Оруженосец - Станислав Кежун
— Это как-то связано с теми, кто сегодня утром встал лагерем под городом? — спросил мальчик. — Я видел их с восточной стены. Меня правда пускать туда не хотели… — надулся он.
— И ведь не зря не хотели… У них же требушеты, арбалетчики и лучники… Дурак, что-ли? — спросил у мальчика. — Больше туда не ходи.
— Но я хотел найти тётю Розу, — печально произнёс мальчик. Ну вот как у него это выходит? Роза сегодня начиная с самого утра пошла на западный рынок. До неё дошли слухи, что агенты Ордена Павших Небес появились там, вот она туда и устремилась. Он пошёл за ней, на запад… а оказался на восточной стене. Это даже по теории вероятности — невозможно… Или я чего-то о ней не знаю? Это даже смешно. — И в итоге её не нашёл.
Я лишь вздохнул.
— Надеюсь, ты не будешь его сильно ругать, — послышался голос сира Яна, который был обряжен мной сегодня утром в доспех. — Он старается.
— А я и не спорю, — погладил по голове Мыцаря. — Просто надо хоть как-то учиться ориентироваться на местности. И потом, Мыцарь, ты не мог подождать охрану? С тобой же прибыло пять воинов твоего Дома, — чисто символическая охрана. Прочность и сила его тела такова, что ему охрана не нужна в принципе. Но суть в том, что Мыцарь — является сыном Благородного Дома. И чисто по титулу ему не положено никуда без свиты идти.
— Зачем мне охрана? — гордо выпятил он грудь. — Я сам себе охрана!
— Видите? Это бесполезно… И где, да перед кем я согрешил? — прозвучал философский вопрос. — В Империи мы сопровождали ребёнка. Здесь мне дали в пажи — ребёнка…
— Это сигнал небес, Люцион! — пафосно и поучительно произнёс сир Ян. — О том, что надлежит тебе жениться и позаботиться о «бессмертии своего имени». Помнишь что ты мне говорил? Имена предков живут в деяниях, победах и поражениях их потомков. Ты вроде как в этом видишь бессмертие.
— Бессмертие? — задал вопрос Мыцарь. — Разве можно как-то не умирать? Мне папа сказал, что даже я умру, когда-нибудь.
— Сколько ты проживёшь, с учётом пробуждённой магии — я без понятия, — вроде бы ещё Горо мне говорил, что пробудившие Ки, маги сиречь — жить могут до двух сотен лет. В хрониках его Империи сохранились сведения о том, что Огненный Император, первый из их страны Император, прожил почти пять сотен лет… А после смерти — стартовала такая игра престолов. За лет тридцать сменилось пятнадцать Императоров. Дети, внуки, правнуки и даже праправнуки… Столько интриг было, что уверен — окажись я именно там — знатно бы охренел. — Но я точно знаю, что все мы смертны. И даже ты, когда-нибудь, умрёшь.
— Хммм… Я не хочу умирать, — ответил мальчик. — Как же мне тогда драться с тобой? Да и пирожные умершему явно нельзя.
Мда… Каков приход, таков расход. Мышление под стать возрасту. А сила под стать быку, или носорогу, разогнавшимся.
— В нашем мире есть лишь один вид бессмертия, — начал я объяснение. — Вот ты знаешь кто основал Дом Блэкмонов?
— Кто основал? Да! Его звали Блэк Каменный, он же Блэк Молот… Говорят — он мог обращаться в огромное чудище, которое крушило всё, будто молот, голыми руками! Нашему Дому уже полторы тысячи лет! А поселились мы в Чёрной Вершине потому как Блэк одним ударом сразил ужасного, горного великана, что обитал в нашем текущем замке и который ел односельчан Блэка заживо…
— Вот, — кивнул. — Это и есть бессмертие.
— Не понял? — удивлённо посмотрел на меня мальчик.
— Блэк Молот, Стерион Грифоний Взор, Ролан Владыка Металла, Керсон Пророк, Бейрлан Зелёный, — я перечислил основателей родов герцогского уровня. Хотя с тем же успехом можно назвать и графов. — Даже дети крестьян знают имена великих предков. И пока живут рассказы о них. О других главах Домов. И сами Дома — обладают бессмертием, пока в их составе есть живые люди. Это проявление нашего бессмертия.
— То есть — если я буду великим, я тоже стану бессмертным?
— В устах твоих потомков — несомненно, — произнёс я. — Однако надлежит делать действительно великие дела, дабы отметили тебя в книге Рода, как великого, а не худого члена Дома Блэкмон. И тогда, кто знает, быть может тебя будут упоминать, как и Блэка Молота.
— А почему я не могу жить вечно? — задал вопрос мальчик. — Можно было бы вечно играть, вечно драться, вечно есть пирожные… И мама… Она бы тоже жила бы вечно. И Тектон… и даже отец.
— И какой в этом смысл? — спросил я у мальчика. — Ты бы просто до бесконечности делал бы одно и то же. Ведь какой смысл делать что-то иное, если вечно можно делать то, что хочется только тебе? Но постепенно — тебе бы это всё опостылело. Сколько пирожных ты можешь съесть? Пять? Шесть? А потом тебе хочется их есть?
— Нет…
— Но ты ведь любишь пирожные, почему не ешь больше, хотя есть возможность ими насыщаться, допустим вечно. Давай ты будешь кушать их каждый час, или даже каждую минуту… Хочется тебе такое?
Мальчик задумался, прикрыл глаза, но после закачал головой.
— Мне будет очень плохо и заболит живот, если я съем много…
— Так же и с жизнью. Всё хорошо в меру, Мыцарь… Нельзя насыщаться чем-то вечно. Жизнь тем и прекрасна, что есть возможность насладиться всем, что она предоставляет тебе, а не только тем, что лишь тебе нравится. И в конце, на смертном одре, ты должен заглянуть себе за спину и сказать: да, я прожил прекрасную жизнь и мои потомки будут говорить обо мне с уважением… Разумеется, для этого тебе надлежит учиться. Великие дела — глупцом не творятся, — ответил мальчику.
— Но если ты
