Ледащий #1 - Анатолий Федорович Дроздов
Закончив, Николай шел есть, а после – и домой. Болтаться среди медиков, мешая им работать, Несвицкий не хотел. Сидеть в библиотеке не было нужды: необходимую ему литературу он находил в ЭИС. Что нужно – распечатывал на принтере. Вначале чувствовал себя неловко: здоровенный, молодой мужик работает всего лишь полчаса, а зарплату получает как хирург, дежурящий ночами. Пришел к Кривицкому, тот выслушал и замахал руками:
– Не нужно помогать! Ну, станете таскать носилки с ранеными, а на другое, извините, не годны, поскольку вы не медик. Устанете, назавтра не получится раствор. А он куда нужней, чем ваша помощь. Санитаров я всегда найду, а волхва – нет. Так что отдыхайте и набирайтесь сил.
Здоровенным Николай назвал себя не зря. Обильная еда, занятия ли волхованием способствовали, но называть его ледащим отныне было трудно. Он набрал вес, но не пополнел, а обзавелся мышцами. Они перевивали его плечи, руки, бугрились на ногах, как у спортсмена-многоборца. Фигура стала походить на рюмку – широк в плечах и узок в талии. Несвицкий ощущал, что стал физически сильнее – Марину, например, носил как перышко. Подруге, кстати, это очень нравилось.
Три дня в неделю Несвицкий ездил в батальон, где обучал взвод Гулого не только основам обороны, но и штурмовке вражеских позиций. Для начала он велел их оборудовать на пустыре: траншеи, блиндажи и огневые точки. Учил, как приближаться к ним, как войти в траншею и чистить от врагов.
– Итак, в отнорке справа слав, – объяснял стоявшим сверху ополченцам. – Идеально зашвырнуть туда гранату, а после взрыва выскочить из-за поворота и подавить огнем. – Но гранаты могут кончиться, с собой их много не возьмешь. Поэтому перекидываем автомат к левому плечу, встаем у стены чуть наискось, левая нога опорная, слегка выставляемся с автоматом и заливаем весь отнорок пулями. Выпустили магазин, прижались к стенке и отступили на перезарядку. Одновременно ваш напарник повторяет маневр и добивает тех, кто выжил. Можно даже сделать так.
Николай взял оружие за рукоятку и цевье, выставил автомат за поворот траншеи, и вслепую опорожнил весь магазин в отнорок. При этом ствол автомата качался.
– Направление стрельбы от уровня груди и ниже, – пояснял он ополченцам. – Враг может наклонится, присесть, упасть на пол. Если начнет стрелять в ответ, попасть в руку очень трудно. А если и получится, то вы всего лишь ранены. Понятно? Тренируйтесь!
– На обучение большой расход патронов выйдет, – заметил Гулый, когда Несвицкий выбрался наверх. – Боюсь, не утвердят.
– Патроны можно сделать, – сощурился Несвицкий, – а человека не вернешь. Тем более, что у республики есть свой завод боеприпасов. Объясни это начальству.
После объяснения начальство захотело посмотреть. Несвицкий в паре с лучшим из ополченцев прошел весь укрепленный пункт, забрасывая огневые точки и отнорки учебными гранатами, и поливая их огнем из автоматов. Офицеры впечатлились.
– Господин майор, – обратился к Николаю командир батальона ополченцев. – Не могли бы вы обучить и других бойцов?
– Давайте так, – сказал Несвицкий. – Отберите лучших в подразделениях. Я их натаскаю, а они станут инструкторами для остальных.
На том и порешили.
Свободные часы Несвицкий посвящал учебе. «Практическое волхование» оказалось ценной книгой. Изложенные в ней методики выглядели просто, но требовали вдумчивой работы и повторения уже освоенных приемов. Для Николая это затруднением не стало. Служба офицера состоит из постоянных тренировок, будь то стрельба, преодоление армейской полосы препятствий или штурм здания с освобождением заложников.
Полеты ему долго не давались. Николай все делал, как советовал Софроний, но не выходило даже приподняться над ковром, на котором он сидел – иеромонах рекомендовал начать с такой позиции. Вот в очередной раз не получилось. «Наверное, просто нет способностей к полетам», – подумал Николай и встал. Застывшие от неудобной позы мышцы радостно расслабились, кровь забурлила по сосудам, а вместе с ней вдоль тела пробежал стремительный поток – как будто бы течение от горной речки. В тот же миг Николай получил сильный удар по голове и потерял сознание…
Очнулся он лежащим на ковре. Голова немного ныла, потрогав темя, Николай нащупал небольшую шишку. Кто же его так приложил? Он осмотрелся – никого. Поднес к глазам ладонь, которой трогал голову – а та в побелке. Взглянул на потолок – на нем заметное пятно осыпавшегося мела. Все стало ясно: он все-таки взлетел, но слишком резко и неумело, поэтому и врезался башкой в потолок. Софроний не зря рекомендовал начинать полеты сидя: в этой позе потоки гравитации не движутся стремглав вдоль выпрямленного тела, тем самым не дают ему взмывать, как свечка. А Николай, когда вскочил на ноги, невольно высвободил всю гравитационную энергию и в результате боднул головой потолок. Мог и убиться…
Умывшись и попив чайку, Николай вернулся к прерванным занятиям, но в этот раз был очень осторожен – он даже привязал подушку к голове. Не пригодилась – в этот раз потоки, которые он наловчился вызывать, бежали вдоль хребта, концентрировались у ягодиц, и плавно их обтекали. В результате он поднимался над ковром, зависая между потолком и полом. Освоив это упражнение, Несвицкий стал учиться перемещаться по горизонтали и плавно опускаться – словом, поступал, как и советовал Софроний. И понемногу стало получаться…
Назавтра он посетил магазин мужской одежды, купил там черные штаны и куртку. Нашлась и вязаная балаклава, которая именовалась «шлемом для занятий зимним спортом». Летать он собирался по ночам, чтобы не привлекать к себе ненужного внимания. В темном небе фигуру в черном не заметят, лицо закроет балаклава. И голове теплее будет. Он не хотел, чтоб кто-то знал о появившемся умении.
В квартире у Марины был балкон. В доме они располагались в шахматном порядке, и опасаться, что он врежется в тот, что сверху, не приходилось. Марина была на ночном дежурстве, и в этот же вечер
