Назад в СССР: Лесник. Книга 2 - Максим Гаусс
Затем уже мы с Ольгой рассказали о том, что нам довелось пережить на мельнице. Рассказали про изуродованные брошенные тела браконьеров, про найденную взрывчатку и про записку повешенного.
По окончании рассказа, я шумно выдохнул и обвел тяжелым взглядом всех присутствующих на совещании жителей. Атмосфера в приемной была совершенно безрадостной — все хранили молчание. Чувствовалось, что обстановка крайне накаленная. Вокруг поселка происходили серьезные вещи и как ни крути, остаться в стороне от водоворота событий уже не получится.
Наш с Олей рассказ казался чем-то фантастическим, но к моему удивлению, все отнеслись к нему серьезно. А один из охотников признался, что действительно слышал, как в марте со стороны мельницы в течении двух дней доносились звуки, похожие на частую стрельбу.
Новость о том, что на старой мельнице кто-то устроил бойню, зверски перебив хорошо вооруженных браконьеров, вызвала шок.
— Но как это возможно? — спросил Монгол.
— У нас нет объяснения, — вздохнул я. — Мы лишь нашли трупы полуторамесячной давности и записку одного из браконьеров. Перед тем как написать ее и повеситься, очевидно, что он долго мучился. В ней он вкратце описал, что пережил и еще пытался за что-то извиниться. Обвинял своего старшего, товарища Снегирева, который и привел их на ту проклятую мельницу.
— А кто такой этот Снегирев и что он забыл в наших землях? — спросил телеграфист. — Он, часом, не родственник Андрея Снегирева?
— Это крупный браконьер, ранее промышлял рядом с Соболевкой, — ответил Матвей Иванович. — В декабре прошлого года его хорошо прижали к стенке, отчего он сбежал. Вместе с ним сбежал и наш бывший председатель. Как оказалось, он был в сговоре с браконьерами и натворил много ошибок. Видимо, они остановились тут не просто так. Да, верно, убитый вчера Андрей, его сын.
Снова повисла тишина. События сменяли друг друга, как декорации в спектакле. Сложно было свыкнуться с мыслью, что все это происходило на самом деле, здесь и сейчас. И очевидно, что никто из присутствующих, даже я, не был готов к подобному.
— Оль, ты упоминала, что где-то в этом районе есть золотодобывающая шахта! — сказал я, глядя на девушку. — Где она?
— Шахта? — слово взял заместитель председателя, сухой мужичок, небольшого роста. Звали его Сергей Иванович. — Есть такая на востоке, в семи километрах отсюда. Где-то там пролегает дорога, по которой должен был ехать Николай Егорович!
Повисла пауза.
— Серьезно? — переспросил я, посмотрев на него с нескрываемым интересом, затем добавил. — Так, а почему ее закрыли?
— Вот этого не знаю точно. Жил в Прокофьевке шахтер один, начальником смены как раз там работал в тридцатых годах, да только спился и помер в прошлом году. Афанасием его звали. А других уже и не найти в округе.
Я тихо выругался.
— Ну, шахты-то известно почему обычно закрывают… — слово взял Матвей Иванович. — Либо все что можно достали, либо опасно стало. Обвалилось что-то, наверное, вот и прикрыли ее. А может даже грунтовые воды подтапливать начали. Всякое могло быть. Вряд ли в короткие сроки удастся найти свидетелей, кто на той шахте работал.
Уже ни для кого не было секретом, что с Николаем Егоровичем случилась беда. Раз он не вернулся в поселок, значит, на то была причина. Возможно, он действительно погиб… Возможно, было что-то еще.
Ольга держалась молодцом. По красным глазам было видно, что втайне ото всех, она вытирала слезы. Наверное, я и впрямь, он был для нее значимым человеком.
Поймал себя на мысли, что уже говорю о нем в прошлом лице. Значит, автоматически определил его в число списанных. Это во мне офицер проснулся. Во время боевых операций, люди либо действующие, либо по какой-то причине уже списанные. И не важно, по какой причине это произошло. И хорошо если человек из списанных вновь попадает в число действующих. Все строго по существу.
— И что же мы теперь будем делать? — спросила фельдшер. — Связи нет, добраться до города опасно.
— Перед тем, как мы обнаружили мотоцикл дяди, мы с Женей слышали одиночный выстрел! — заявила Оля, мельком скользнул по мне взглядом. — Возможно, ему кто-то пытался помешать?
— Кто?
— Митька… — произнес я. — Бывший сторож склада, где хранилась провизия и вещи топографов! Судя по всему, это он убил Андрея Снегирева и пытался убить Монгола. А перед этим оглушил Матвея Ивановича консервной банкой по голове! Думаю, что не ошибусь, если скажу, что это он отрезал нас от связи. Это очень коварный и хитрый человек, только вот его мотивы мне вообще не понятны… Зачем все это делать? Ну ограбил склад, ради бога. Верни на место или бери ноги в руки и мотай отсюда. Зачем жителей убивать? Может, кто-то что-то знает про этого Митьку?
Все молчали.
— Неужели он жил в поселке, был назначен на должность сторожа и никто о нем ничего не может сказать? — удивился я, глядя на лица присутствующих.
— Так эт самое, Федька наш, это ж сын Афанасия. Того, что на шахте работал, — вдруг сказал Макар Яковлевич, который телеграфистом был.
— Федька, что в окна подглядывает?
Тот кивнул головой.
— Так, уже проще. А дом этого Афанасия где? Я же правильно понимаю, что сын с ним не жил? И вообще, они не слишком общались, так? Может, наведаемся в гости? Осмотрим все, вдруг, зацепка какая будет?!
— Стоп! — вдруг громко заявила Ольга. — Стоп! Стоп! Мы совершаем ошибку…
Все разом посмотрели на нее с изумлением.
— Конечно, забывать про убийцу Андрея нельзя, но у нас есть проблема посерьезнее. Точнее, у нас даже две проблемы, которые, так или иначе, переплетаются друг с другом! Что-то убило браконьеров на мельнице, теперь принялось за кабанов и других животных. Возможно, скоро оно и к нам наведается…
— Почему оно? — удивилась фельдшер.
— Потому, что мы все еще не знаем, что это такое и как с ним бороться, — согласился я. — Вот и пусть и остается в среднем роде! А вторая проблема это странная пропажа Николая Егоровича и Татьяны Ивкиной…
— И убивец Митька, — подлил масла в огонь Иваныч. — Ни одну из этих проблем оставлять без внимания нельзя! Где-то ж этот паршивец живет…
Вопросов действительно было много. Честно говоря, я не знал, за что хвататься в первую очередь. И если покушать горячей еды и напиться воды мне удалось без проблем, то поспать времени просто не оказалось. На часах было уже двенадцать, а чувствовал я себя так, будто сейчас уже десять вечера. Нужно
