Позывной «Курсант» - Евгений Прядеев
— Товарищ капитан государственной безопасности, ищу Вас! — на крыльце нарисовался Николай Николаевич. Смотрел он прямо на кавказца, и обращался тоже к нему.
Судя по лицу моего опекуна, да и по званию, которое он озвучил, явно это не учитель ни хрена.
Глава 13
В которой я нахожу недостатки в гениальном плане Бекетова
— Ты-ы-ы! Скотина тупоголовая! Ёк-макарёк… — со свистом выдохнул сквозь сцепленные зубы Клячин и протянул в мою сторону руку, сжав кулак. У него аж костяшки пальцев побелили от того, с какой силой он это сделал.
Здоровый такой, крепкий кулак. Потряс им прямо перед носом. Моим, конечно же, носом. Перед своим-то ему на кой черт трясти. Подозреваю, Николай Николаевич был вообще не против, чтоб в его кулаке оказалась, например, моя шея. Я даже увидел по его взгляду, как в воображении чекиста мелькнула картина, где он избавляется от проблемы в лице наглого детдомовца путем физического устранения этого лица. В общем, скажем честно, чекист был зол.
— Ты… Черт! Кто ж тебя, скотины кусок, учил так вести себя со старшим даже не по званию, а по жизни?! Тебя мало помотало, что ли? Ты скажи, не стесняйся. Я домотаю. Так домотаю, что ты у меня за километр от начальства по стойке смирно вставать будешь. Тебе, похоже, не просто башку повредили. Воспоминания — это херня. Тебе ее отбили к чертовой матери. Кретин!
Последнее слово получилось у Николая Николаевича громче и выразительнее остальных. Он в него всю душу вложил.
Чекист снова выдохнул сквозь сжатые зубы, а потом отвернулся и со злостью плюнул в ближайшие кусты. Опять же, есть ощущение, с гораздо большим удовольствием он сделал бы это прямо в мою рожу.
— Да я не знал, что он — директор школы! Почему шляется по территории в гражданской одежде? Не на базарной площади так-то.
— Чего-о-о?! В гражданской? В гражданской!? — лицо Клячина налилось краской.
Он начал как-то нервно дышать. А я начал опасаться, как бы сейчас чекиста приступ падучей не стеганул. Вот это будет, конечно, высший класс. Чем отличился курсант Реутов? Он довёл своего наставника до инсульта. Молодец, Реутов! Хотя… большой вопрос, буду ли я теперь курсантом этой супер секретной школы.
— А ему что, из-за таких идиотов, как ты, при полном параде ходить?! Может адъютанта себе завести? А? Тут же у нас есть один дурачок, который на закрытой от посторонних территории директора школы перепутал… С кем? Вот даже интересно. С кем ты мог перепутать товарища Шарманазашвили Владимир Харитоновича? С лесорубом? С охотником? С дачникам? Так у него, вроде, ни ружья, ни топора, ни удочки при себе не было…
— Думал, он просто учитель… — я недовольно покосился на Клячина и отвернулся в противоположную сторону.
Взрослый человек, коим по сути я и являюсь, несмотря на внешний вид, категорически отказывался принимать тот факт, что на меня орет какой-то левый мужик. Даже если за дело.
— Просто… — Николай Николаевич покачал головой, недоумевая, и развел руками в стороны. — Он просто думал… что это просто учитель… Реутов, у тебя точно башка отбитая. Ты скажи, вас тут кто учить будет? Макаренко твой? Ты чему вообще собрался учиться? Как коровам хвосты крутить? Откуда здесь «просто» учителя возьмутся? У-у-у… Контра…
Чекист согнул руку в локте и замахнулся от плеча, но я сразу понял, он не ударит. Это — так, воспитательный момент. Да и злой он был, конечно. На эмоциях. Я даже испытал легкое чувство неуместной гордости за то, что довел Клячина до белого каления. Клячина, который с блатной шпаной на раз-два вопрос решил. Но сейчас, благодаря мне, Николай Николаевич явно капитально вышел из себя.
Когда ситуация немного разъяснилась и стало понятно, что товарищ с усиками — директор школы, а я, собственно говоря, сейчас этому директору всякую хрень говорил, да еще и отпихнул, Клячин аж в лице изменился. Хотя, я в корне был не согласен с формулировкой «отпихнул». На ней настаивал товарищ Шар-ма-на-за-шви-ли… Твою ж мать… Что за ужасная фамилия.
— За мной! — процедил Клячин, развернулся и пошел за директором, который предложил чекисту обсудить сложившуюся ситуацию.
Конечно, Владимир Харитонович использовал совсем другие выражения, в больше мере почти матерные, но мы люди культурные, глупости повторять не будем. Поэтому, да. Обсудить ситуацию. В итоге, директор шел по коридору здания, за ним топал Клячин. За Клячиным — я. В тишине гулко раздавались наши шаги. Наверное, из-за того, что пол здесь тоже был деревянный, выстланный крашеными досками.
В кабинет меня, естественно, не позвали. Велели ждать возле двери. Клячин велел. Директор школы со мной больше вообще не говорил ни о чем. Но я человек не гордый, с принципами у меня тоже отношения хорошие, я их нагнуть могу в ту сторону, куда мне надо. Поэтому, без малейших сомнений попытался подслушать разговор двух чекистов. Ясное дело, если Николай Николаевич назвал его капитаном госбезопасности, этот товарищ с трудно произносимой фамилией тоже из НКВД будет.
Однако, с подслушкой идея оказалась не очень. Я не смог разобрать ни слова. Дом деревянный, а двери, словно из бетона. Ни черта не слышно. До меня доносился только бубнеж то Клячина, то директора. Причём, я бы не сказал, что последний отчитывает Николая Николаевича или ругает. Их бубнеж становился громче по очереди. Сначала, вроде, Владимир Харитонович наехал на моего опекуна. Потом тот начал в ответ что-то резко и грубо говорить. В общем, несмотря на разные звания, беседовали они, можно сказать, на равных.
Единственное, что я смог четко разобрать, это фамилию Бекетова. И судя по тому, как произнёс ее Николай Николаевич, эта фамилия играла роль весомого аргумента.
Переговоры шли минут десять, а то и пятнадцать. Я задолбался ошиваться под дверью. Наконец, створка распахнулась, и в коридоре появился красный, как рак, Клячин.
— Идём! — коротко бросил он, а затем отправился на улицу.
Даже не оглянулся. Я, само собой, рванул следом. Но сначала осторожно заглянул в приоткрытую дверь. Директор стоял возле большого окна, заложив руки
