Цена жизни #1 - Андрей Стоев
— И всё равно я не понимаю, бабушка, — сказал я с досадой. — Есть нож, у него в лезвии есть внутренний дефект, поэтому он обязательно сломается. Зачем приплетать сюда какую-то душу ножа?
— А откуда взялся этот дефект?
— Ну… заготовка была дефектной. Кристаллизация при отливке пошла неправильно или ещё что-нибудь.
— Если нож хочет быть ножом, то он будет долго служить даже с дефектом. И наоборот, если его душа этого не хочет, трещина обязательно возникнет, даже если изначально её не было. Взгляд инженера бывает очень полезен, но он объясняет далеко не всё. Впрочем, и взгляд Владеющего тоже не способен всё объяснить. Это разные взгляды, которые дополняют друг друга. Иногда бывает полезно взглянуть на вещь с разных сторон, но всё же не забывай, что ты не инженер, а Владеющий. Ты не рассчитываешь механизмы, и тебе не нужна теория сопротивления материалов. Тебе нужна общая картина, а не значение сопротивления на изгиб.
— То есть ты хочешь сказать, что у каждой вещи есть душа, и именно она определяет поведение этой вещи?
— Конечно, она есть. Мы же как-то говорили с тобой о душе камня, помнишь? А если у камня есть душа, почему бы ей не быть и у ножа? Но я вижу, что ты опять пытаешься упростить. Душа есть у каждой вещи, но у каждой вещи она разная. У фабричной штамповки она находится в зачаточном состоянии, и там больше уместен именно инженерный подход. Если вещь долго используется, её душа может постепенно развиться в отпечаток души владельца. А если в создание вещи вложено много человеческого труда, то душа с самого начала может быть достаточно развитой — развитой для вещи, конечно.
— Вот прямо душа? — с некоторым скепсисом переспросил я.
— А что такое душа? Нечто нематериальное, присущее всему в этом мире. Это нечто бывает практически отсутствующим, если вещь произведена машиной, а может быть очень заметным, если в создание вещи вложил много труда человек. Это нечто обычно является отражением души создателя, поэтому мы и называем это душой за отсутствием более подходящего названия.
— Ну хорошо, пусть так. Но в чём различие этих подходов? Есть нож, в нём есть трещина. Как ни посмотри, рано или поздно он сломается.
— В этом примере разница не очень большая, — согласилась Стефа. — Но это слишком простой пример, который мало что показывает. Давай представим, что ты инженер, которому нужно разработать деталь механизма. Подход Владеющего будет для тебя совершенно бесполезен. Ты не будешь вглядываться в деталь, которой у тебя вообще нет. Ты возьмёшь справочник по сталям и подберёшь сталь, подходящую по требуемым характеристикам, а затем рассчитаешь деталь так, чтобы она прослужила требуемое время, и при этом расход материала и стоимость изготовления были минимальными. Так работает инженер, и это очень важный и нужный подход. Без этого наше общество было бы намного примитивнее. Твой самобег спроектирован инженером, Владеющий на это в принципе неспособен.
— Хороший пример, бабушка, — признал я. — Но тогда что даёт подход Владеющего? Я имею в виду, что он даёт такого, что недоступно инженеру?
Стефа усмехнулась и достала из кармана плаща небольшой камешек.
— Посмотри на этот камень как следует, Кеннер. Что ты видишь?
Я взял его в руку и повертел, внимательно рассматривая. Обычный камень с зернистой структурой, хотя меня немного смутил голубоватый оттенок.
— Гранит? — неуверенно спросил я.
— Конечно, — улыбнулась она. — У меня наибольшее сродство как раз с душой гранита, граниты мне ближе всего. Но неважно, какой именно это камень. Просто почувствуй его.
— Множество дефектов, — сказал я, сжимая камень в руке и прикрыв глаза. — Есть микротрещины.
— Это и так ясно, Кеннер, — мягко сказала она. — Это же гранит, а не какой-нибудь монокристалл. Не обращай внимания на дефекты, они неважны. Отвлекись от них и попытайся ощутить камень целиком.
Я честно попытался отвлечься от всех этих неоднородностей внутренней структуры и почувствовать камень, как нечто цельное. Сначала ничего не получалось, но когда я, наконец, смог прогнать все посторонние мысли, то и в самом деле что-то ощутил.
— Трудно сказать наверняка, бабушка, — неуверенно начал я, — но мне кажется, что в нём есть что-то неправильное. Что-то, что он сам воспринимает как неправильное.
— Очень хорошо, Кеннер, — с удовлетворением отозвалась она. — Действительно, ему не нравится эта форма. Я немного смяла его, доставая из кармана. Если бы я сначала уговорила его принять новую форму, то ты бы ничего особенного не почувствовал, но я просто смяла его, и он протестует. А теперь ощути его опять и пошли ему немного силы, чтобы он опять стал довольным.
— Звучит совершенно шизофренически, бабушка, — проворчал я, но всё же сосредоточился и попытался сделать то, что она просила.
Некоторое время ничего не происходило, но затем форма камня внезапно поплыла и изменилась, а я почувствовал, что он успокоился и впал в спячку.
— Вот всё-таки умеешь ты удивить, Кеннер, — поражённо сказала Стефа, и я почувствовал от неё целую смесь трудноразличимых эмоций. — Слушая ту дичь, что ты несёшь про микротрещины, совершенно невозможно поверить, что ты можешь чего-то добиться, а ты вдруг просто берёшь и делаешь то, что наши девочки учатся делать годами, и ещё далеко не у всех получается. Наверное, всё-таки как-то сказывается, что ты Ренский, вот камень тебя и послушался. Во всяком случае, другого объяснения я не вижу.
— Я вообще никакого объяснения не вижу, — заметил я, с изумлением рассматривая кусочек гранита. — Слушай, бабушка, а вот эти твои слова, что камень доволен, или что он протестует, — он что, действительно протестует или бывает доволен?
— Да нет, конечно, — она посмотрела на меня, как на слабоумного. — Это же просто камень, как он может испытывать какие-то эмоции? Это же не человеческие эмоции, а всего лишь отголоски каких-то непостижимых для нас явлений.
