По грехам нашим. В лето 6733 (СИ) - Старый Денис

— И яко получилось выспросить все у тех татей? — удивился я, после такого детального разговора и даже описания действий конкурирующего великого князя.

— Яко ты говаривал в воинской школе?.. У каждого человека есть свой болевой порог, — вспомнил мое же выражение Филипп.

— Думаешь, треба ратников живота лишить? — спросил я, размышляя как лучше поступить.

— Не ведаю, думаю можно и отпустить. Ничего воны не прознали, что видали, токмо к месту да нашей выгоде, пусчай думает Мстислав, да боится, — высказал практически мои же мысли Филипп.

Впоследствии так и поступили, немного подлечив бедовых шпионов, дав и еды даже двух, пусть и стареньких коней, отправили на доклад к своему князю, с приглашением официально погостить, или прислать хорошего человека для, так сказать, обмена опытом. Пусть не как вор подсматривает за технологиями в поместье, а договаривается с нашим князем о том, чтобы их заполучить. Если в их договоренностях я увижу и свою выгоду, то почему и не усилить киевского князя, с которым в ближайшее время не должно быть острых спорных вопросов. Да и Мстислав поможет своим усилением ослабить черниговское и галицкое княжества, да и литву поможет сдержать. Так, что пусть Удатный договаривается со своим зятем Ярославом.

— Пошли, треба ужо на пораду до князя Вячко идти, — сказал я другу и мы стали собираться на военный совет.

По приходу к рижскому князю, я взгрустнул. Вот так год назад собирались на совет, только там был Глеб Всеславович. Почему мы, только потеряв человека, порой, понимаем, насколько мы к нему прикипели? Но мою рефлексию никто не оценил, вопросы перед объединенным войском стояли серьезные.

— Ждать великого князя Ярослава Всеволодовича треба, токмо и сидеть у граде за стенами невместно, — начал совет князь Вячко. — Что делать станем, бояре?

Наступила пауза. Я пока не хотел лезть со своими предложениями. Хотел послушать, что скажут другие, может, на мысли какие наведут.

— Треба полусотни послать у дозоры. О вораге ведать, яко идет, сколько дней ждать, — сказал очевидное вождь эстов, который привел тысячу воинов как союзник рижского князя.

— Стены ладныя, воев много, токмо треба болей снеди, — высказался тысяцкий рижского князя.

— Дозвольте бояре и мне слово держать, — начал говорить обычно только слушающий Любомир, и, погладив бороду, продолжил. — Я вельми много видал, и ведаю, что великий князь на сече потребен токмо для того, кабы прославить имя Ярослава и сие правда. Я заутро одвуконь поеду до князя и приведу його. Вы стойте, и коли почуете княжий рог — князь пришел. Спаси Бог, оборонцы Руси.

Любомир поклонился и присел, вновь претворяясь мебелью с умными и все понимающими серыми глазами.

После того, как высказался тысяцкий великого князя, все советы и мнения начали сводиться к одному — дождемся княжеской дружины и уже вместе бить врага станем. А за стенами сможем продержаться и месяц и больше. Вот только мне такие решения казались ошибочными. Главная же ошибка в том, что предлагаемый план подразумевает полевое сражение с силами крестоносцев. А большое сражение с полным использованием всех сил это огромные жертвы. Пиррова победа приведет же в свою очередь только к поражениям. Что можно предложить балтским племенам, если ты сам слабый и побитый? Так что нужна тактика ослабления войска крестоносцев.

— Дозволь, князь, — поднялся я, так как почувствовал, что совет заходит в тупик. После дозволительного жеста начал излагать свои соображения.

Мой план был сам по себе прост — дать морской бой. Вот его исполнение было категорически сложным, но план то простой!

По сведениям торговых гостей, да и при здравом смысле, все войско крестоносцев не пойдет пешком, но часть оружия, продовольствие будут переправлены морем. Нужно не просто не дать высадится той части войска, что придет морем, но и разбить хотя бы долю их кораблей.

По моему мнению, это нужно было сделать обязательно и в том залог победы. Во-первых, это непосредственное уничтожение живой силы противника. Во-вторых, таким образом, мы уменьшим возможности по снабжению войска. Пополнение и подвоз провианта будет необходим большой армии. Идти же богатыми обозами по враждебным, в основном, балтским землям — не выдерживает критики и потребует больше тысячи воинов для охраны. Тем более, что необходимо послать весточку и земгалам и куршам и ятвягам о такой возможности неплохо пощипать немцев, да пограбить — пусть сами решают. Если произойдет морская победа, то и впоследствии балтийское море будет менее агрессивным и можно далее пощипать и шведский флот. Да и не стоит отметать важный фактор в войне — моральный дух. Крестоносцы идут сейчас на подъеме и воодушевлении, подогреваемые речами своих священников. Вот только пусть и не решающие, но больные поражения «христова воинства» поколеблют веру в то, что этот крестовый поход воля Бога.

Проблема в осуществлении плана крылась, прежде всего, в недостатке квалифицированных моряков. Команда Жадобы состояла на сегодняшний день из ста восьмидесяти человек и этого хватало на полную комплектацию десяти кораблей, которые у нас с бывшим ушкуйником на паях. А есть еще двенадцать, которые мы захватили у датчан. Вот на них есть только процентов двадцать личного состава, причем не хватает трех шкиперов. Да и в надежности четырех датчан, что хотят остаться и управлять кораблями, я сомневаюсь. У Вячко есть еще четыре когга, на которых команды уже вполне опытные. Так что человек сто нужны для полной комплектации корабельных команд, ну или хотя бы половину от того, чтобы вообще выйти в море.

— У Риге застались гость са Смаленска, да два гостя з Новгорода — воны супротив свеяв были, вот и живут тут з чадами, да жонками. Можливо, что дозволят людям своим на наших ладьях немцев бить, — высказал замечательную идею Вячко.

В итоге она и сработала новгородцы, понимая, что они сейчас как бы в политическом убежище и должны помогать тем, кто их приютил, согласились. Вот только потребовалось еще, кроме воззвания к патриотизму и гражданской сознательности, банально дать серебра и пообещать некоторые выгодные контракты купцам. А вот смоляне оказались сами по себе лихими людьми, не брезгующими и пиратством, как мне шепнул на ухо Жадоба, признав в купцах своих братов-ушкуйников. Их требованием была доля с добычи, но смоляне будут на своем корабле, при этом дадут десять моряков на доукомплектование наших команд.

Так что получилось получить вполне профессиональные, пусть не совсем сработанные команды.

Проблема вскрылась в другом. Никто категорически не желал идти на корабли в роли абордажной команды и гребцов. Вначале я подумал, что воины банально струсили. Сильно обозлился на то, что ратники, в которых вкладывается не только воинская наука, но и каждодневная работа над формированием воинского духа, оказываются малодушными. Однако, первый же разговор с сотниками показал реальную картину. Воины боятся не боя, они боятся морской болезни. О переходе из Ревеля рассказывали на любых посиделках еще и приукрашивали и без того неприятное время препровождение для многих ратников. Пришлось день выделять и чуть ли ни лично отбирать воинов, вначале добровольцев, после, из тех, кто уже был в море и смог побороть морскую болезнь, ну а после, когда опять же не хватало, потом по прямому приказу.

Генуэзские стрелки вошли в абордажные команды практически целиком, даже и некоторые их слуги оказались знакомы с морским делом и за отдельную плату дали согласие на помощь. Сразу было видно, что народ морской. Среди всех арбалетчиков не было ни одного, кто страдал «морской болезнью».

Потом начались тренировки, командование которыми взял Гильермо, имевший опыт морских сражений и абордажей. Два дня воины попеременно брали на абордаж выбранные когги для тренировок, как или защищали корабли. Были учения и в малых групп на суше.

Многие меняли оружие, подыскивая более короткие мечи, менее габаритные щиты. Бердыши и вовсе пришлось все оставлять. Филипп внес свою лепту и показывал несколько приемов ближнего боя, которые могли быть эффективными в условиях абордажного боя.