Лагерь волшебниц №208. Том II - Сентай Хорнин
Сперва была оружейная. На которой девушек с потухшим взглядом и деформированными телами, лишёнными конечностей, приделывали в качестве ядра к сложным паукообразным роботам. Было по настоящему противно смотреть за упорядоченными движениями техники, сопровождавшимися нечленораздельными криками бедняжек, которым вкалывали что-то и они вновь смотрели на мир с улыбкой на лице.
И это всё было нужно, чтобы пронести вовнутрь особо опасных аномалий живую бомбу, которую сделали из тела. Сам процесс наделения девушки взрывоопасностью не показали и слава богу.
В отличие на меня все смотрели на это действо примерно с нулевым отношением. Никому ничего не казалось в этом неправильным. Или же они просто искусно скрывали свои чувства.
Нам даже провели демонстрацию. Телепортировали новосозданного механического кадавра и нас за пределы лаборатории поближе к кристаллу аномалии, по заверениям найденной недавно. Перед началом всего нам показали, что обычный робот в кристалл попасть не может, его просто не пускает. Когда же прикоснулась лапа киборга, паук испарился. Чтобы буквально спустя несколько секунд кристалл треснул и раскрошился, красиво оседая на землю.
— Это основной способ получения кристаллической пыли. Кто-то из вас возможно даже пользуется кремами для тела, содержащими её. Это самый быстрый способ её добычи, известный человечеству. Взрыв внутри аномалии настолько мощный, что уничтожается не только она, но и её мир. К сожалению далеко не все волшебницы годятся для такого благородного конца, аномалий по сравнению с готовыми изделиями во много раз больше — Пояснила нам директриса.
После слов про кремы нескольких девушек очень сильно передёрнуло. Хорошо, что хоть что-то в них вызвало эмоции. Потому что уже я начал подозревать, что что-то не так со мной. Но никто всё ещё не говорил ни слова. А что тут обсуждать, только находиться в прострации и остаётся.
Когда же нас вновь выбросили в лагере и Улеанна ушла, одну из девушек затрясло. Её невозможно было успокоить, она просто-напросто исторгала из себя потоки слёз и крика, пытаясь хоть как-то облегчить свою ношу. И она не одна была такая, просто остальные хоть как-то держались.
Потому что самое страшное было не в том, что нам показали, а с кем это всё делали. Пусть она и была лишена конечностей, её тело было бледным как смерть а проступавшие почти зелёные вены не могли сделать её вид хуже, хоть и пытались. Но я видел временами эту девчонку. Она запомнилась мне позитивной и болтливой, но были те, с кем девушка действительно дружила.
А теперь её окончательно нет. Над её оболочкой поиздевались и взорвали на глазах тех, кого она знала, использовав как одноразовую вещь на потеху толпе. Это было просто какое-то безумие. Остаток дня был посвящён тому, что мы решили собраться в одной комнате с её друзьями, чтобы помочь им хоть как-то перенести увиденное. Такие себе поминки, на которых говорили о той, чьё имя узнал только там, хорошие вещи.
Я сыграл свою роль, не только потому что так было надо, но потому что действительно чувствовал, что погибнуть вот так, использованным как бездушное оружие, когда с тобой давно попрощались, это просто бесчеловечно.
И в этой обстановке, я действительно впервые почувствовал себя своим. Я был такой же волшебницей, как и все здесь. Не больше и не меньше. Личные качества, вражда или дружба, в этот самый момент отошли на второй план. Мы вместе с девушками как-то внезапно осознали, что наша жизнь не стоит ничего. Настолько, что нам будет суждено служить системе даже после смерти. Не то чтобы по отношению к нам и минимуму информации нельзя было понять этого раньше. Но эта пощёчина от директрисы горела ярким пламенем на наших лицах.
На следующий день всё повторилось. Нет, не было в этот раз киборгов из овощей, бывших нашими знакомыми. Мы оказались в родильном отделении. Сотни тел висели, жёсткозакреплённые на своём месте с минимумом промежутков между ними. К ним всем шли бесконечные провода и трубки, питавшие их и передающие их состояние.
— Большая часть их органов заменена на синтетические, меньшего размера и перемещена в грудь. Желудок вырезан за ненадобностью, ведь их кормят концентратом напрямую. — рассказывала Улеанна, пока мы были вынуждены смотреть на эти условия, где человек хуже скота.
— Зато теперь благодаря всем изменениям они могут вынашивать до шести детей за раз, и практически каждая из них будет обладать способностями к магии. — Улеанна звучала так, будто ей и самой не нравится ничего из того, что мы вынуждены смотреть. — Кроме того, раннее вмешательство позволяет производить только девушек. Это, конечно, тайна ваших родителей, но многие используют эти тела как суррогатных матерей и пары получают самый лучший плод. Так что да, некоторые из вас были рождены именно здесь.
Она не уточнила, что же делают с остальными. Но уже было понятно. Это был гигантский живой завод по производству волшебниц. И он поражал и масштабами и ужасом доведённых за пределы человеческих возможностей тел. Гипертрофированные животы, чрезмерные груди, что будут навещать в кошмарах. И вездесущее выражение счастья на глупых лицах, безмолвно смотрящих вдаль.
Девушки спокойно наблюдали продолжение вчерашнего безумия с каменными лицами, не выражавшими ничего. Как и тогда, реакции просто не было. Улеанны ли это дело, или кого ещё, но я не понимаю, почему нельзя делать этого именно здесь. Ведь вновь после возвращения обратно пелена спала и истерики начались у перекрутивших себя девушек, считавших что они точно отсюда и не могущих это вынести. В их числе была и Целия. Учитывая её туманное происхождение, допускаю, что это может быть правдой. Правда она быстро ушла в полное отрицание и моя поддержка была ей как собаке пятая нога.
В этот раз все просто разделились на группы друзей, которые были поддержкой отдельных девушек, сообщавших всему миру что родители их просто взяли как какое-то домашнее животное.
Даже несмотря на то, что я своё происхождение знал, этот комплекс всё равно оставил шрам на психике. Если взрывное представление я перенёс почти нормально, хоть сны и были не самыми приятными. То с этим всё уже было не так просто.
Но этой ночью
