Волк 7: Лихие 90-е (СИ) - Киров Никита
Савватеев поморщился, но кивнул. Некоторое время мы молчали, а все, кроме меня, курили, о чём-то думая.
— Где заявление от тебя, Максим? — спросил Федюнин, нарушая тишину. — Про то, что тачку взорвали.
— Да зачем тебе этот головняк? — я отмахнулся. — Кто взорвал, его уже свои похоронили. Я же тебе говорил, что это Кирьян отдал приказ. И Душмана подбил тоже он.
— Всё равно непорядок, надо писать, — он вздохнул. — Хотя ладно, в любом случае дело уже заведено, будем искать неизвестно кого, — следователь вздохнул ещё сильнее и прошёл в разгромленную кафешку, откуда несло бензином.
— И меня ещё втянули, — тихо пожаловался Савватеев, недобро глянув на Лёню. — Чтобы я всем журналистам сказал, что там Волкова взорвали. Мне потом пришлось объясняться перед Рыбой… кхм-кхм, товарищем майором!
— Ты сделал правильно, — сказал я. — Если бы Кирьян, а он, напоминаю, вор в законе, решил бы, что я не добит, добил бы любой ценой. И взорвал бы машину не на пустыре, а где-нибудь на рынке, представь себе.
Савватеев поёжился.
— А потом бы прибыл сюда на комбинат, — продолжил я. — Заодно подмял бы под себя город. Такая бы криминальная война началась. Так что ты выступил правильно, предотвратил покушение. В РУОП же вас не за красивые глаза берут, а потому что работаете и думать умеете. И в это как раз был такой случай.
— Так его надо было под арест отправить за это дело! — обиженным тоном заявил Савватеев. — А его грохнули! Ты его грохнул?
— Ну не надо на меня всё свешивать. Он врагов себе накопил, вот и конец пришёл, братва его на тот свет и отправила. Да и тебе-то что? — я переглянулся с Лёней. — Пусть читинские этим занимаются, там же его положили.
— Они и так всем занимаются! — психанул Савватеев. — И Кирьяном, и пивзаводом, и тобой и…
Он закрыл рот перчаткой и попытался отойти, но Лёня встал у него на пути, не давая скрыться.
— Только попробуй мне угрожать! — Савватеев огляделся. — Я…
— Даже не думаем, — я подошёл ближе. — Но смотри сам, Василий. Ты нас знаешь, чем мы занимаемся, тоже знаешь. Есть комбинат, на который лезут все кому не лень, и будут лезть дальше, а наша задача — его охранять и выжить при этом. И когда у них не получается взять силой, они натравливают других. Или ты будешь отрицать, что покойный Гоша знал ваше начальство в главке? И он такой один, думаешь?
— Ну, — он нахмурился.
— А есть вот такие отморозки, — я показал на кафе. — Которые заходят в кафешку, стреляют в невиновного вообще без всякой причины… может быть, даже для смеха, они и на такое способны.
— Ну?
— Помнишь, как летом тоже был случай, наезжали на магазины. Тогда Женю ранили, а ещё какого-то случайного парня на хлебозаводе застрелили при ограблении. Такие же твари были. Кто знает, может и связано, ведь так и не нашли, кто тогда начал наезды.
— Ну и что с того, Волков? Я не понимаю.
— А кем тебе хочется заниматься? — спросил я, глядя на него в упор. — Заказным делом, чтобы кто-то богатенький отжал комбинат, продал всё и вывел бабки в офшоры? Или реальными бандитами, которые проливают кровь? А со вторым мы можем тебе помочь, я много кого в городе знаю. Чем раньше ты этих тварей закроешь, тем лучше будет для всех. А то они кровь почуяли, дальше будет хуже.
Савватеев издал какой-то звук, похожий не то на стон, не то на брачный рёв лося. А тут ещё Лёня перешёл в атаку, потирая шею, но терпя боль:
— Ну ты чё, Васька? Знаешь же, что это дело связано со взрывом машины. Настало продолжение, вторая часть, а вас, оперов, гоняют, вместо того, чтобы реальным делом заниматься. И что, думаешь, даже если кого-то из нас посадят, на комбинате сразу честные люди окажутся? Не, Васька, там будет настоящая братва, с ворами в законе в качестве консультантов по безопасности. И такое там начнётся… помнишь, где боевики оружие летом хранили? Именно там их взяли!
— Нам нужно знать, — сказал я. — К чему готовиться. У меня нет претензий к тем, кто занимается своим делом, даже к твоим читинским коллегам не придираюсь. Это их работа, в конце концов. Но дело заказное, и нам надо знать, что затевается.
— Если вы такие честные, — Савватеев хмыкнул. — То чего боитесь? Что кто-то может накопать на вас всякого?
— Мы не боимся. И важно, не то, что накопает агент, а как он это преподнесёт начальству, и как это примет само начальство. Не хотелось бы сюрпризов.
— Да не занимаемся мы этим, — прошептал Савватеев и огляделся. — В смысле, мы, в Новозаводске. Приезжают читинцы, всё делают сами, нас только иногда гоняют. У них свои техники, свои люди на всём. Рыбину не верят, они в курсе, как ты с ним тогда говорил про Душмана.
— Против Рыбина тоже копают? — начал нагнетать обстановку Лёня. — Как думаешь? Он мужик справедливый, но начальство его не любит. Если найдут повод от него избавиться…
— Да я-то откуда знаю? Сами всё ведут, нашли человека, устроили к вам на работу.
— Когда начали?
— В январе, когда Душман вас на дороге расстрелять хотел, — он покосился на меня. — Через пару дней после этого. Тогда же несколько собровцев завалили и наших парней, мы думали, что Чита это дело расследовать будет. Ну или пивзавод решили добить, я аж обрадовался тогда, как раз удачное время было. А они вами начали интересоваться вместо всего этого. И когда мы им сказали, что кто-то устроил стрельбу на нелегальном водочном цехе, они даже ухом не повели.
— Понятно, Вася, — Лёня дал ему ещё сигарету. — Благодарим. Это всё, что хотели узнать. А с этим, — он показал на кафе. — Мы будем держать тебя в курсе.
— Угу, — пробурчал Савватеев и отошёл.
— Ладно, — я посмотрел ему вслед. — Поехали назад… только к Денису Машукову заедем по пути, он просил подписи поставить под акты. Выдержишь, Лёня?
— Конечно. Да и сам посмотрю, что там и как. Вдруг тоже жучок.
Мы вернулись в машину. Я подождал, когда отъедет Федюнин, потом поехал сам, но в другую сторону. Дорога неровная, я старался не гнать. Редкие прохожие провожали нас взглядом.
— Если с начала января идёт операция, — сказал я. — Значит, агент — кто-то один из тех десяти, кого мы недавно взяли на работу. Будет найти проще.
— И найдёшь, чё будешь с ним делать, Волк? — спросил Женя. — Неужели… того? — он издал цокающий звук языком.
— Ну ты чё, Женя, в самом деле? — я поехал в сторону угольного разреза и осторожно перевалил через переезд. — Он же мент, работает. Просто будем знать, кто он и на что способен. Да и ты же просил, чтобы тебе кто-то помогал с рутиной, а там же всё легально. Вот и будет тебе помощник, направим с тебя нагрузку снимать.
— Пусть гильзы от ИЖей считает, — Лёня усмехнулся, но вздохнул. — Вот вроде только всё устаканится в городе, опять стреляют. Ладно бы бандиты между собой, так ведь сами видите, кто в итоге умирает.
Проехали дальше, я включил фары, потому что уже смеркалось. За окном видно открытый карьер угольного разреза. Уже рядом, надо доехать до администрации, где сидели наши.
— В прошлый раз хлебозаводские наглели, — сказал я. — Но их Эдик подначивал. Возможно, опять он этим занялся, смуту сеет, чтобы пивзавод и мясуху потрясти. Можно поспрашивать, кто это устроил… Таких надо в зародыше давить, а то сильными станут. И ещё…
Я недоговорил, зазвонил телефон. Я вытянул антенну и ответил.
— Такое дело, — сказал Ремезов усталым голосом. — С завтрашнего дня твоя мобила и мобила Ковалёва на прослушке. Есть разрешение вышестоящего руководства, стационарные телефоны тоже будут слушать, переходи на рации… — он замолчал на несколько секунд и добавил: — Давят нас по всем фронтам.
— Раз давят, надо отбиваться, — ответил я, заметив, что он сказал «нас». — Всеми силами. Или окончательно задавят.
— Верно. Как разрулишь, приезжай. Главное — забери тот груз, тогда будет проще, — он отключился.
Надо поговорить с ним лично, потому что он знал больше, чем говорил. Но знал ли он, кто начал всё это? Не просто же так всё это происходит.
Ну а вскоре я убедился, что Ремезов был прав. У здания администрации Шахтогорского угольного разреза стояло две милицейские машины, шестёрка и Уазик.
