Алексей Калугин - Голем
По мнению же Сергея, зрелище, скорее, было сюрреалистическим. Они словно оказались внутри огромной инсталляции, созданной художником, помешанным на актуальном искусстве. Весь внутренний периметр прохода, дальний конец которого тонул в темноте, был облеплен обрывками газетных и журнальных страниц, среди которых попадались зеленые бланки, заполненные неразборчивым почерком и заверенные двумя-тремя печатями. В одном месте из стены торчала ржавая труба. В другом – колченогий табурет. В третьем – будто охотничий трофей, красовалась голова детской деревянной лошадки.
– Ничего себе, – тихо и совсем невыразительно произнес Игорь Петрович, выбравшийся в проход следом за Володей. – Такое впечатление, что кто-то проел этот коридор.
– Гигантский кролик, – с усмешкой поддержал его Володя.
– Или червяк, – добавил Кузякин.
Из дыры выполз Гелий Петрович. Поднявшись на ноги, он сложил руки за спиной, вскинул подбородок и гордо выпятил грудь.
Следом за ним из отверстия в стене выбрались Самсонов и Поперекин.
– Что скажешь, Гелий? – спросил Олег Игоревич.
– Я пока помолчу, – с невозмутимым видом ответствовал Изюмов.
– Это может быть выход! – радостно воскликнул Сергей.
– А может быть, и нет, – возразил Семен Семенович.
– Куда? – спросил Гелий Петрович.
– Сомневаюсь, – покачал головой Игорь Петрович.
– Интересно, кто прокопал эту нору? – буркнул Олег Игоревич.
– Да вы что, сговорились все, что ли? – возмущенно всплеснул руками Володя. – Мы нашли выход!
– Сомневаюсь, – повторил Игорь Петрович.
– Почему?
– Просто сомневаюсь, и все тут… Я имею право сомневаться?
– А ну вас! – безнадежно махнул рукой Володя. – Мы с Серегой сами посмотрим.
– На что ты собрался смотреть?
– Куда ведет этот проход.
– Не глупи, Володя.
– Вот еще!
– Подумай сам, кому мог понадобиться этот проход?
– Я все больше склоняюсь к мысли, что здесь поработали одичавшие бомжи, – вставил Семен Семенович. – Хотя сам факт их существования никем не доказан, я не вижу другого объяснения тому, что мы сейчас наблюдаем.
– Это могла быть обычная осадка мусора, – заметил Олег Игоревич. – Что-то подгнило, что-то проржавело – хоп! – и провалилось вниз. А то, что наверху, за что-то зацепилось. Вот и образовалась полость.
– Полость, но не прямой проход, – с сомнением цокнул языком Гелий Петрович.
– Гелий, ты фотографию марсианского сфинкса видел? – усмехнулся с чувством собственного превосходства Олег Игоревич. – Тоже, между прочим, игра природных стихий. А выглядит как рукотворный.
– Марсианский сфинкс – это игра света и тени.
– Да какая разница? Главное – что игра!
– Слушайте, да сколько же мы тут болтать будем? – вскинул и снова уронил руки Володя. – Давно бы уже сбегали и посмотрели!
– Шнура не хватит. – Олег Игоревич показал Володе переноску, которую держал в руке. – И так уже почти на пределе.
– Да, пожалуй, стоит вернуться, – согласился Семен Семенович. – Придем завтра. Шнур найдем подлиннее. Да и на случай встречи с бомжами надо бы вооружиться.
– У меня есть чем посветить и чем стукнуть. – Володя усмехнулся и показал то, что у него имелось, – зажигалку и крюк из арматуры. – Серега, ты со мной?
– Да! – не раздумывая, ответил Сергей.
– Слушайте, ребята, не порите горячку, – недовольно поморщился Олег Игоревич. – Можно подумать, мы куда-то опаздываем…
– Оставь, – легонько похлопал его по плечу Гелий Петрович. – Они уже все решили, и их не переубедить. Пусть делают, как хотят.
– Верно, – согласился с таким мнением Олег Игоревич. – Пусть сбегают, посмотрят, что там впереди. А мы их тут подождем.
– А что, если одичавшие бомжи… – начал было Семен Семенович.
– Да кончай ты! – осадил его Олег Игоревич. – Нет тут никаких бомжей!
– Откуда ты знаешь?
– Там, где бомжи, всегда воняет. А здесь, – Олег Игоревич помахал раскрытой ладонью перед носом, – воздух застоявшийся, но вони никакой лично я не чувствую.
Довод был веский.
Однако…
– А что за взрывы мы слышали?
– Вот это мы и выясним, – уверенно, даже, пожалуй, слишком уверенно, пообещал Володя.
– Не уходите далеко, – предупредил парней Олег Игоревич. – И, если что…
Кузякин запнулся. Прежде ему не приходилось отправлять ребят в разведку или на какое другое опасное задание. И он понятия не имел, что следует говорить в таких случаях.
– Все ясно, командир, – очень вовремя улыбнулся Володя. – Если что – будем громко орать и размахивать руками.
Кивнув Сергею, Володя положил крюк на плечо и зашагал в ту сторону, где свет от лампы-переноски в руках Игоря Петровича тускнел, а затем и вовсе растворялся во тьме.
– Ты думаешь, мы правильно поступили, отпустив их? – тихо спросил у Изюмова Игорь Петрович.
– Они уже не маленькие, – так же негромко ответил отставной военный. – Не думаю, что им удастся натворить каких-то глупостей.
– Никуда они не денутся, – уверенно заявил Олег Игоревич. – Прогуляются немного и вернутся.
Один только Семен Семенович промолчал. Хотя ему было что сказать. Но он был не расположен говорить, потому что в последнее время, как ему казалось, к его мнению никто не прислушивался.
Когда тьма сомкнулась вокруг, Володя включил зажигалку и повернул колесико регулировки пламени поближе к максимуму. Подпрыгнувший длинный язычок огня как будто отбросил мрак в стороны. Однако, как оказалось, это была всего лишь иллюзия. В свете зажигалки Володя мог видеть немногим дальше своего кулака. Сергей так и вовсе видел только трепещущий огненный стебелек. Наблюдая за которым он стал подумывать о том, что, может быть, действительно лучше было бы отложить прогулку по коридору до завтра. И отправиться на нее, как следует экипировавшись…
– Черт!
– Что случилось? – Володя тут же остановился и обернулся.
В отсветах слабого огня лицо его было похоже на жутковатую восковую маску, которая вот-вот расплавится и потечет.
– Споткнулся обо что-то. – Сергей нашарил крюк, который, падая, выпустил из руки, и поднялся на ноги. – Все, порядок.
Чтобы было понятно, куда они идут, Володя переместился поближе к стене. Теперь пламя зажигалки, качнувшись в сторону, выхватывало из тьмы все те же самые обрывки газетных страниц.
Корпус зажигалки разогрелся, и, чтобы не обжечь руку, Володя на время погасил ее.
Оглянувшись, можно было увидеть свет лампы в руках Игоря Петровича. Присмотревшись, можно было различить фигуру самого Кузякина. А вот остальных видно не было.
– Может быть, вернемся? – не очень уверенно предложил Сергей. – Все равно ведь ни черта не видно!
– Давай пройдем еще немного, – сказал Володя. – Чувствуешь, свежим воздухом тянет?
Сергей ничего такого не чувствовал. Но решил попусту не спорить. Если уж Володе так хотелось, можно было пройти еще немного вперед. Хотя сейчас Сергею больше всего хотелось есть. И он думал не о том, что, пройдя еще несколько десятков метров, они найдут выход с мусорной свалки, а о кастрюле с гречневой кашей, которую, чтобы как следует упрела, баба Маша прячет под двумя одеялами.
Володя щелкнул зажигалкой, и они снова пошли вперед.
То и дело возникало желание прикоснуться рукой к стене. В почти кромешной темноте это придавало уверенности, потому что позволяло четко определять свое положение в пространстве. Но при одной только мысли о том, что это все же мусорная свалка, пускай и очень древняя, делать это уже не хотелось.
– Стоп! – Володя, шествующий чуть впереди с огнем в руке, как Прометей, внезапно остановился.
– Что?
Сергею почему-то сразу почудилось неладное. Хотя, казалось бы… Да нет, ему вовсе ничего не привиделось! Ему просто показалось странным то, что Володя остановился!
– Поворот…
– Что?
– Проход тянется дальше. – Володя повыше поднял включенную зажигалку, но Сергей все равно ничего не смог рассмотреть. – Но влево отходит еще один.
Володя говорил шепотом. Как будто боялся, что их может услышать кто-то, прячущийся за поворотом.
Сергею все это не понравилось. Все сразу. И поворот, и то, что Володя вдруг заговорил шепотом.
– Вернемся? – спросил он с затаенной надеждой.
Ему вовсе не было страшно, но при этом совершенно не хотелось идти дальше. Зачем? Если все равно ни зги не видно. И обстановка из-за этого начинала казаться тревожной. Собственно, человеку от природы свойственно бояться темноты. И тот, кто говорит, что в темноте совсем не чувствует страха, скорее всего, врет.
– Давай хотя бы глянем.
«На что?» – хотел спросить Сергей.
Но Володя уже повернул за угол. И чтобы не оставаться одному в совсем уже кромешной темноте, Сергей последовал за ним.
Володя поднес к стене зажигалку.
– Смотри-ка, – произнес он все так же шепотом. – А здесь бумаги уже нет.
Стена, вдоль которой они теперь шли, представляла собой бесформенное нагромождение каких-то предметов, деталей, обломков, покореженных рам и сломанных станин. Из нее торчали обрезанные трубы, сломанные палки и треснувшие доски. То же самое бесформенное и в целом бессмысленное нагромождение самых разных предметов находилось и под ногами. Так что ступать приходилось крайне осторожно.
