Рысюхин, давайте – за жизнь! - Котус
«Экономика вообще», как я и опасался, продолжилась, но часов в неделю стало вдвое меньше, и в конце семестра будет по слухам зачёт, а не экзамен. Не слишком верится, обычно бывает наоборот: первый семестр ознакомительный под зачёт, второй — проверяется экзаменом весь курс. И дед согласен. Специальные предметы остались те же, но при том же объёме теории добавилось больше практики — лабораторных, практических работ и семинаров, где мы разбирали конкретные практические задачи.
Оба грузовика мы — на сей раз это я, старый мастер и двое рабочих, а не я и дед — собрали за три дня, и на четвёртый только наводили лоск. Сам не ожидал, что так быстро всё получится — руку набили, задача стала типовой, плюс подрядчики научились делать то, что нам нужно, а не то, что получится (по мотивам чертежа в вольном пересказе). В результате получилась накладка: шоферов для перегона продукции мы вовремя не вызвали. Придётся ждать минимум два-три дня, пока Беляковы найдут работников с не самой распространённой профессией и пришлют их в Могилёв.
Ждать так долго не пришлось — отправив для размещения в газетах и на биржах объявление о найме, оба Белякова сами приехали в Могилёв для перегонки техники, решив заодно и по дороге проинспектировать положение дел в Викентьевке. Не сказал бы, что это на самом деле по дороге, расстояние от Буйнич до Смолевич и до Викентьевки было примерно одинаковым, и, что самое удивительное, между Викентьевкой и Дубовым Логом было примерно столько же! Получается, моему главному управляющему и бухгалтеру придётся проехать как бы не вдвое больше, чем если бы поехали сразу домой — хорошенькое такое «по дороге» получается, ага! Тут, скорее, «раз уж всё равно выбрались». Забегая чуть вперёд: в Викентьевке они провели три дня, а оба грузовика здорово пригодились там для ускорения перевозок между селом и Талькой, пусть даже Владу и Климу (который бывший Кнут) пришлось лично сесть за руль. Оказывается, шофёр — профессия дефицитная!
Жизнь пошла спокойная и рутинная, учёба, раз в неделю — работа в лаборатории и время от времени — свидания с Машей. Та была полностью погружена в работу над своим дипломным проектом, как я понял — совместным с Ульяной и ещё несколькими сокурсницами и сокурсниками, сильно переживала и нервничала. Дошло до того, что Екатерина Сергеевна сама выгоняла старшую дочку ко мне на свидание, чтобы та хоть немного отвлеклась и успокоилась! Ну, и «не замечала» определённой припухлости губ и, порою, лёгкого беспорядка в одежде Мурки после возвращения домой. То есть, всё шло настолько гладко и плавно, даже срочных экспертиз «прямо сейчас» никто не требовал, что немного тревожило. Хотя, о чём это я! Каникулы же кончились — а с ними ушёл и аврал.
В своё время съездил, поприсутствовал при установке защитных куполов на нулевом и первом уровне изнанки. Даже здесь обошлось без особых сложностей: затея выпала на день, когда не было ни лабораторных, ни практикумов, а лекции иногда можно и прогулять без особых последствий. Разве что выезжать пришлось очень рано, как никогда до этого, в пять утра, в Дубовый Лог приехал в одиннадцатом часу, примерно за сорок минут до назначенного срока. Близко, конечно, рискованно. Надо было или выезжать раньше, или ехать быстрее, но, в принципе, и так неплохо получилось. К часу всё было закончено, а к семи вечера я вернулся в общежитие, и даже конспекты успел переписать до сна.
А в конце февраля у меня случился настоящий прорыв! Дед, и не только он, не раз упоминал о кристаллической структуре металлов, в том числе — стали, но при этом магия кристаллов их «не видела». Да, я научился определять, какую из граней своего дара использую, какую из вторичных стихий. Это не было чем-то необычным, те же универсалы могут произвольно обращаться к любой из освоенных стихий, но для таких, как я — требует практики и понимания кое-каких теоретических основ.
Так вот, обратиться к металлической детали при помощи стихии кристаллов не получалось никак, хоть я и твёрдо был уверен, знал, что кристаллы там есть. А стихия металла уже достигла такого развития, что я мог ощущать эти самые микрокристаллы, структуру металла. Кстати, был лёгкий приступ паники, когда я вдруг осознал, что солидные металлические конструкции, которыми я привык пользоваться, опираясь на их надёжность, далеко не столь монолитны, как кажутся. Что та же несущая рама фургона состоит из огромного количества кубиков, ромбиков, пластинок, иголочек и тому подобного, непонятно как держащегося вместе! А ну как они развалятся прямо в пути⁈ Пару дней понадобилось потратить на медитации и волевые усилия, чтобы успокоиться и перебороть это чувство, при этом господин Весёлкин, руководитель практики, был очень рад такому прорыву в освоении стихии, хоть и отнёсся сочувственно, даже подсказал пару действенных медитативных техник.
Но как оказалось, настоящий прорыв был впереди. Я сидел в аудитории и пытался ощутить «нащупанный» даром обособленный комочек металла в его толще как кристалл, но всё было тщетно, пока что-то не совпало, щёлкнуло и соединилось воедино: название этой фракции металла, картинка структуры ячейки кристаллической решётки, ощущаемая мной форма микрокристалла, знание о его сути… Кстати, здесь была очередная «засада от деда», названия из его мира далеко не все совпадали с нашими. Мартенсит, аустенит и некоторые другие происходили от фамилий учёных, у нас те же работы проводили люди, которых звали совсем иначе. Так вот, всё это «щёлкнуло» и сложилось вместе, а я почувствовал сразу и косок металла в руках как друзу кристаллов, с их осями, плоскостями и прилеганиями, и то, как что-то течёт по лицу.
В себя пришёл уже в лазарете. Кровотечение из носа, глаз и ушей разом, как и последовавшая за этим потеря сознания напугали других студентов и встревожили преподавателя, но мне показалось, что воодушевление и любопытство у Петра Игнатьевича превалировали. Так, собственно, и было, а я, оказывается, достиг синергии своих стихий! Ну, и на волне этого пробил второй барьер, а наложившиеся друг на друга три встряски организма, каждая сама по себе не слабые, меня и вырубили. Третья «встряска» — это информационный удар по мозгам от разового осознания всей структуры изучаемого образца. Как же я обрадовался, что
