Коллекционер душ. Книга 2 - Михаил Липарк

— Местный забулдыга. Трется каждый день на пятачке.

— Пятачок? Это где?

— Площадка у продуктового. Там местные алкаши каждый день собираются. Он один из них.

— Ладно, — ответил я.

А сам тут же подумал, что если до татуировки договориться не получиться, то уже не зря съездил. Может этот Иннокентич расскажет мне что-нибудь новое об Элаизе.

— Слушайте. А если у меня родных нет? Как мне эту записку от родителей достать? Чтобы вы татуировку мне сделали.

Раз уж Борис так упирается рисовать Знак на моей коже, может он согласиться набить мне обычную тату? Появилась у меня одна мысль.

Борис вновь поглядел на меня.

— Сколько денег есть? — спросил он.

— А сколько надо?

— Пять тысяч.

— По рукам.

Кажется татуировщик уже пожалел, что продешевил, но деваться было некуда.

— Откуда у тебя… А, какая мне разница, — перебил он сам себя. — За пять тысяч сделаю тебе татуировку, которую захочешь. Из каталога или по твоему эскизу. Но сразу предупреждаю, никаких Знаков набивать не буду. А если ты мне тут наплел, и твои предки на следующий день заявятся ко мне с претензиями, я скажу, что записка была, но я ее выбросил. Ясно? И денег не верну.

— Договорились! — кивнул я, но руку протягивать не стал.

Я выбежал из салона полный энтузиазма. Я знал, как Борис нанесет мне знак и сам даже не догадается об этом. Оставалось дождаться школы и уточнить реально ли воплотить мою идею в жизнь.

Что бы зря не терять день, я заранее узнал у татуировщика, где находится продуктовый магазин и побежал на тот самый пятачок. Время двенадцать, а значит все Иннокентичи уже проснулись и должны сейчас подтягиваться к месту сбора, где будут решать, как достать денег на очередную бутылку.

Глава 16

Не Дункан Маклауд

— Я ищу Иннокентича, — сказал я, как только подошел к компании из трех мужиков и женщины.

Каждый из них в руках держал по пластиковому стаканчику. Лишь один был со своим многоразовым. Складным.

— А тебе чего нужно от него, малец? — сказал один из пьяниц. С кудрявой черной бородой с проседью.

Прежде чем ответить я окинул всех четверых взглядом.

Один из мужиков относительно моложе остальных. Стоит прямо передо мной в трикосах с оттянутыми коленками. Одет в дерматиновую потрескавшуюся от старости куртку. Расстегнут. Под курткой майка. Вот из-под нее и выглядывают два красных глаза Элаизы. Тату прямо на груди. Стоило прятать ее получше, если они такие конспираторы.

— Я хочу поговорить с вами об Элаизе, — сказал я прямо, глядя в глаза Иннокентичу. — Будет лучше, если наедине.

Руки того задрожали, а пойло, которое они сейчас распивали, начало выплескиваться через края.

— Хех, — усмехнулся чернобородый. — Наедине вы не о чем не договоритесь, малец.

Я хотел попросить второго не вмешиваться, но вдруг понял, что он перебивает не просто так.

— Почему? — спросил я.

— Иннокентич немой, — ответил тот.

Немой Иннокентич, немая Элаиза. Все связано. Надо узнать, каким образом.

— Если хочешь поговорить, то без нашей помощи никак, — добавил самый разговорчивый и подул в кулак, чтобы согреться. — Тебя как зовут?

Я помялся прежде, чем ответить. Но выбора не было. Если хочу поговорить с Иннокентичем, нужно установить контакт с его собутыльником. Судя по всему, он может перевести.

— Костя, — ответил я. — Меня зовут Костя.

— Вася, — мужик с черной бородой протянул мне согретую дыханием руку.

Я пожал ее.

Вот они — правила приличия. В моем лексиконе давным-давно появилось такое понятие, как интеллигентные алкоголики. Пьющие как не в себя, но очень спокойные и учтивые. Похоже, эти — одни из них.

— Это дед Вова, — Вася показал на обросшего старика, сидящего на небольшом заборчике и опиравшегося на трость. — А та, что за ним — Маринка. Иннокентича ты знаешь.

Мне было все равно кто из них кто. Мне хотелось поскорее узнать больше об Элаизе, поэтому я сразу перешел к делу.

— Спросите, почему он набил эту татуировку на груди? — попросил я и вспомнив о правилах приличия добавил: — Пожалуйста.

— Хе-хе, — вмешался дед Вова. — Горло пересохнет, если всю его историю пересказывать.

Ясно. Хотят, чтобы купил им выпить. Только вот мне не продадут. А если покажу им тысячу, то не успокоятся, пока всё не высосут. Кроме прочего, я уже порядком подустал раздавать кровно заработанные деньги. Пора как-то менять стратегию.

— Мне через месяц стукнет одиннадцать, — я принялся рыться в карманах. — У меня есть пять рублей на обед. Могу отдать их, если хотите.

— Слушай, малец, — Вася помешал пойло на дне своего стакана. — Мы тут каждый день. И, как видишь, никуда не торопимся. Ты попроси у родителей полтинник и приходи.

Похоже Вася тут самый предприимчивый. Тот человек в компании, который придумывает схемы, чтобы изо дня в день на пятачке было что наливать. И знает всех продавщиц в алкомаркетах по именам. Он так просто не сдастся. Нужно попробовать надавить на немого. Он же неспроста набил Элаизу на своей груди.

— Просто эта девчонка вчера приходила ко мне, — приврал я. — Хотел узнать о ней побольше. Думал вы знаете. Я в тату салоне…

Я не успел договорить, а Иннокентич уже ткнул чернобородого локтем в бок. Его зрачки нервно забегали, а пластиковый стаканчик окончательно смялся в руке. Вася сильно втянул ноздрями воздух и кивнул собутыльнику.

— Ладно, малец, — махнул он и показал редкие гнилые зубы в улыбке. — Съешь сегодня в школе шаньгу за наше здоровье. На свои пять рублей.

Он замолчал, как будто ждал ответа, а на самом деле принялся наливать всем бодяги, которую они намешали с водой в полторашке из-под «Колы».

— Как раз вчера думал о том, что давно про девчонку не вспоминали, — продолжил он. — Марина! Ты же еще не слышала эту историю?

Уже поддатая Марина, которая, кажется, была в другом измерении, покивала головой и вновь спрятала подбородок в серой шали, накрученной вокруг шеи.

Я посмотрел на женщину. Она сильно напомнила мне мою мать. Также когда-то и она, связавшись с плохой компанией, не могла избавиться от привычки встречаться со своими «друзьями». А ведь у нее также, как и у моей матери, наверняка, есть те, кто сейчас сидит дома и мечтает, чтобы она поскорее вернулась и вместо вечернего скандала приготовила сладкий пирог. Взяла книгу и уложила самого младшего спать. Помогла среднему с уроками. Спела колыбельную внуку, а не терлась на этом чертовом пятачке.

— Это его принцесса, — вырвал