Командировка в ад (СИ) - Дроздов Анатолий Федорович
Подходящий дом никак не удавалось отыскать. Очередной вариант, предложенный квартирьерами, особенно возмутил генерала. Само строение подходило: большое, добротное, в окружении полгектара земли с садом и лужайками, из окон открывается вид на Дунай. Вот только отопление — печное, как и во всех коттеджах поблизости (по ночам в апреле еще прохладно), и над каждой трубой курится дым. С ним моментально перемешивается поднимающийся от реки туман. Смог, опустившийся на капот автомобиля, был липкий и жирный как еда с сербского стола. Хорошо хоть, повседневная форма — серого цвета и хаки. Белая рубашка и белый шарф парадного мундира неизбежно покрылись бы вонючим налетом.
Хуже того, буквально в двухстах метрах от участка потенциальной резиденции начинался цыганский городок. Кибитки на тележном «шасси», убогие домишки из досок, брезента и даже картона заняли обширное пространство. Дувший оттуда ветерок нес запахи помойки, тухлятины, конского навоза и немытых тел. В общем, типичное бродяжье амбре. Попросить у коменданта стрелковую роту, чтоб несколькими пулеметными очередями, сначала в воздух, а потом и по самим романам, заставил их свалить подальше? Хорошо бы. Но Бундесвер прибыл для подавления беспорядков, а не для разжигания новых, на этот раз — со стороны кочевников, злопамятных, сплоченных и не знающих жалости. Тем более, что дымный смог из пулеметов не расстреляешь.
А еще сербы… Терпима лишь верхушка, рассыпающаяся в заверениях о преданности Берлину, сплошь лощеная, выхоленная, с дорогими часами, в костюмах от кутюр, в благоухании парфюмерии, зубы выбелены, ногти отполированы. Но вот фланирующие по улицам белградцы выглядят куда проще. Распространенные здесь мужские шапки в форме пилотки придают горожанам безнадежно сельский вид, одежды они предпочитают широкие, балахонистые, скрывающие полноту фигуры. Машин много, но заметно меньше, чем в германских городах, немецкие марки единичны, преобладает итальянское и румынское барахло далеко не первой свежести. Вроде Европа, а по виду — страна третьего мира, и это после стольких лет немецких цивилизаторских усилий в протекторате!
В итоге расположились за городской чертой, в бывшей казарме хорватского батальона. Главным плюсом Шварцкопф счел соседство с германской авиабазой. Оттуда же получил сводку наблюдения за воздушным пространством по всему региону Балкан, заставившую вспомнить самые крепкие ругательства.
Через Болгарию на минимальной высоте летают транспортные самолеты небольшой грузоподъемности — порядка тонны-двух. Судя по всему, стартуют с авиабазы у варяжской Тавриды, конечная цель неизвестна. Вероятно, юг Сербии.
Юг Сербии… Там, где затаились злополучные Високи Планины! Ну конечно, Несвицкий в окружении отряда варяжских «волонтеров-медиков», на деле способных загасить две группы спецназа Бундесвера. Чем гасили — пипетками и клизмами? К ним присоединилась взбунтовавшая хорватская рота. Идеальный очаг для создания центра управления антигерманской борьбой!
В пустом и пока совершенно неустроенном помещении, обклеенном плакатами на хорватском языке о разборке-сборке оружия, правилах ношения формы и прочих премудростях быта военной полиции, бригадный генерал уселся за потертый стол и принялся писать подробный план о борьбе с главным рассадником восстания. Как минимум, нужны удары по объектам инфраструктуры. Обрубить им электричество и телефонную связь. Разрушить мосты, связующие с другими районами мятежного юга. Наконец, готовить воздушный десант, но не группу коммандос, а полноценный батальон.
Жаль, что на интересующей территории практически нет активной агентуры. Придется поднимать спящую, пока не утрачена связь.
Отдельной строкой — ходатайство в МИД. Пусть хотя бы попытаются надавить на болгар, чтобы те закрыли небо для нелегальных варяжских рейсов. Шансов, правда, не слишком много. Эти политические проститутки из Болгарии будут заверять в преданности Рейху, в крепких дружеских чувствах, а сами, прикормленные взяткой из Москвы, закроют глаза на варяжскую челночную авиацию. Оправдаются: те летают слишком низко, чтобы их вовремя засекли радары ПВО. Шайзе!
Первые диверсионные акции Младенович начал планировать, видимо, еще до прилета в Сербию, сейчас только подбирал исполнителей и уточнял детали. К удивлению Несвицкого, сразу решил кинуть в бой летучую гвардию. А на карте Сербии появились кружки, обозначающие самые крупные железнодорожные мосты.
— В ближайшую неделю немцы, как считает наш генштаб, начнут движение на юг, к долине Моравы. Самое логичное решение. Если лишить их железнодорожного сообщения, задача затруднится. На длинные марши по дорогам надо много топлива, у гусеничной бронетехники ограниченный ресурс. Главное, мы выигрываем время для развертывания партизанских сил.
Программную речь генерала слушали, кроме Николая, Богдан Давидовац, от хорватов — Лука Ковачич и Марио Оршич. Плюс Касаткин-Ростовский и другие прилетевшие из Варягии офицеры, причем Борис не вернулся к обязанностям командира отряда в Високи Планины, а остался при Младеновиче. Логично. Авторитет Несвицкого вырос до небес, и на появление над ним старого начальника местные смотрели бы с недоумением.
Давидовац, накануне десанта из Варягии избранный председателем скупщины «Слободна Србия», сидел в стороне и выглядел отчужденно. Он намеревался сделать округ из трех бановин главным центром сопротивления, своего рода Белградом юга, временной столицей возрожденного независимого государства, скромно предполагая себя его первым президентом. Младенович, ничуть не оспаривая власть скупщины в округе, но, имея куда больше ресурсов, за дело в масштабе всей Сербии взялся сам. Хуже всего, что рота Оршича, примкнувшая к полицейским и ополчению в Високи Планины, неизбежно вовлекалась в планы генерала. Получи от Давидоваца и Младеновича взаимоисключающие приказы, хорваты скорее всего прислушаются к словам второго, более именитого командира.
— Мост через Мораву, если его взорвать, как ты предлагаешь, чинить будут месяцами, брате, — встрял начальник полиции. — При всем уважении, господине генерал, это мало что даст. Немцы доедут до долины Моравы по железке и переправятся на южный берег по понтонам или какому другому временному мосту. До нас останутся сутки марша для моторизованных колонн. Дорогу надо разрушить севернее. Чем ближе к Белграду — тем лучше.
— Хвала, брате. Сразу виден взгляд знающего Сербию человека с военным прошлым, — на лице Младеновича не дрогнул ни один мускул, и только Борис с Николаем могли догадаться, что серьезное возражение в самом начале операции больно задевает генерала. — Богдан, у тебя есть надежные люди, скажем, в районе Смердево?
Указка прикоснулась к кружку юго-восточнее Белграда.
А ведь Давидовац прав, подумал Несвицкий. Начинать нужно именно сейчас — предельно нагло, пока оккупанты не развернули полевую жандармерию, посты охраны и наблюдения. Немцы всегда действуют последовательно, методично. Так почему б не опередить их?
— Семья брата живет, — кивнул начальник полиции. Он — бывший военный. Наверняка ладит с другими отставными, кто на гражданке после роспуска королевской армии. Правда, всем им за сорок…
— Отлично! — обрадовался Младенович. — Значит, Богдан, назначаешься ответственным за операцию. Летуны Несвицкого с тобой, князь — старший в группе. Продумай, кто еще нужен. Взрывчатка прибудет ближайшей ночью.
— Слушаюсь!
По физиономии полицейского читалось, что проявление армейской мудрости «инициатива наказуема» не привела его в восторг. Но и отступать он не намеревался. Николай же был разочарован, что его бойцы не успели освоить крылья. Без них полет на большие расстояния невозможен. Тем более, буксируя дородного Давидоваца. Значит, особое умение пригодится (если пригодится) только во время самой акции, отходить все равно придется на своих двоих.
С базы Младеновича Николай отправился прямиком в больницу. После немецкой бомбардировки она занимала несколько пустовавших жилых домов. Сообщил новость персоналу. У Стефы и особенно у Милицы вытянулись лица. Обе догадались, что «отъезд ненадолго, не нужно волноваться», наверняка сопряжен с опасным делом. Тем более Несвицкий велел приготовить пять флаконов с раствором и одноразовые шприцы. Значит, предполагает вероятность ранения. Компенсируя отлучку, Николай поработал над плазмой, создавая запас.
