Лорд блуждающих земель (СИ) - Дмитрий Дубов
И при этом я даже не заметил, как сделал второй глоток. В голове зашумело ещё больше. Зато немного улеглась злость.
— Горитрубов, говоришь? — произнёс я совсем чужим голосом, который звучал как будто издалека. — Расскажи.
Охотник явно растерялся. Он совсем не понимал, о чём должен рассказывать. Или не подозревал, что я чего-то могу не знать о Горитрубове.
— Ну это маг наш, — начал он осторожно, но затем увидел, что я одобрительно киваю и уже значительно бойчее продолжил. — Маг воды — Горитрубов. Из смешанной семьи. Мама — маг воды, а папа — маг огня. Так вот он получился маг огненной воды, — вокруг костра послышались смешки, которые меня почему-то раздражали. — Ею он и обеспечивает весь лагерь.
— А из чего же он гонит, если припасов-то нет? — строго спросил я.
— Так он туда сок жомалистового дерева добавляет вместо сахара и дрожжей, поэтому немного побочный эффект имеется. Но это дело привычки. Зато пьётся легко и последствий почти никаких.
Никаких последствий⁈ Я снова вспомнил Степана с топором, его разъярённые, покрасневшие глаза, раздувающиеся от ярости ноздри. И в этот момент понял, что снова тянусь губами к кубку. Сделав над собой чудовищное усилие, я отставил кубок прочь. Нет, с этой дрянью надо что-то делать.
А тем временем у костра продолжали наливать и выпивать. Я видел, как мутнеют глаза людей, как они потихоньку начинают огрызаться друг на друга, хотя совсем недавно они улыбались и выказывали полную симпатию. Да это же угроза всему поселению!
— А вы нас всё-таки угробите, да? — захмелевшим голосом спросил маг воды Карасёв, которого я заметил совсем недавно, даже не увидел, как он тут появился. — Лорд.
И в тоне его я услышал презрение и чуть ли не угрозу. Те самые эмоции, которые он не посмел бы высказать при свете дня. И трезвым.
— В каком смысле? — вопросом на вопрос ответил я, изо всех магических сил стараясь изгнать шум из головы и агрессию, которая, казалось, идёт откуда-то из груди. — Я обещал всех защитить.
— Да, последние дни вы взялись за ум, — у меня складывалось впечатление, что собеседник меня вообще не слушал, а разговаривал с кем-то другим, хотя и обращался ко мне. — Но надолго ли вас хватит? Сорвётесь, полетите в бездну и нас всех утащите за собой! Бедные мы, бедные! И как только послушали вас?
— Я взялся за ум надолго, — прорычал я и вскочил с кресла, видя перед собой только наглеца, который посмел меня подозревать меня в чём-то плохом. — И ты это увидишь.
Я двинулся к нему, но снова какая-то часть разума позволила удержаться от драки. Тогда другая решила рассказать магу правду, что я вовсе не их лорд, а очень могущественный маг, великий архитектор, авторству которого принадлежит один из вечных городов. Я тот, кто одним повелением руки…
Даже не заметив, как кубок снова оказался в моей руке, я потянулся к нему губами.
Стоп! Хватит! Я буквально отшвырнул кубок в костёр, и пламя приобрело неестественный цвет, зашипев при этом, словно злобная змея.
— Или просто глаза открылись, когда на пару дней пить бросили? — с нарочитой небрежностью продолжал Карасёв, словно не заметив моей ярости.
Но я уже успокоился и старался контролем за дыханием добавить себе спокойствия. Как ни странно, мне это удалось.
— Возможно, что и так, — ответил я, развернулся и быстро пошагал в медицинский шатёр.
Спор продолжать не было смысла. А согласиться с придуманной Карасёвым легендой было лучшим решением.
Мне повезло. Сергей Васильевич сидел в своём шатре и что-то писал за рабочим столом. Я подошёл к нему, понимая, что от меня сейчас идёт сильный запах, несмотря на то, что я выпил всего пару глотков. По крайней мере, я хотел на это надеяться.
Обрадованный взгляд целителя сменился разочарованным, как только он унюхал амбре, исходящее от меня. Но сейчас это не играло особой роли. Я не собирался больше пить эту гадость.
— Наша община находится на грани катастрофы, — проговорил я, чувствуя, что язык мой заплетается. — Все пьют самогон Горитрубова и постепенно теряют человеческий вид.
— Вы тоже, как я вижу, в стороне не остались, — проговорил на это врач с горечью в голосе. — Я давно знаю эту проблему.
— Надо как-то прекратить варить это пойло и запретить его на корню, — сказал я, чувствуя, как что-то внутри меня противится тому, чтобы я говорил эти слова.
В голове возникла картинка, как мне хорошо, как я нахожусь в полной эйфории. А для этого всего-то и надо — выпить глоточек-другой.
— А как же его запретить-то? — Сергей Васильевич посмотрел на меня с искренним удивлением. — По вашему приказу и гонят.
Тут я стал потихоньку понимать, что происходило до того, как я попал в тело молодого лорда. Пьянки, оргии, разброд и шатание.
— А из чего хоть делают, что так на сознание влияет? — спросил я, чтобы понять, как можно эффективнее бороться. — Я два глотка сделал, а голова у меня до сих пор ватная, и мысли будто с эхом думаются.
— Интересный эффект, — теперь целитель выглядел заинтересовано. — А что до рецепта. Вместо дефицитных сахара и дрожжей используется древесина жомалистового дерева. Оно чем-то похоже по составу на сахарный тростник, и из него получается очень качественный и вкусный дистиллят. Но проблема в том, что любая часть этого дерева является очень сильным алкалоидом… — он понял, что надо объяснить чуть проще. — На человека это действует, как сильнейший дурман. Начинает отказывать критическое мышление. Появляется агрессия, иногда галлюцинации.
— Степан… — проговорил я, догадавшись, что случилось с мужем Алины.
— Совершенно верно, — согласился со мной Сергей Васильевич. — Только вот употребляют эту гадость как минимум половина общины. Так что… — он не договорил и покачал головой.
— Что? — мне показалось, что я сказал это слегка агрессивно, и целитель вскинул голову.
— Сейчас, — сказал он, вскочил из-за стола, затем взял шприц, набрал в него какое-то своё снадобье и вколол мне в плечо. — Минут через пять полегче должно стать.
— Отлично, спасибо, — поблагодарил я его. — А то действительно чувствую себя странно. Но эту штуку надо запретить.
— Тогда народ поднимет восстание, — печально ответил Сергей Васильевич. — Надо что-нибудь придумать.
Целитель был совершенно прав.
Но мы даже начать думать не успели. Вдруг над лагерем разлился громкий и тревожный звук колокола, так непохожий на тот, что созывал людей на приём пищи. Мы оба выскочили из палатки, и тут же ко мне подбежал Тимофей.
— Тревога! — закричал он, едва завидев меня.
— Это я и так вижу, — ответил я, чувствуя, что
