Холодное лето 1402-го. Том 2 - Сергей Владимирович Руденко
Нет, конечно же, могло быть и так, что мертвец заинтересовался только возможностью сожрать юного шутника, но в голосе твари все-таки трудно было не разобрать и гнев тоже. И это, честно говоря, пугало в ней куда больше, чем не до конца трансформированная рожа, мощные, словно бы медвежьи лапы и вполне человеческие босые ноги. Их внешний вид портили только как-то излишне раздувшиеся сине-зеленые вены. Но что вы хотели — у мертвых нет кровообращения, оно им ни к чему.
Да, скорее всего, здешних тварей и людьми-то теперь нельзя было считать, по крайней мере, за прошедшие четыре дня внешность некоторых монахов изменилась разительно. Просто в здешнем мире нельзя было однозначно утверждать, что лишившись прежней внешности, они полностью растеряли и память.
По крайней мере, я — точно бы не стал!
Магия — это такой ингредиент, который при замешивании даже в самое банальное блюдо способен исключать однозначные ответы. И даже на самые, казалось бы простые вопросы…
Например, если судить по оговоркам моего приятеля-магистра, то это лишь только что умершие тела восстают с самым простым и однозначным желанием заполнить утробу хоть чем-то, ну и такой же автоматической способностью выполнять самые незамысловатые команды некроманта. А вот если провести правильный ритуал и дать время трупам переродиться…
Так что человеком существо фактически быть перестало, но что-то в нем все еще было от того прежнего, возможно даже очень милого пузана. Но внешне — твари, переродившиеся в оскверненном аббатстве, получились и впрямь неприятными! Не было в них некой едва ощутимой завершенности, что ли. А может, дело было в том, что получились они настолько злобными, что никто просто не успевал оценить эту скрытую красоту, кто знает…
Пришедший пару минут назад на шум — мертвец заковылял вслед потенциальной добыче, алчно и недобро подвывая и в голосе его — клянусь! — действительно можно было разобрать нотки возмущения парня остаться и быть съеденным. Но отобранных в штурмовой отряд таким было не смутить.
Стоило твари высунуться за створку, как две тяжелые алебарды обрушились ей на голову, и вот тут снова сработал принцип магической неоднозначности.
Отвратительный, нечеловечески мерзкий череп полуперерожденного мертвеца неожиданно оказался готов к таким испытаниям! Да, он лишился уха и куска кожи, но кости не пробило, а саму ее — даже толком не оглушило.
Словно бы не заметив ударов, она умело отмахнулась от нападающих, и попытался рвануть назад. И бывший монах, по-моему, явно способен был отыграть назад свой первоначальный просчет. Если бы не третий — самый опытный пикинер.
Умело придержав удар, он мгновенно уловил все открывшиеся нюансы и просто возмутительно удачно ткнул своим оружием, использовав его на манер копья. Ни глазомер, ни рука ветерана не подвели…
Острие алебарды разминулось с костями перерожденного таза, и ловко пришпилило врага к створке, сделав того ненадолго почти беззащитным. Успев выступить за мгновение до этого из-за противоположной створки, я лишь немного подправил замах, и легко, словно на тренировке отсек твари сначала ногу, а через мгновение — когда она попыталась отшагнуть и накренилась — еще и удачно подставленную голову.
Измененный осколком демонической души клинок, без ножен по-прежнему выглядел очень незамысловато, но рубил плоть — на диво легко!
— Ну вот… — замер я, чего скрывать — гордясь и немного даже красуясь таким удачным вступлением.
— Умеешь, Твоя Милость! — сухо прокомментировал ветеран, и вернул меня на грешную землю.
— Препоганый из тебя придворный вышел бы, хорошо, что я не герцог… — со смехом признал я. — Ладно-ладно, твой укол, конечно же, был куда как умел, и если бы не он, мы бы завязли уже на входе. Хвалю!.. Все готовы? Нам еще предстоит сегодня потрудиться…– уточнил я уже совсем другим голосом и перекрестился. — Святой Михаил, поддержи нас в битве против ночного Зла и преследований Дьявола, будь нашей защитой!..*
* * *
Вчерашний день оказался очень причудливой смесью из глупости и героизма, а ночь — напугала даже самых храбрых. Что уж там говорить о приличной части отряда, вообще впервые покинувшей защищенные стенами и оттого достаточно безопасные дижонские улицы.
Устроенный накануне митинг не вызвал всплеска ни крестоносного, ни бургундского патриотизма. Но аргументы все же удалось подобрать достаточно убедительные (да и подать их удачно), поэтому и массового возмущения по счастью не случилось.
Хотя поначалу все явно шло именно к этому!
Глянув на мрачные рожи вокруг меня я, признаться, тут же кое-что перепланировал и схитрил. Не дав времени недовольству сгуститься и вылиться в открытый бунт, сразу после официальной части с патетикой и христианскими увещеваниями — отдал несколько коротких и четких команд.
Приказал всем отрядам разделиться на три части и уточнил: первые — пойдут брать аббатство, вторые — станут укреплять лагерь, раз уж мы остаемся тут ночевать, а вот третьи — пусть заканчивают обедать. После этого им, мол, выдадут по неурочной кружке вина для расслабления, и прикажут спать, потому что именно этой части роты и предстоит посменно охранять нас ночью.
Куда охотней толпа погрузилась бы на лодки и свалила в закат, пусть даже и по-прежнему в крепость Сен-Пьер. Но и всеобщего единения на предмет «что этот ублюдок себе позволяет⁈» — тоже не вышло.
Да, инициативе они не обрадовались, но каждый в глубине души тут же стал надеяться, что в невезучую треть не попадет, и драться с адскими тварями пошлют кого-то другого. В итоге даже тем, кто и до того не был склонен подчиняться и делал это лишь из страха, опять пришлось безропотно выполнять приказы десятников, потому что быть избитым или тем более повешенным — тоже та еще радость.
«…Мертвецы еще не известно сожрут или нет, а с начальством без вариантов…» — наверняка подумали даже самые наглые, и принялись шустро маршировать согласно приказам.
Что-что, а дисциплину насаждать тут умели! Тем более что против битья вольнодумцев и лентяев никаких препятствий пока еще придумать не успели. Никаких тебе прав человека, а потому большинство из них свою порцию отхватить люлей успели…
В общем, решение принятое чтобы не дать образоваться критической массе недовольных, по своей сути оказалось единственно верным, но недостаточно радикальным. Уже часа через два — в первую же попытку войти в обитель — выяснилось, что и полторы сотни народу — это в разы больше, чем надо. От такого многолюдства только бардак да новые потери.
Одного из своих, перепуганные аркебузиры умудрились пристрелить, встретив единственного мертвеца! Скорее всего, именно этого разбудила группа богомольцев-алкоголиков. В общем, удивительно, как эти снайперы умудрились обойтись всего одной жертвой.
Пальнули в общей сложности человек семьдесят-семьдесят пять, но в итоге: одна пуля — разнесла череп невезучему мужику, десяток касаний — насчитали на ожившем мертвеце, а вот куда улетел весь остальной свинец — бог весть.
Три
