Лисовский. Всевидящий барон - Антон Старновский
Я повернулся на Рому, что сидел с приоткрытым ртом, и подмигнул ему.
— Да, я знаю, что бывает за такие обвинения. Но я бы и рот не раскрыл, будь они беспочвенны. Совершенно очевидно, что ваш ученик сейчас находится в изменённом состоянии. Именно из-за этого, кстати, он и стал оскорблять моего брата в попытке вывести того из себя. Просто не отдавал отчёта своим действиям.
Директриса подорвалась со стула, как ужаленная в задницу. На её лбу проступили неприятные крапинки пота, а в районе подмышек начали образовываться влажные пятна.
Иногда я жалею о том, что имею такое прекрасное зрение…
— Вы… вы… — начала заикаться женщина.
— Да, я, — спокойно отвечал ей, поудобнее устраиваясь в кресле.
В этот момент мужчина, стоявший столбом рядом с пацаном, оживился. Лицо его отмерло, стало принимать выражение гнева. Я уже хотел было напрячься, но его гнев вдруг оказался направлен совсем не на меня.
Он схватил Кирсанова за шкирку и поднял на ноги, как шелудивого пса. Грубо развернул на себя и залез тому в карман пиджака. Кирсанов и понять ничего не успел, как в руке мужика оказался металлический портсигар с золотой гравировкой.
Дальше последовал хлопок. Т-щ!
От хлесткой пощёчины Кирсанов свалился обратно на стул и тихонько захныкал. Или засмеялся — я не мог разобрать природу этих всхлипов.
— Говорил мне твой отец — если ещё раз поймаю с этой ерундой, всю зубы повыбиваю. Паршивец! Это ж надо было додуматься, в школе! — развернулся на директрису, которая уже в предобморочном состоянии держалась за стол, чтобы не упасть. — Лариса Акакиевна, извините, пожалуйста, за это. Мы обязательно примем меры, и такого больше никогда не повторится. Босс ещё свяжется с вами и поговорит по поводу случившегося.
— Хо. хо…хорошо, — охала директриса. — Да, хорошо. Хорошо… да…
На лице Татьяны Михайловны на секунду промелькнула улыбка, которую она тут же подавила. Но я успел. Успел её заметить!
— Ох-ре-неть! — послышался сзади голос Ромы.
* * *
— Прошу прощения за случившееся, Татьяна Михайловна, — мы с женщиной стояли на крыльце школы, а внизу нас ждал Рома, лениво переваливаясь с ноги на ногу. — Такой цирк устроили, я и сам не ожидал, если честно.
— Главное, что всё обошлось, — вздохнула женщина. — И впредь постарайтесь объяснить своему брату, что распускать руки — нехорошо. Учиться осталось — всего ничего. Пусть не обращает внимание на этих… глупых детей.
Ого. А она, оказывается, понимающая. Мы точно должны найти с ней общий язык.
— Просто он весь в меня, — улыбнулся. — Не терпит, когда кто-то оскорбляет его семью.
— Даже так… — удивлённо воскликнула Татьяна Михайловна. — Я знала, что дети нынче жестокие, но чтобы настолько… и, всё-таки, пусть попытается без глупостей. Сейчас, может, и повезло, но в следующий раз наш директор и думать не станет. Кстати, а как вы поняли, что Кирсанов…
— Я очень внимательный. Порой замечаю то, что другие не видят, — хотя, впрочем, это было видно и без Глаза Хроноса.
На самом деле, если бы по пути сюда я не поискал в интернете информацию о местных запрещенных веществах, то и не догадался бы, что Кирсанов под ними. Просто встреча с хакером Кириллом, на столе у которого я заметил странные папиросы, набитые чем-то зелёным, натолкнули меня на эти мысли.
Я в очередной раз доказал, что любопытство — полезная штука.
А вот вещества, изменяющие сознание — то ещё зло. Мне доводилось встречать даже богов, любящих наслаждаться подобным. И ничем хорошим (даже в их случае) это никогда не заканчивалось. Так что…
На прощание я поцеловал ручку Татьяны Михайловны, отчего та на мгновение смутилась, и мы с братом двинулись в сторону метро.
— Да ты просто гений, чёрт побери! Глеб, как ты это сделал? — удивлялся Рома, пока мы шли между двух высоченных домов по Невскому Проспекту.
— Это было просто, как два пальца обосс… об асфальт. Следи за руками — зазнавшийся щегол решил подставить тебя перед директором, спровоцировав драку. Перед этим, чтобы ему не было слишком больно получать от тебя — успокоился той ерундой. Да и… видно по нему было всё.
Рома задумчиво почесал затылок.
— А я всё не понимаю, почему они вечно в таком странном состоянии. Как я сам-то не понял?..
— Учись, студент. Вернее, будущий студент, — улыбался я.
— Надеюсь, да.
— А что у вас, девки-то красивые есть в классе? Положил на кого-нибудь глаз? — спросил я вдруг, чем застал Рому врасплох.
— Эм… — лицо брата мигом побагровело и он опустил голову. — Всякие есть…
— Оп-па, — мы проходило мимо магазина, и я остановился. — Втюрился в кого-то. По глазам вижу.
— Да иди ты! — воскликнул брат. — С чего ты взял?
— Ты читаешься так же легко, как инструкция к туалетной бумаге. Ну давай, не стесняйся, она хоть красивая? На свидание водил уже?
— Никого я не водил… никуда.
— А, то есть спрашивать про се… ладно, забыли. Давай чаю холодного купим.
Мы зашли в магазин и купили не только кислого чаю в бутылке, но и чипсов из самого дорогого картофеля. Решили посидеть на лавочке (тем более что нашли место, где почти не было людей — в маленьком парке недалеко от высокого дома), да пообщаться. Как брат с братом. Потому что реципиент, насколько я понимаю, с Ромой вообще почти не контактировал, и тот брата не долюбливал из-за его трусости.
Теперь же наш контакт налаживался, и я это явственно ощущал.
“Виной” тому тот факт, что я не веду себя как тряпка. Вступаюсь за людей тогда, когда им что-то угрожает. По возможности оберегаю семью, и даже чуть улучшил наше финансовое состояние.
Жизнь, чего греха таить, потихоньку налаживается. И для этого даже не нужно было прилагать каких-то титанических усилий. Достаточно лишь действовать по совести и не быть трусом — но реципиент этого не понимал. Или просто-напросто не умел жить как-то иначе.
Впрочем, он остался в прошлом, и нет больше смысла о нём вспоминать.
— Ну так что там по твоей девушке? — не унимался я, похрустывая чипсами. Мы сидели на лавочке возле искусственного озера.
— Она не моя девушка… — забавно нахмурился Рома.
— Ага, попался. Есть значит возлюбленная. Это хорошо. Пошёл прогресс.
Братец молчал, намеренно отвернувшись в сторону уток, что стройным рядом направлялись к воде.
— Ладно-ладно, донимать не буду. Совет только дам. Как брат брату. Ничего не бойся, и девушек тоже. С ними ведь также, как на войне. Кто больше всех боится — тот и проигрывает. Прёшь напролом, и любая
