Вперед в прошлое 3 - Денис Ратманов
Проснулся я оттого, что луч солнца, выглянувшего из-за кроны невысокого вяза, скользнул по глазам. Светает рано, наверняка сейчас и восьми нет, потому никуда спешить не стоит.
Вертелись мысли, что первое время, когда попал сюда, я решал внутренние проблемы своей семьи, теперь же проблемы были внешними. Люди так заняты выживанием, что потеряли человеческое обличье. Никому ни до чего нет дела. Рассчитывать стоит только на себя, но у этого тела слишком мало сил.
Слышал где-то, что нам посылают только посильные испытания. Ой ли? Откуда тогда столько сломленных людей? И вот этот квест по освобождению Алисы — подарит ли он реальности хотя бы месяц жизни? Или я впустую трепыхаюсь, как головастик в пересыхающей луже? Как бы там ни было, отступать я не намерен, взобью глину из грязи, отращу лапки и пройдусь по ней.
План на день таков: позвонить на работу отцу, выяснить, не передумал ли он покрывать преступников. С большой вероятностью нет, тогда мне придется беседовать с амбалом на «девятке». Ну а что еще остается? Правда не знаю, как это провернуть. Прежде надо выяснить его точный адрес.
Если он не при делах, придется отлавливать Леночку Костаки. Мысль о дочери криминального авторитета, безвозбранно гуляющей по городу, натолкнула на догадку, что в городе у Алексиса врагов нет. Либо же к девушке приставлена охрана, о которой она не догадывается.
Надежда пока еще есть, и это главное. Сейчас вс и решится.
Откопав мотик, я проехался к району из двухэтажек, где припарковался питекантроп, нашел телефонную будку, позвонил Анечке Лялиной.
Усталый женский голос проговорил:
— Лейтенант Лялина Анна. Слушаю вас.
— Анна, доброе утро, — сказал я, — это Павел Мартынов. Позовите, пожалуйста, отца.
— Сейчас, — отчеканила она и положила трубку на стол. Донеслись ее шаги, возмущенный басовитый бубнеж отца.
Давай же, родитель! Сделай что-нибудь хорошее! Докажи, что у тебя не только дети получаются толковые!
Снова шаги, хлопок закрывшейся двери — как мне показалось, нервный. Сдавленное дыхание в трубку.
— Анна, — выпалил я, боясь, что Лялина повесит трубку. — У меня важная информация! Отец одной пропавшей девочки хочет…
— Ни слова больше! — распорядилась она. — Жду возле театра через час. Успеешь?
— Да. Постараюсь.
В голосе Лялиной — злая решимость. Неужели отец согласен помочь? Неужели сработало то, во что я не верил до самого конца⁈
Глава 15
Как это работает?
Возвращаясь домой на долбанном автобусе, я думал над тем, что суггестия, похоже, работает! Работает на первый взгляд странно, но факт есть факт!
Ведь у Лялиной не было интереса помогать мне, что она вчера ярко продемонстрировала, а теперь, вот, пришла на встречу и тупо исполнила мою волю: рассказала, где могут держать девочек: в одном из зданий заброшенного детского лагеря. Теперь я знаю, куда идти. Находился он в поселке, который в сорока километрах от нас, но административно относился к соседнему городу, потому это не зона ответственности их РОВД, и физически помочь она вряд ли сможет.
Стопроцентной уверенности, что лагерь — то самое место, у нее тоже не было.
Я наплел Лялиной, что познакомился с отцом одной из девочек, и он с друзьями-охотниками собирается совершить вооруженный налет на бандитов. Выведывать имя налетчика она не стала, просто порадовалась, что такие люди есть, и пожелала им удачи.
Так себе версия, которая не выдерживает серьезной проверки, но что еще сказать? Тем более Аня под внушением, ее любая моя придумка устроила бы. Или нет?
И почему на нее подействовало, а на отца — нет? Я опять себя обманываю, и нет никакой суггестии, просто так совпало? Значит, дело не во времени, прошедшем с момента последнего внушения, а в человеке. Но в чем именно? В его воле? Или в том, что нельзя прорасти семени в зараженной почве? То есть если навязываемая идея чужда природе данного человека, он никогда не поддастся внушению.
Оба предположения могут быть верными, а значит, в моем деле суггестия не поможет: если подойду к вооруженному бандиту и велю покаяться и освободить девочек, он меня пристрелит. Возможно, он все-таки даже покается, но завтра, и его так проберет, что он сдастся милиции, но мой труп это вряд ли обрадует.
Значит, мне никто не поможет. Я, конечно, могу просто забыть про Алису и жить дальше… Нет, не смогу — чего себе лгать? Фантазии рождают иллюзию выбора, на самом же деле его нет. И совершенный в прошлом поступок для нас единственно верный. Потом мы взрослеем, умнеем, открываются другие пути.
Но именно на тот момент…
То есть именно сейчас я сделаю все, что в моих силах.
И, возможно, меня скоро не станет.
Я бодрствовал всю ночь, меня выключало — сперва следовало поспать, иначе начну тупить, а это недопустимо. Юному организму должно хватить и четырех часов отдыха. Потом отправлюсь в тот самый лагерь — разведать все по светлому. Лазающий по развалинам мальчишка не должен вызвать подозрений. Вот когда узнаю, там ли Алиса, и буду думать, как действовать, чтобы не подставиться. Сейчас — толку строить планы?
На войну я уходил и раньше, но никогда ощущение конечности жизни так не жгло и не казалось настолько выпуклым, буквально осязаемым. Может, потому что раньше не к кому было возвращаться, а теперь от меня слишком многое зависит, и я не могу уйти, не попрощавшись. Да в принципе не могу уйти, родные ж без меня снова начнут творить дичь, Наташка так точно.
Значит, я вернусь. Постараюсь. Должен.
Как и должен перестраховаться. Потому перед тем, как сесть в автобус, я купил на рынке домашней колбасы, сладостей, жвачек с терминатором — побаловать брата и сестру и устроить совместный обед. Если все дома, конечно.
Приехал я в десять утра, уже тоскуя по мотоциклу, который оставил во дворе близ РОВД. И дня за рулем не провел, а уже привык к свободе. Шлем я оставил там же, куртку и перчатки забрал — в Москве продам.
Нашу квартиру я открыл своим ключом и крикнул с порога:
— Ма?
Никто не отозвался. Я протопал на кухню и обнаружил листок с запиской от Наташки: «Ушли на дачу, будем в полдень».
Отлично. Положив на стол жвачки, по две каждому, включая маму, и облившись холодной водой
