Капитали$т: Часть 1. 1987 - Деметрио Росси
— Ладно, господа-бизнесмены, — сказал я, — в связи со вновь открывшимися обстоятельствами... чего делать-то будем?
Друзья молчали. Думали. Первым подал голос Валерик, который, похоже, не надумал ничего интересного:
— Делать? А что мы можем сделать, Лёх? Это ж серьезная история. Не пару кроссовок перепродать. А у нас выпускные экзамены на днях. А потом — вступительные.
— Валера, — сказал я очень спокойно, — уже сейчас ты зарабатываешь больше учителя физкультуры. На которого тебе пять лет учиться предстоит. Так?
— Ну так, — согласился Валерик. — И что же?
— И то, — сказал я. — Ты никаких выводов из этого не делаешь? По поводу того — в какую сторону двигаться?
Валерик рассмеялся нервно.
— Да ты что, Лёш! Ты на полном серьезе думаешь, что это все надолго? Может немного и дадут поиграться в бизнесменов, а потом прихлопнут. НЭП помнишь, по истории проходили?
После Валеркиной реплики у меня сразу как будто прояснилось в голове. Я понял, чего хочу. Кажется, я действительно освоился в этом времени. То, о чем говорил Валерик, я это все много раз слышал и в «прошлой жизни». Много-много раз. Слышал о том, что успех временен и неустойчив. Как и все хорошее. А вот прозябание и бедность — постоянны. Что большие деньги могут исчезнуть в любой момент. Что лучше не высовываться. Что большому кораблю — большая торпеда. Что лучше синица в руках, чем журавль в небе. Вот это все. У Валеры прямо сейчас выходит с нами примерно сто рублей в неделю, без особых напрягов и суеты. Но Валера не видит в нашей деятельности будущего. Он на полном серьезе считает, что лучше учителем физкультуры в школу. И даже не лучше, но скорее правильнее, понятнее. И так большинство людей. Почти все. Единицы видят в происходящих событиях перспективу. Большинство предпочитает синицу в руках. И, как всегда, большинство ошибается. Не будет им ни синицы, ни журавля. Будут девяностые, о которых в моем времени принято вспоминать с содроганием. Синица сдохла прямо в руках, а журавль улетел. А вот те, кто попытался поймать журавля в небе — выиграли. Не все, конечно. И я собираюсь быть среди тех, кто выиграет. Тем более, что фора у меня имеется такая, какой ни у кого на планете нет.
Сам Валера уже в первые несколько недель нашей совместной деятельности заметно изменился. У него появились приличные джинсы и кроссовки, часы и это не говоря о карманных деньгах. Его «акции» в школе, и без того достаточно высокие, благодаря бронебойной харизме, стали еще выше. Да и с Юлькой Голубевой у них что-то там определенно вытанцовывалось.
— А я считаю так, — сказал Витёк, — кооперативы — тема интересная. Но как нам в эту тему встрять — вот в чем вопрос?! Денег у нас по большому счету нет.
— Да ладно, — ухмыльнулся Валерик.
— Детский сад наши доходы, — отрезал Витя. — На мороженное хватит, а серьезных дел не сделаешь.
— У нас другой ресурс есть, — сказал я.
Витёк насторожился.
— Это какой же?
— Административный, конечно.
— И как ты себе это представляешь? — нервно рассмеялся Витёк. — Вот приходим мы сейчас домой и объявляем — мама, папа, дорогие, мы с одноклассниками открываем кооператив, замолвите за нас словечко!
— Это ты зря, — сказал я Вите, — родители наши не идиоты. Консервативные — это да. Но не идиоты совсем. И понимают куда ветер дует.
— Не знаю, — ответил Витёк. — Если я дома о чем-то таком заикнусь, то меня сто пудов отправят к тетке. В деревню. В глушь. На перевоспитание. Батя у меня пуганый. Он сам деловой человек и знает, как это бывает и чем кончается...
— Ладно, — сказал я. — Будем думать.
На этой оптимистической ноте мы и разошлись, задумчивые и притихшие.
В этот вечер я думал. Очень много и напряженно. Кооперативы. Что я о них знаю? Производили всякий ширпотреб, открывали кафе, автосервисы, всякие мелкие цеха — легально. Прилично зарабатывали. Многие серьезные люди сделали первые большие деньги в кооперативах. Но были и минусы, конечно. Например, ребята с утюгами и паяльниками, которые хотели больших денег. И не только они. Еще конкуренты. Милиция. Насколько оправдано лезть в эту кашу прямо сейчас? С одной стороны — нужно лезть, чтобы оказаться в первых рядах, поближе к будущему разделу. С другой стороны — можно нажить много проблем.
Кто-то проклял меня, думал я. Проклял так, чтобы я переродился в эпоху великих перемен. Очевидно, что кооперативы убьют наш бизнес — мелкую спекуляцию — в ближайшее время. Сейчас наши цеховики дорвутся до легальности и завалят изголодавшееся по высокой моде население свежеповаренной джинсой. А заодно и всей остальной мелочевкой, на которой мы зарабатываем — от жвачки и до кассет. Итак, вписываться в кооперативную тему нужно. Но чем конкретно заниматься? Варить джинсы? Открывать шашлычную-чебуречную, как мечтает наш одноклассник Тарик? Или заняться реальным производством — открыть, например, маленький столярный цех? Если да, то где брать оборудование? Сырье? Ведь все в дефиците, пойти и просто купить — нереально. Как нанимать людей? Раньше, в своей прошлой жизни, я часто думал о том, как повезло первопроходцам отечественного бизнеса. Неограниченные возможности! И вот, теперь я в шкуре такого первопроходца. При этом, отягощенный пост-знанием. И что при этом делать — хрен его знает. Спал я той ночью тяжело и неспокойно.
Бизнес-схема появилась на следующий день, и была она, как большинство по-настоящему эффективных бизнес-схем, проста до примитивности. В школе Витя, как всегда, с видом таинственным и загадочным сообщил, что есть важный разговор. И что поговорим мы после уроков. Вопрос жизни и смерти. Терпеть не могу такие заходы. Пришлось ждать, сидеть как на иголках, слушать в пол-уха химичку и математичку, сгорая от нетерпения.
— Сколько у нас всего бабок? — спросил Витя с важностью, когда наша троица собралась. — Короче, к нашему вчерашнему разговору про кооперативы. Такая новость. Знакомые продают видик. «Фунай». И с ним пять кассет. За все просят три штуки. Никак нельзя упустить, пацаны. Там одни кассеты на штуку тянут — минимум. Вы же представляете, какие открываются перспективы?
Я определенно представлял. Видеосалон у нас в городе работал всего один, в общаге медицинского института, полулегальный, но всегда забитый до отказа — по моим прикидкам,
