Совок - 11 - Вадим Агарев
Прижав обе руки к груди, я клятвенно пообещал завтра же вывезти стасовские мебеля. После чего, попрощавшись с четой Копыловых и более не задерживаясь, выскользнул в прихожую.
- Рассказывай, о каких это фильмах ты отцу заливал? – взялась докапываться до меня суровая папина дочка, – С кем это ты ходишь их смотреть? На меня у тебя времени нет, я правильно понимаю?
Всё время, пока мы шли до номенклатурной помойки и назад к подъезду, я, изо всех сил и стараясь быть убедительным, пытался оправдаться за свой неудачный каламбур. Судя по недовольному лицу мадемуазель Копыловой, с которым она скрылась за дверью своей парадной, прокурорша не поверила ни одному моему слову. Перед тем, как за ней захлопнулась дверь, она, с присущей её прокурорской прямолинейностью обвинила меня в чудовищном преступлении. В моих самовольных походах по кинотеатрам в обществе непотребных девок.
С чувством досады, голода и глубочайшей телесной неудовлетворённости, кляня свою незавидную судьбу, я поплёлся к арке. Чтобы выйти на проспект к остановке общественного транспорта. Очень хотелось есть, а для реализации этого нестыдного желания надо было как можно быстрее добраться до дома. Своего или Лиды. Прикидывая варианты, я решительно направился к еще неопределённой, но вожделенной цели.
Сделав пару десятков шагов, боковым зрением я заметил, как от противоположного угла двора в ту же сторону тронулась бежевая вазовская «двойка». Оно бы и ничего, но эту машину я заметил еще во время недавнего променада с Натальей к элитной помойке. И двух унылых хмырей, сидящих в ней, и наблюдающими за нами. Я успел их рассмотреть, когда мы проходили мимо и еще тогда симпатий их рожи у меня не вызвали.
Находясь под впечатлением от слов Копылова-старшего о моей якобы неприкосновенности и будучи погруженным в оправдания перед его дочуркой, я лоханулся. Просто забыл об элементарной бдительности. А теперь, когда остался в одиночестве и отвечать на бабий блажняк нужды уже не было, рефлексы включились сами. Вместе с противно завибрировавшим инстинктом самосохранения. Особенно, после того, как в голове запоздало щелкнуло, что эту машину я уже видел сегодня днём. Значит, точно, пасут! И пасут, надо полагать, не для того, чтобы вручить Почетную грамоту или бутерброд с колбасой.
Прибавив шагу, я с видом фланирующего придурка неспешно изменил направление и двинул со двора не через арку, а по пешеходному проходу между домами. И не на проспект, а влево, в сторону примыкающей к нему улицы. Из-за огороженной сетчатым забором спортивной площадки и наполовину вкопанных в землю раскрашенных автопокрышек, проехать за мной не было никакой возможности. Если только не на мотоцикле или не на велосипеде. После моего манёвра «двойка» шустро прибавила ходу и скрылась в арке.
Похоже, что вечер переставал быть томным и мне пришлось не теряя времени, сосредоточиться на своей судьбе. Теперь я уже абсолютно точно знал, что ни к Пане, ни к Зуевой ужинать я сегодня не пойду. Выбора у меня не было, придётся перед соискателями палить свою трёшку. Это в том случае, если эти тимуровцы не сподобятся приштырить меня до того, как я доберусь до неё. И, слава богу, что ключи от квартиры у меня на общей связке!
Стоило мне выйти к перекрёстку, как удача ко мне повернулась фасадом. В виде зелёного ока проезжающего мимо такси. Расслабленно загрузившись на заднее сиденье и еще не решив, как буду разбираться с последователями, я назвал водиле свой адрес. По времени, ехать мне было не больше десяти минут. Стало быть, с принятием решения затягивать не было никакой возможности. И петлять от проблемы тоже не было никакого смысла. Если я доехав до подъезда, стремглав устремлюсь на свой третий этаж, а потом скроюсь за спасительной дверью квартиры, то ситуация от этого станет только хуже. Утырки поймут, что я их срисовал и тогда я лишусь козырей. А решать мне с ними по-любому следует, не вмешивая в наши отношения родное советское государство. Так что в милицию по этому поводу я обращаться не стану.
Из машины, когда мы остановились у моего дома, я вышел уже с пониманием, как поступлю. Для начала и в строгом соответствии с методикой, и приёмами контрнаблюдения, я удостоверился, что «ноги», приставленные за мной в виде «короткого хвоста», на месте. Я специально попросил таксиста высадить меня, не въезжая во двор. Во-первых, мне хотелось окончательно удостовериться, что эти двое и есть те самые кореша Лунёва, что приходили к Юдиной. А во-вторых, я очень надеялся не нашуметь и не наследить в своём адресе. Не сильно нашуметь и не сильно наследить. Так вернее будет сказать, потому что на полную стерильность в этой ситуации могут надеяться только Штирлиц или Джеймс Бонд. А я всего лишь следователь Корнеев из районного ОВД.
Мужички оказались не такими уж и идиотами, как я надеялся. На машине они вслед за мной не поехали и в подъезд я вошел без помех. Скорее всего, потому, что ни кодовых замков, ни домофонов сейчас просто нет. Впрочем, в Москве и особенно ближе к центру, мне встречались подъезды с замками на дверях. Надо будет и здесь поставить. И хрен с ним, если даже за свой счет! И даже вместе с комплектами ключей на всех соседей-халявщиков. Это, если доживу, конечно.
Зайдя в тамбур подъезда, я быстро отцепил от крюка следующую дверь и бережно прикрыл её, плотно притиснув ко второй, намертво закреплённой створке. В тамбуре сразу же стало непроглядно. Как у немытого афроамериканца в его смуглом беспросветном анусе.
Осторожно глянув в оставленную щелку, я увидел бегущего к подъезду мужичка в мешковатой куртке и в кепке. Он уже был совсем недалеко.
Сука, а ведь в машине я никого в головных уборах не заметил! Либо этот торопыга спешит не по мою душу, либо он таким образом замаскировался. В первом случае я рискую ни за что, ни про что угандошить кого-то из своих соседей. И этого, честно говоря, мне не хотелось бы. Я успел устыдиться, что по стояку подъезда всего десять квартир, а я до сих пор так и не удосужился узнать своих соседей в лицо. Хотя бы мужиков. Одно радует. Очень хорошо, что на улице уже стемнело, а по мудаскопу как раз должны передавать «Кабачок со стульями». Неизбалованный народ
