Реализация (СИ) - Дашко Дмитрий Николаевич

— М-да, закавыка, — почесал голову красноармеец.

— Действовать будем так: ты вроде мужик сильный…

— Быка с одного удара убить могу, — похвастался Иван, погладив внушительный кулак.

— Как раз убивать его не надо: он живым нужен. Делаем так: пойдём на тот конец вагона, я его отвлеку… ну, например, снова наступлю на ногу, а ты врежь ему по башке, но так, чтобы просто вырубить, а не покалечить и, уж тем более, убить.

— Я раньше стенка на стенку похаживал, бить умею, — усмехнулся Иван.

— Ну, вот, тогда легче, — выдохнул я. — Потом я этого гада скручу и высажу на следующей станции. До Рудановска как-нибудь доберёмся.

— Замётано! — согласился красноармеец. — Сейчас пойдём?

— Минут десять подождём. Как раз где-то через четверть часа следующая станция, — прикинул я. — Ты, главное, веди себя естественно, не косись на него, чтобы подозрения не вызывать.

— Ты его сначала показал бы.

— Сам увидишь: старичок с бородкой.

— Старичок? — нахмурился он.

— Бородка липовая. На лице грим, — пояснил я. — Это беляк бывший, контра.

— Контра… Давненько я контру этими вот руками за глотку не брал! — посуровел Иван.

— Что, повоевал?

— Да, как и все, — пожал плечами он. — Даже не верится, что не так давно Перекоп брал, а потом вот с махновцами довелось схлестнуться.

— Так, пора, — сказал я. — Порядок следующий: я иду первым, ты за мной. Как только начинаю разговор и отвлекаю контрика, двигай ему по башке, но опять же — не вздумай чего сломать!

— Да понял я, понял! — засмеялся Иван.

Мы вернулись в вагон и стали продвигаться вдоль тесного коридорчика.

Кауров сидел, опустив подбородок, и вроде как подрёмывал. А что — самое что ни на есть естественное поведение для немолодого мужчины. Я на какой-то миг даже усомнился в опознании. Однако менять что-то было уже поздно.

Вот и его нога, обутая в рабоче-крестьянский стоптанный сапог.

— Да что это такое?! — вскинулся старик. — Второй раз уже ногу давишь, прямо бегемот какой-то.

— Простите, — вялым тоном заговорил я и тут же добавил, как бы между прочим, озорную фразу из «Бриллиантовой руки»:

— А у вас ус отклеился!

Рука «старичка» машинально дёрнулась к фальшивой бороде. Он явно не ожидал такого подвоха, а я мысленно восторжествовал: не ошибся-таки, опознал Каурова собственной персоной.

— Получи! — Мелькнул в воздухе кулак Ивана, отправляя белогвардейца в царство сна.

И, пока в вагоне не началась паника, я поднял удостоверение и объявил во весь голос:

— Спокойно, граждане. Работает милиция!

А потом, вытащив с помощью Ивана сомлевшего Каурова, связал ему руки его же собственным ремнём и выволок в тамбур.

Состав тем временем подъезжал всё ближе и ближе к следующей станции. Уже замелькали первые дома, а потом и вовсе потянулся маленький деревянный перрон возле вокзала.

Глава 25

Глава 25

Наше «явление Христа народу» на перроне заметили. Да и сложно, конечно, пропустить такое.

Стоило нам вывалиться из вагона, как сразу двое патрульных подбежали ко мне на ходу сдёргивая с плеча винтовки. И лица у ребят были, мягко говоря, напряжённые.

Ещё чуток, и начнётся пальба со всеми втекающими и вытекающими.

Я успокоил бойцов, показав «ксиву».

— Всё в порядке, товарищи. Задержал в поезде особо опасного преступника.

Особо опасным Кауров пока не выглядел, скорее напоминал куль с овсом, разве что дышал через раз. Силе удара красноармейца Ивана мог позавидовать сам легендарный Тайсон.

Невольно вспомнился хлопец в будёновке и шинели из великолепного советского фильма «Непобедимый», которому предложили ударить хлипкого очкарика-интеллигента в исполнении Андрея Ростоцкого. «Зашибу!» Иван точно бы зашиб…

— К нам в отделение повезёте, товарищ… Быстров? — вчитался в удостоверение старший патруля.

— Зачем? К себе, в Рудановск.

— Понятно. Наша помощь потребуется?

— Мне бы транспорт организовать. Конвой не нужен — сам справлюсь.

Кауров всё еще не пришёл в себя после удара Ивана, я, по сути, до сих пор тащил его на себе, словно мешок. Рискну предположить, очухается белогвардеец нескоро.

Там же, на перроне, я успел проверить его вещи и содержимое карманов. Ничего интересного не нашёл. Беляк осторожничал, даже оружие с собой не захватил. Похвально, конечно, с его стороны, но я бы предпочёл найти то, что могло бы послужить козырем для дальнейшего разговора.

Ну ладно, может, надо получше искать: не удивлюсь, если какие-нибудь документы спрятаны под каблуком сапог или зашиты в подкладку одежды. Но окончательный шмон отложу на потом, а пока отделаюсь результатами экспресс-обыска.

— Так что насчёт транспорта, товарищи? — поинтересовался я.

Бойцы переглянулись.

— Поздновато уже, товарищ Быстров. Давайте, у нас переночуете, а утром решим вопрос: доставим в Рудановск в лучшем виде.

Я вздохнул.

— Нельзя до утра ждать. У нас этого гада целая толпа народа ждёт, уже в очередь встали. Если у вас застряну, меня не поймут.

— Нельзя, так нельзя. Сейчас что-нибудь придумаем.

— Если что, у меня деньги есть, — пустил в ход главный аргумент я.

— Товарищ Быстров, если каждую сволочь за свой счёт катать — никакой зарплаты не хватит, — укоризненно заметил старший патруля.

— Ничего, иногда для пользы дела можно и потратиться. — Я не стал говорить, как много у меня поставлено на карту, и чтобы как можно скорее притащить Каурова в Рудановск, я готов отдать даже последнюю рубашку.

— Коли так, с деньгами, будет проще, — отозвался второй патрульный. — Дядька Аким может вас подвезти. Давайте покажу, где он живёт. Здесь недалече.

Дядька Аким оказался мужиком лет сорока, елейно-постным, похожим на древнюю икону. Однако, под маской благообразной внешности скрывался тот ещё рвач и хапуга.

Услышав, что надо ехать в Рудановск и везти с собой не только милиционера, но и арестованного бандита, он заломил жуткую цену.

Пару минут мы поспорили, в итоге я слегка поумерил его аппетиты, намекнув, что могу найти кого-то посговорчивей.

— Ладно, по рукам! — в итоге сдался Аким, поняв, что достаточно лёгкий заработок может уплыть в другие руки.

Поругавшись для виду, он запряг лошадёнку, не забыв ещё и слупить с меня за овёс, который в полном соответствии с поговоркой — нынче кусался.

Примерно на полпути стало ясно, что «пациент» очнулся, правда, очень старается это скрыть.

— Здравствуйте, Кауров, — усмехнулся я. — Не надо притворяться: я вижу, что вы пришли в себя.

— Какой ещё Кауров? Лопатин я. Вы меня, наверное, с кем-то перепутали, гражданин хороший. Могу документики показать, — заюлил арестованный.

— Ваши документы такие же фальшивые, как и борода, — засмеялся я. — Не надо юродствовать, Кауров. Смиритесь с тем, что вас разоблачили.

— Допустим, я Кауров. А вы, собственно, кто такой будете? — насупился он после упоминания о фальшивой бороде.

— А я буду начальник милиции Рудановска — Быстров Георгий Олегович. Быть может, в лицо вы меня не знаете, но слышать обо мне должны. — Я не стал упоминать тот факт, что Кауров отдавал приказ на моё устранение: не хотел раньше времени подставлять Шакутина.

— Вот ты какой, Быстров, — он посмотрел на меня пристальным взором.

— Разве мы с вами пили на брудершафт? — сурово спросил я.

Кауров удивился.

— Вам знакомо значение этого слова?

— А что в этом удивительного? Нельзя недооценивать противника, гражданин Кауров. В милиции и уголовном розыске работают разные люди. Некоторые даже с университетским образованием.

— Значит, вы тоже из нас… бывших, — фыркнул он.

— Может, из бывших, а может из будущих, — туманно сказал я.

— Из бывших, — резюмировал он для себя. — Что, продались большевистской сволочи за пайку хлеба?

— А вот за это и по морде можно схлопотать, гражданин Кауров.

— Что, ударите связанного? — нагло спросил он. — Ну, конечно, что же ещё от вас ожидать, коммуняк?!