщательно прикрывая дверь войлоком. И когда он вошёл, я уже содрал полотенце, скрутил его в жгут и…
— Ой! — пискнул «колдун», пытаясь увернуться от шлепка полотенцем.
— Щас тебе будет — ой!
Я схватил «колдуна» поперёк туловища и потащил на «постель».
Если внешне он был всё ещё похож на мальчишку, то наощупь — я сразу узнал свою вынужденную жену! Я помнил все её острые косточки, все маленькие упругие выпуклости.
— Щас ты у меня получишь за самодеятельность! — приговаривал я шёпотом. — Тебе кто разрешил за мной ехать, а?
Я плюхнул Шасти на войлок и влепил ей полотенцем по мягкому месту.
— Пусти! — зашипела она. — Ой-ой!
— И не фиг пищать! Полотенцем — не так уж и больно! А кто-то сегодня прямо-таки заработал!
— Я тебя от порки спасла! — выворачивалась из моих рук Шасти.
— А вот не надо было спасать! Ничего бы они мне не сделали! Не убивать же взялись! — Я вдавил её в войлок, примериваясь шлёпнуть ещё раз.
— Хи-хи, ой! — заверещала Шасти как-то подозрительно весело.
— Ты лучше радуйся, что у меня ремня нет! — выдохнул я.
Шасти была податливая, мягонькая. И вырывалась едва-едва.
Всё это больше походило на игру, чем на наказание. Видимо, местные полотенца не годились для воспитания блудных жён.
— Чего у тебя нет? — спросила Шасти и изогнулась, чтобы посмотреть на меня.
— Это я тебе потом объясню!
Я отшвырнул неудобное полотенце и шлёпнул Шасти ладонью.
— Ой, вот так не надо, так больно! — запищала она совсем по-другому, и я опустил уже занесённую для следующего удара руку.
— Ты зачем за мной поехала? — спросил я сердито. — Как у тебя вообще вышло колдовать без спросу?
— Так это же ты забыл запретить! — возмутилась Шасти. — Как разрешил тот раз, в бане, так я и колдую!
— Бл… — я подавил ругательство и отпустил её.
И Шасти тут же подскочила рассерженной пружинкой.
— И всё-таки, зачем ты приехала? — спросил я, стараясь делать вид, что всё ещё сержусь, хотя сердился уже больше на самого себя.
Совсем другое пришло в голову, когда прижал её и… И тут меня как огнём обожголо.
Шасти сказала, что колдовала!
— Ты там не убила никого в лагере? — спросил я строго.
— Зачем? — удивилась Шасти. — Они меня не обижали! Майа научила меня доить козу и делать чегень, а ты!.. — Она потёрла ягодицу.
— Это хорошо, — сказал я с облегчением. — А вот за мной гоняться — это ты зря. Ещё раз нарушишь своё обещание, точно всыплю. Ты что не понимаешь, как это опасно?
— Я привезла тебе меч, дурак, — огрызнулась Шасти. — Ты не сможешь справиться с колдунами без меча.
— Ну, так смог же. — Я шлёпнул ладонью по поясу, где висел чёрный нож Эрлика.
— Это потому что тебе повезло, — надулась она. — Я вообще не понимаю, как ты заполучил этот нож? Это нож очень сильного колдуна. Рассказывай, где его взял?
Рассказывать мне не хотелось. А хотелось…
Я вздохнул и прижал Шасти к себе.
— А давай, ты вернёшься в горы? Прямо сейчас?
— И брошу тебя? — изумилась она. — Вот здесь? Чтобы тебя били палками? Ни-ког-да! Слышишь?
Шасти прижалась ко мне всем телом и затихла.
— Ну, я же не могу тобой рисковать, как ты не понимаешь, глупая! — уговаривал я её, гладя по волосам и вдыхая знакомый запах.
Волосы были чужими, жёсткими, а пахли Шасти. Как же хорошо от неё пахло.
— Ну кто же тебе поможет, кроме меня? — прошептала девушка. — Ну ты подумай, а если бы здесь и в самом деле был сильный колдун чёрного слова? Тебя бы избили, а потом наложили печать подчинения.
