Григорий Шаргородский - Заблудшая душа. Переселенец
Попытку добить последнего врага пресек юноша.
– Оставь его. Позже с ним поговорят целители и дознаватели. Если доживет. – Юноша говорил властным тоном человека, с детства привыкшего приказывать. – Пойдем лучше к моей карете. Сейчас тут будет такой переполох.
Рольд равнодушно пожал плечами, связал раненого и направился вслед за этим странным юношей.
Сразу же за поворотом улочки открылась картина настоящего поля боя. В тусклом свете фонарей и луны Рольд увидел, что небольшая площадь буквально усеяна телами. Здесь лежало не меньше полусотни тел в ливреях и чуть больше – одетых в темные одежды похитителей.
Посреди всего этого стояла золоченая карета, а по периметру площади, подальше от крови и тел, к стенам жались перепуганные лошади охраны.
Юноша устало присел на широкую подножку кареты и похлопал ладонью рядом с собой.
– Хван, – коротко представился парень, протягивая кулак в традиционном приветствии легионеров.
– Рольд, – ответил на приветствие будущий генерал. Здороваться так с посторонними было не принято, но он уже понял, что познакомился с очень непростым человеком.
Так рядовой легионер Рольд Сакнар, будущий генерал и будущий барон Сакнар, познакомился со вторым сыном императора, который через десять лет после этих событий станет Хваном Первым.
Это было почти сто лет назад, но события вспоминались очень хорошо, потому что были самыми важными в жизни генерала. Он многое испытал и увидел на своем пути: грандиозные битвы, большей частью подавление восстаний и рокошей, любовные приключения, в которых любовью даже не пахло, балы и праздники, которым он предпочел бы доброе пиво в компании легионеров. Все события легко поддались давлению усиливающегося склероза, а вот памятную встречу генерал берег как самую большую драгоценность.
Он всю жизнь поступал правильно, и только последний приказ самого близкого друга заставлял его поступиться принципами и совестью.
Блин! Как же мерзко-то.
Рольд был не самым умным, но «правильным» человеком, и то, что я, хоть и поневоле, поступал с ним так несправедливо, не давало покоя.
Не знаю, что именно произошло – возможно, я отпустил какие-то зажимы, но душа Рольда, который до последнего оставался настоящим бойцом, ринулась в атаку. Управление телом тут же было перехвачено настоящим владельцем, и я понял, что сейчас закончу свое существование не только телесное, но и духовное: Рольд церемониться не собирался.
Наверное, что-то изменилось в лице и выражении глаз генерала, но Лован отреагировал молниеносно. Я успел заметить лишь короткий замах и провалился в темноту.
Когда сознание вернулось, мне потребовалось несколько минут, чтобы осознать, что нахожусь не в очередном кошмаре и не в другом теле.
Инстинктивно принятое центурионом решение оказалось единственно верным. Души могут драться сколько угодно за власть над телом, но, если мозг отключен, любая битва будет прекращена. Рольд тут же ринулся в атаку из глубин сознания, но я уже был начеку. Испробованный еще на пирате ментальный удар отогнал сущность генерала обратно.
«Прости, старик, так надо, и не только мне», – подумал я максимально четко, стараясь донести до Рольда свою мысль, без надежды на понимание. Новая атака была тому подтверждением.
Раньше все было проще – мерзавцы получали заслуженное наказание, но был ли я честен с собой? Не знаю, вот только оправдания закончились, и ощущение страха вновь вернулось, а чувство свободы исчезло. И как после этого относиться к надежде? Отравляя душу, в нее заползали страхи перед камнем и гибелью души на пару с желанием остаться в этом теле, а позже получить новое и жить, жить, жить!
Впрочем, это все лирика. Очередная атака и настороженный взгляд Лована вырвали меня из философского настроения, возвращая к реальности.
– Все в порядке – это я, Ван, – сказал я, ощупывая шишку на лбу. – Но ударить можно было аккуратней.
Лован фыркнул и криво усмехнулся – в общем, успокоился.
Пока я предавался воспоминаниям и лежал в отключке, мы прибыли к дому генерала.
Большой и мрачный особняк в окружении неухоженных деревьев скрывался за высокой каменной оградой – в общем, дом полностью отображал внутренний мир генерала.
Встречать хозяина на крыльцо вышли два довольно крепких старика и дородная женщина. Память тут же связала женщину с именем Норна и всякими вкусностями.
– Ваша милость, есть будете? – с ходу осведомилась она.
– Нет, – ответил я, прислушиваясь к организму, который после всех передряг немного подташнивало.
– Ну тогда я пошла спать, – проворчала кухарка и ушла в дом, на ходу бормоча себе что-то под нос.
– Не понял, – протянул Дархат, которого сменил на козлах один из стариков.
Легионер тут же преобразился, превращаясь из увальня-пофигиста в очень опасного хищника. Его ставший острым, как клинок, взгляд явно показывал, кто подозревается в «организации» шишки на генеральском лбу.
В принципе он был прав, но подтверждать его догадку было нельзя.
– Ездить надо аккуратней, а то гоняешь, как на колеснице, – недовольно проворочал я, вспоминая, что один резкий поворот все-таки был.
Дархата это обвинение не смутило – он просто пожал плечами, всем своим видом говоря: «Держаться нужно крепче, не девиц вез».
Дом генерала не поражал богатством, хотя мебель здесь была собрана довольно дорогая, но ни ваз, ни картин, даже гобелены больше служили драпировкой стен, чем произведениями искусства. И все же без аксессуаров не обошлось – генеральская берлога была похожа на музей военной истории.
Едва войдя в дом и поднявшись по лестнице к двери кабинета, я уже насчитал около полусотни разных предметов, изначально придуманных для лишения человека жизни.
Булавы, протазаны, мечи различной формы и длины, даже горизонтальные перила верхней лестничной площадки были сделаны из алебард.
Кабинет полностью оправдал предчувствие, появившееся во время подъема по лестнице. Большая прямоугольная комната с высокими, но узкими окнами была обшита деревом, а на стенах везде где только можно висело холодное оружие. Было видно, что эти экземпляры дороже, чем в коридорах. Исключением являлась дальняя от входа стена за рабочим столом генерала: на ней висели флаги и несколько щитов. Центральное место занимал щит с баронским гербом генерала – припавший к земле перед атакой черный силуэт волка на зеленом фоне.
Проходя вдоль стены, я невольно задержался возле клинков, очень похожих на дарийских братьев, но, как только взял их в руки, понял, что это в лучшем случае грубая подделка, а то и вовсе совершенно другое оружие, возможно даже не пара.
Попытка стать в боевую стойку дари закончилась болью в пояснице и легким защемлением в шее. Оставив клинки на столике у стены – до зажимов дотянуться стало трудно, – я доковылял до рабочего стола и с облегчением опустился в мягкое кресло.
Минут через двадцать, когда боль в пояснице уже утихла, в комнату без стука вплыла Норна с подносом в пухлых руках.
– Дархат говорит, что спать вы не собираетесь, а поедете по делам, так что поесть все же надо. Я туточки ваш любимый паштет принесла и этой вашей курибы, бесовское зелье. А может, лучше травяного чайку по рецепту еще моей бабки? Чудесная вещь! – без умолку тарахтела Норна, накрывая на стол.
Судя по всему, генерал не был любителем чтения ни художественных, ни деловых текстов, поэтому на столе вполне хватало места для то ли позднего ужина, то ли раннего завтрака. Кинжал, который Рольд разглядывал вчера днем, да так и забыл на столе, по мнению поварихи, можно было и на пол уронить. Причем совершенно «случайно».
– Норна!
– А что с этой железякой сделается. – Кухарка равнодушно пожала плечами, подняла кинжал и, положив его на пустой поднос, направилась к выходу.
– Норна!
Кухарка фыркнула и перегрузила кинжал на столик у стены – память генерала подсказывала, что подобные выходки происходили постоянно, и если кинжал покинет кабинет, то окажется в чулане, где, по мнению Норны, самое место всему этому металлолому.
Паштет действительно оказался чудесным, а чашка местного кофе буквально вернула меня к жизни.
Едва я закончил допивать курибу, в комнату также без стука – распустил прислугу генерал – скользнула молодая, но не очень красивая девушка. Притом худенькая, то есть совсем не во вкусе генерала, так что сложности в общении с нею не предвиделось.
Служанка помогла переодеться в более нарядный камзол с золотой бляхой на груди. На бляхе был изображен анфас усатой морды дракона, больше похожего на китайского, чем европейского представителя мифологии. Сначала я подумал, что это орден, но потом вспомнил, что это знак отличия генеральского чина.
Отсутствие этого знака на предыдущем камзоле было вполне объяснимым: ходить в бордель с этой штукой – не совсем хорошая идея.
Камзол не имел карманов, что наводило на мысли о панцире.
