Война всех против всех - Алим Тыналин
Вот проклятье, я уже давно так не просыпался от кошмаров. Рядом лежала обнаженная Делия, она спала лицом вниз и я видел ее великолепные ягодицы, белеющие в полумраке рассвета. Несмотря на то, что мы только недавно закончили заниматься любовью, я снова почувствовал желание, но вовремя остановил себя. Сейчас не время, слишком много важных дел надо сделать сегодня.
Выйдя из кубикулы, я отправился к писцине и с наслаждением нырнул в прохладную воду. Всегда обожал, когда в твоем доме есть бассейн и в него можно нырнуть ранним утром. Радость для тела, невероятно бодрит и заряжает с утра на великие дела.
Выйдя из водоема, я быстро подсушился в бане и нарядился в простую тунику, в которой вполне мог сойти в простолюдина. Затем натянул плащ с капюшоном и тихонько выскользнул из своих покоев.
Еще стояло раннее утро, весь дворец еще был погружен в сон, только рабы и слуги быстро пробегали по делам, двигаясь при этом совершенно бесшумно, как кошки.
Я заметил нескольких соблазнительных рабынь, быстро спешащих с кувшинами и корзинами в руках и ущипнул одну за ягодицы. Она тут же с негодованием шлепнула меня по ладони, не узнав императора в этом плебейском наряде. Отлично, значит моя маскировка работает.
На первом этаже меня ждал Родерик, тоже одетый в серый плащ до самых пят. Для этого, наверное, пришлось снять парус с корабля, иначе другого плаща подходящего размера для моего гиганта вряд ли бы нашлось. Мы стремительно направились к выходу, только вышли не через главные двери, а через выход для слуг.
На улице все еще было тесно, но уже быстро светлело. Около входа ждали три оседланных коня, на одном из которых сидел Залмоксис, тоже закутанный в плащ. Впрочем, ему можно было и не прятаться, в моем дакийце все равно никак нельзя было признать богатого и знатного центуриона, потому что он не придавал значения внешности и вечно одевался, как последний бродяга.
Мы с Родериком забрались в седла и все трое поехали из дворца.
Путь наш лежал к Некрополь, городскому кладбищу, где были погребены моя мать и братишка Ульпий. Это место находилось чуть восточнее района Кесария, рядом со стеной, отделяющей город от Адриатического моря, вернее, от тех болот, где я сейчас рыл канал и которые разделили город и море.
Город все еще спал. Люди тенями скользили по улицам. Где-то кричал осел, потом гоготали гуси. Закукарекал петух, залаяла собака. Такое ощущение, что мы в большой деревне.
Доехали без происшествий, только пару раз из боковой улочки выбежали пятеро человек в оборванных одеждах и попытались перехватить поводья. Я ехал посередине, впереди Залмоксис, а сзади Родерик, так что у них ничего не получилось.
На свою беду, они пытались отобрать коня у дакийца, который не стал церемониться. В руке у него была спрятана плеть со свинцовым набалдашником на конце. Даже не замахиваясь, он тюкнул одного из нападавших по голове и тот мгновенно осел назад, задержав еще двоих.
Оставшиеся двое замешкались, а когда Родерик поднял меч, они тут же в страхе побежали назад, в свою подворотню.
Мы показали дальше и кроме этого происшествия, больше нам ничего не помешало добраться до пункта назначения. Вскоре я увидел мавзолей, который построил рядом с Некрополем. Это было довольно высокое сооружение, его округлая крыша выступала над окружающими зданиями. Возле входа стояли два человека с двумя венками из красных роз.
Еще не подъехав к мавзолею, я на мгновение задержал коня, рассматривая сооружение издали. Оно получилось необычным и заметно отличалось от окружающих помещений, тем более, от колумбариев Некрополя, где хоронили менее знатных людей.
Мавзолей возвел один из мастеров, предоставленных Таником. он был построен из кирпича и чем-то напоминал крепость, наверное, из-за толстых стен и узких окон, похожих на бойницы. Формой мавзолей представлял из себя латинский крест, средокрестие которого было увенчано кубической башней, в которую изнутри вписан купол, невидимый снаружи здания.
Обычно ось здания, как мне объяснил потом Цинна, приглядывавший за ходом строительства, в христианских храмах было принято направлять по линии запад-восток. В этом Мавзолее линия была направлена, наоборот, по линии север-юг.
Это была вынужденная мера, потому что епископ Неон впоследствии планировал построить здесь огромный христианский собор, который должен будет архитектурно органически соединяться с Мавзолеем. Впрочем, эту неточность частично исправили мозаикой внутри мавзолея, ориентированной на восток.
Снаружи простой, почти аскетичный вид Мавзолея украшали лишь плоские вертикальные выступы — лопатки, соединенные с плоскими арками. Эти выступы и арки своим ритмичным чередованием оживляли внешний вид мавзолея. Над входом был пристроен карниз с изображениями двух пантер и виноградных лоз.
Окна Мавзолея, как я уже говорил, походили на бойницы, внутри помещения они существенно расширялись. Я три дня назад приказал закрыть их плитами из алебастра, аргументируя тем, что окна в Мавзолее вообще не нужны. Мой приказ еще не выполнили, очень плохо.
Мои спутники уже подъехали к Мавзолею и недоуменно оглянулись на меня, не понимая, чего это я задержался и разглядываю здание, будто впервые вижу его. Я тронул коня и тоже подъехал к склепу.
Люди, ждавшие у входа, с поклоном вручили мне венки, один большой, другой поменьше. Родерик вошел внутрь передо мной, проверил, все ли в порядке и не ожидают ли меня внутри убийцы с обнаженными клинками, в затем вышел и сказал, что никого нет и можно заходить.
Изготовители венков, занимающиеся обслуживанием мавзолея, открыли дверь и я зашел внутрь.
Крестообразная форма здания внутри была перекрыта цилиндрическими сводами, а в центре пространство было увенчано тяжелым куполом. Вся поверхность купола и арок была покрыта мозаиками, не до конца еще доделанными.
Свет, проникающий в мавзолей только сквозь небольшие узкие окна, приобретал золотистый оттенок. Это впечатление еще больше усиливали желтоватые мраморные плиты, которыми была облицована нижняя часть стен.
Однако, здесь внутри, по задумке архитекторов, преобладал не только желтый цвет, а еще и темно-синий. Когда из окон сюда проникли солнечные лучи, мозаика на потолке, выложенная из синих плиток, иногда вдруг изумительно и неожиданно переливалась то зеленоватыми, то лиловыми, то багряными оттенками.
На самой мозаике были изображены разные сюжеты, в основном, связанные с Христом, его младенчеством, а еще с райским садом и его благодушным обитателями: ангелочками, овечками, оленями и голубями. По низеньким аркам вились гирлянды листьев и плодов.
Саркофаг, содержавший набальзамированные тела императрицы-матери и моего
