Громов. Хозяин теней. 5 [СИ] - Екатерина Насута
А вот похлопотать при случае за бедную женщину — это в её духе. Причём, подозреваю, что сама упомянутая Лушка о том не просила. Да и не факт, что пойдёт она в прислуги.[9]
— Свет, — я глянул на неё. — Это другие люди.
Я ведь с самого начала говорил, что квартира — не вариант, надобно дом искать, чтоб в стороне и без любопытствующих соседей, которым то одно не так, то другое не этак. Интересно, исправнику на нас уже успели пожаловаться? Наверняка. А ещё, называется, приличные люди…
— Всё-таки придётся дом искать, — Мишка отвёл взгляд, потому как глядеть на печальную Светочку у него душевных сил не хватало. И поморщился. Не от Светочкиной печали, а от осознания величины будущих проблем. Дом снять куда сложнее. Не так-то их и много, тех, которые под сдачу. Да и ассортимент своеобразный. Особняк взять? Дорого. Да и не только в деньгах дело. Лишь бы кому особняк не сдадут. А впечатления добросовестных арендаторов наша разношёрстная компания не производит. И титулом это впечатление не поправить. Опять же, у наших добрых друзей, которые продолжали присматривать за происходящим издали, вопросы возникнут, откуда деньги.
И в целом-то…
И не только у них.
А вот во флигель какой мы банально не влезем.
И что остаётся? Карпа Евстратовича спросить, что ли? Он город получше нас знает, но… опять же, дёргать занятого человека из-за такой мелочи? Вызывать на встречу.
Отвлекать.
Да и самому рисковать, потому что пусть больше за Светочкой приглядывают, но…
Или всё одно придётся? Про магов я не сказал. Точнее не спросил. Как-то и уставший был, и не к месту оно, и при Елизаре говорит не слишком хотелось. А надо бы. Заодно и подумать, как объяснить эти вот медальоны с пуговицами, чтоб правдоподобно, но без подробностей.
Нет, сами мы тоже можем поискать, но я вот слабо представляю, с какой стороны за такие поиски браться. Да и возможности у нас пожиже, чем в охранке. Так что новой встрече быть, тут никуда не денешься. Но этой чуть позже.
Отойти надо от поездочки. И посоветоваться.
— Тут… — Мишка развернул кружку ручкой в другую сторону. — Ребята говорили, что Гвоздецкий, который скобяные лавки держит, дом новый построил. А старый продавать надумал…
— Дорого станет, — нет, деньги у нас имеются. А с алмазным запасом папеньки не на один особняк хватит, но как-то это богатство внезапное придётся объяснять.
— Можно через заём оформить… — Татьяна вытянула руку. — Процент, конечно, выйдет немалый, но…
Но прикрытие хорошее.
А что? Часть суммы с остатков наследства, о котором было заявлено, а остальное — долг. И выплаты…
— Дадут ли, — Мишка потер переносицу.
— Дадут. Николай Степанович, если понадобится, выступит поручителем…
И на щеках Татьяны проступил румянец.
Надо же…
А ведь целителю и вправду не откажут.
— Тогда завтра дом посмотрим, — Мишка сказал слово и вздохнул с облегчением. — А то я и сам тут чувствую себя… чужим, что ли?
Глава 14
Таким образом можно сказать, что за прошедшие десять лет казённые расходы на здравоохранение резко выросли: с 44 млн руб. до 145,1 млн. Также в значительной мере увеличились субсидии земствам. Прежде предоставлявшиеся время от времени, к сегодняшнему дню они стали регулярными…
Из отчёта ревизионной комиссии. [10]
— То есть, — Татьяна замерла со щёткой для волос, которую стиснула так, будто собиралась треснуть мне по голове. — Отец… похитил чью-то семью, использовал, принуждая к работе, а потом бросил их, оставив умирать? И… и устроил тайную лабораторию, где проводил незаконные опыты на людях?
Свет электрической лампы ложился на скатерть аккуратным жёлтым кругом. И в нём поблескивал серебром поднос, а фарфоровый кофейник отливал перламутровым блеском.
— Не совсем на людях, — я устроился на полу, на мягком ковре, который было приятно гладить. — Точнее если кто-то узнает, то скажут, что дикари — вовсе не люди. Они и похожи весьма отдалённо. Но как по мне — они вполне разумны.
Светочка ушла к себе. У неё были тетради для проверки, и планы уроков, и ещё дневник, куда она каждый вечер записывала свои размышления. А может, просто ссылалась на занятость, позволяя нам поговорить о своём.
Не знаю. Не подсматривал.
— Это всё равно мерзко… — рука вздрагивает. — Отвратительно… если об этом узнают… такое пятно не смыть.
— Узнать об этом не должны. Миша, покажи.
Пусть трупы мы оставили в доме, но вот мёртвую воду прихватили, перелив в бутылку из-под «Нарзана». Здесь, в нашем мире, вода выглядела этакой белесой тусклой жижей.
Тяжеленной, к слову.
— Как она действует? — Татьяна коснулась пальцами бутылки.
— Без понятия, — Мишка держал бутылку обеими руками. — Я только слухи вспомнил, но там без подробностей. Честно, даже не уверен, что пересказал, как слышал. По-хорошему, это бы изучить.
Не хватало.
Нашей семейке и одного учёного за глаза.
— Если бы… возможно… Николай Степанович мог бы сказать… — задумчиво протянула Татьяна.
— Нет, — я покачал головой. — Тань, не обижайся, но если эта штука и вправду такая ценная, надо самим как-то. Чтобы понять.
— Самим? И каким же образом? Найти людей и… экспериментировать? — голос сестрицы был спокоен и холоден. Аж до печёнок пробрало.
— Нет. Но… — я прикусил губу. Думал я. И над этой жижей непонятною, и в целом-то. — Смотри, если эта штука и вправду чего-то там лечит, то… нам оно нужно. Вдруг она поможет?
Тимохе.
Тому Тимохе, который словно замер в этом своём пограничном состоянии. И да, быть может, нужно время. Просто время. Много времени. Сколько? Этого никто не знает.
Год?
Два?
Десять? И прогнозы Николя не сбывались. Да, Тимоха, грубо говоря, научился есть и подтирать себе задницу. Но и только. И то ощущение, что он вытащил из памяти эти вот застольные манеры с салфетками, вилками и ложками разных калибров, которые использовал строго уместно.
Он рисует отлично.
И произносит уже два десятка разнообразных звуков. Но в глазах всё одно пустота. И ощущение такое, что он достиг какого-то странного равновесия и теперь то ли не хочет, то ли не может
