Александр Богатырев - Два дурака на чемодан алмазов (СИ)
- Топить будем всех, или кого-то оставим? - с вожделением спросил Григорий разворачивая на своём мониторе систему управления оружием.
- Посмотрим как сработает эта инфразвуковая фиговина. А если что -- под нами уже склон материкового шельфа. В обозримом будущем никакие водолазы не достанут.
- И концы в воду... - добавил Григорий.
Чем больше приближалась яхта к судам-жертвам, тем сильнее дёргался Василий.
Болезнь, которая его поразила, обычна для русской интеллигенции -- дурная рефлексия. И лечится она только разумом. Если интеллигент последнего не имеет -- он рефлексирует дальше, вгоняя в шок своими идиотскими поступками всех окружающих, кто разумом обладает.
Если имеет разум, то... просто выстраивает себе такую шкалу ценностей, которая не противоречит главному принципу любой цивилизации -- минимизации потерь. А этот принцип имеет вполне конкретное воплощение в сугубо гуманистической сфере: Если убив одного мерзавца, можно спасти от гибели ХОТЯ БЫ ОДНОГО, но нормального гражданина -- то так и надо сделать. Ибо ценность жизни мерзавца, тысячекратно ниже ценности жизни нормального. И ниже, хотя бы потому, что он убивает часто не одного, а множество людей. И если не напрямую -- зарезав, зарубив, застрелив... - то опосредованно. Доведя до гибели от голода, до самоубийства и так далее.
Сейчас, во тьме ночи вырастали корабли. Несущие людей. На войну. На убийство других. На захват собственности и земли тех, кто не хочет покоряться мерзавцам-аристократам Великобритании и платить им дань.
По сути, главные виновники сидели в Палате Лордов и прочих центрах принятия решений Великобритании. Но вот эти... Эти были орудием предстоящей подлости. Виноваты ли они, что являются орудием?
И да, и нет.
Можно ли как-то пожалеть этих "инструментов"?
Можно.
Но чем это обернётся?
Страданиями и гибелью неизмеримо большего количества людей.
Василий знал, чем обернулись в двадцатом веке все войны и алчные поползновения, как он её называл Наглобритании. И если сейчас не дать этим всем Пэрам и Лордам чувствительно по носу, СЕЙЧАС слегка не притормозить, то вся эта мразь учинит всё, что знает Василий из истории двадцатого века -- обе мировых войны, кучу разнообразных колониальных, в которых погибло как бы не больше людей, нежели от того побоища, которое устроил Гитлер.
50 миллионов говорите?
Но вой сейчас стоит вселенский потому, что погибли "белые европейцы".
А сколько погибло "аборигенов" и "дикарей" во всех колониальных и прочих захватнических войнах двадцатого века? Или просто вызванных подлостью англичан и прочих "цивилизаторов-колонизаторов" чисто колониальных рукотворных катаклизмах?
Больше, граждане. Значительно больше.
Особенно, если учесть все те великие голода, которые были прямым следствием политики колонизаторов на захваченных территориях.
Когда вся череда этих фактов всплыла у Василия в голове, когда проплыли перед глазами кадры кинохроники и фотографии умирающих от голода "дикарей", всякая жалость испарилась. Осталась только холодная отрешённость. Как будто обрабатываешь дихлофосом гнездилище мерзких тараканов.
Либералы часто любят патетически восклицать: "Что может быть ценнее человеческой жизни?!".
А ведь ответ прост: "Две и более человеческих жизней".
Расстояние до кораблей сократилось до необходимого минимума. Яхта вышла почти на центр ордера.
- Пора! - выговорил Василий и голос почему-то всё равно сорвался.
Но, в отличие от него, Григорий не страдал рефлексией в такой тяжёлой форме. Без всякого сожаления он нажал на пуск.
Тут же в воздух был дан бесшумный залп.
Снаряды взлетев на нужную высоту, лопнули и распылили большое облако порошка.
Да, облако имело вполне определённую структуру. И ионизацию. А вот дальше... По нескольким, раздельным каналам, в это облако полилась энергия...
Первые секунды не происходило ничего. Только вдруг, все части кораблей завибрировали в такт неведомому резонатору. Загудели сами собой трубы. Низко. Зарычали переборки.
И невыносимый ужас объял человеческую начинку этих стальных посудин.
Ужас, который усиливался тем, что был абсолютно необъяснимым. Тем, что никто не мог понять почему весь корабль сотрясается мелкой дрожью и эта мелкая дрожь явно не вибрация от парового двигателя. Потому, что у этой дрожи была своя "мелодия". Пробиравшая до костей, бьющая в сердце.
Те, кто спал мгновенно проснулись.
Те, кто не спал заорали хором и начали бегать кругами, не находя выхода. Ведь куда деться с корабля? Только за борт!
Но тут из трюмов попёрла толпа объятая паникой. Кого-то затоптали. И этим больше всего повезло.
Кто-то кинулся к шлюпкам и возле них немедленно возникло побоище. Ведь шлюпок было мало, а людей -- много.
Наконец, что-то удалось спустить и туда немедленно набилось столько народа, что шлюпка перевернулась.
На крики офицеров, и стрельбу из табельного оружия, никто не обращал внимания. Паника перешла уже давно в ту стадию, когда толпа начисто отбрасывает всякий разум, заменяя его на чистое, и ничем не замутнённое желание во что бы то ни стало спасить.
Офицеров, которые хоть как-то боролись с накатывающими волнами Страха, просто смели. Затоптали. И паника как была, так и продолжилась.
Впрочем, довольно быстро палубы кораблей опустели. Остались только до хрипоты ржущие от страха кони, которые были просто заперты внизу, в загонах. Люди же все как один плыли в темноту. Не мысля куда они плывут, лишь бы подальше от кораблей, но страх всё длился, длился и длился.
Минут через десять, после начала бегства, перевернулась последняя шлюпка. Через двадцать на волнах моря не осталось ни одного живого.
Кого-то убил инфразвук, просто порвав сердце и лёгкие.
Кого-то убила паника.
Но дальше в неведомые дали моря плыли лишь пустые железные коробки. Пыхтя машинами, которые дожигали в своём нутре уголь, который закинули перед катастрофой, выплёвывая пар и копоть. Но скоро они остановятся и корабли, подхваченные течением поплывут дрейфуя обратно -- в сторону Бреста. Далее, циркулярное течение потащит вдоль западного побережья Франции на юг, где их и обнаружат, сначала, рыбаки, а после, заинтересовавшись причиной дрейфа, обследуют высадившиеся на их борт, с проходящих мимо судов, моряки.
Вот тогда и вспомнят... Ктулху.
Но это будет не скоро.
В далёком Амьене, борясь с наступающим недугом, Жюль Верн перелопачивал прессу.
Жизнь вокруг вдруг понеслась вскачь. За неделю случалось столько, сколько ранее не случалось и за год. Сотни статей, тысячи слухов. И большинство вокруг темы "эбола". А о тех, кто запустил её -- просто забыли. И это было обидно.
Ведь ТАКАЯ ЯХТА!!! Чудо ,а не яхта!
Про неё надо писать. Про её удивительные, чудесные качества. Про фантастические технические новшества. Но о них -- ничего. А ведь великий писатель уже начал верить во все эти цветные фотоаппараты, маленькие переносные эфирные передатчики, передающие голос, а не треск. И многое, многое другое. Ему хотелось это увидеть. Хотя бы в репортажах газетчиков. Но этого не было.
Вдруг, взвилась паника. В "английском канале".
Десятки судов, вдруг как воробьи от сокола шарахнулись от миража пролетевшего вдоль пролива. И тут же, страхи про "эболу" дополнились не менее мощной истерикой на почве мистики.
Сначала месье Верн, как истинный материалист и апологет науки, игнорировал бред, изливающийся из уст газетчиков, из уст свидетелей и просто кликуш. Но потом, также вдруг в голове вспыхнула мысль. Из книги.
"Чем выше технология, тем меньше она отличается от сказочной магии".
"А вдруг?!! - подумал Верн. - Вдруг это не галлюцинации свихнувшихся от перепою или ещё как моряков? Вдруг этот "призрак" - рукотворен?".
Но тогда возникал вопрос как это можно было сделать? И на ум приходило только одно сравнение - "магия" синематографа.
Он помнил, как первые ролики вызвали воистину фурор. Как возникла паника в зале, когда зрители увидели на экране, движущийся, казалось бы на них поезд. Но поезд был не более чем изображением на чистой белой простыне.
Может и "Корабль-призрак" тоже что-то типа того же "синематографа", только выполненного на уровне неизмеримо более высоком?
"А ведь действительно! - уже с энтузиазмом стал размышлять Верн. - Братья уже продемонстрировали множество технических чудес. Описали их. И, нет сомнений, что они описывали что-то очень реальное. Своё. И если можно создать "живого призрака" на простыне экрана синематографа, то почему бы и не создать что-то более серьёзное в более крупном виде?!!".
