Во льдах (СИ) - Щепетнев Василий Павлович
Но я решил, что чемпионат в Тбилиси будет для меня последним. Пусть другие покоряют эту вершину, с меня довольно. Нет, я не зарекаюсь, всякое может случиться, но — сколько можно? Суворов перешёл через Альпы — честь и слава полководцу и его армии, но если бы он совершал это каждый год, туда-сюда, туда-сюда? Такие походы нам не нужны!
Я и сейчас не без сомнений, нужно ли это мне? Но решил, что пять — красивое число, школьное. Это пятый мой чемпионат, почему бы не стать пятикратным чемпионом? Во всяком случае, стоит попытаться.
— Вы, Михаил Владленович, обращайтесь, если что понадобится. Чем сможем, поможем, а невозможного для нас мало, — на прощание сказал Анатолий Анатольевич, передавая меня в заботливые руки персонала корпуса.
Третий корпус сродни «Интуристу» — рассчитан на зарубежных гостей, и персонал здесь работает особый, трижды проверенный. Кто работает, а кто и служит, да. Запросто сюда не возьмут, нечего и надеяться. Иметь минимум трехлетний стаж работы в санаториях, но не абы какой, а — безупречный. В Интуристе всё должно быть прекрасно — внешность, манеры, речь и мысли. Вот всё это на меня и обрушилось, и то, что я не иностранец, а соотечественник, никого не смутило: простых соотечественников тут нет, а с непростым следует вести себя с удвоенным радушием, они, непростые, все ходы-выходы знают.
И потому я, отдохнув после заселения полчасика, то есть разобрав содержимое чемоданов и посидев на диване, пошел на приём к врачу. Ну, очень просили. Вы, говорят, Михаил Владленович, прибыли к нам всего на две недели, и потому дня терять не стоит: доктор вас осмотрит, назначит нужные процедуры, и прямо сегодня вы к ним и приступите, наполняя организм кавказским здоровьем.
А я что, я не против.
Доктор, типичный Айболит довоенного времени — очки в роговой оправе, бородка, одет в длинный, почти до пола, халат, на голове шапочка с красным крестом, — выслушал меня деревянной трубочкой, выстукал сухими тонкими, но сильными пальцами, а молоточком- по коленкам и локтям. Медсестричка лет тридцати, миловидная, но скромная, измерила вес, рост, артериальное давление и сделала ЭКГ.
— Ну, что вам, батенька, сказать… На вид вы почти здоровы. Определенные признаки переутомления, тем не менее, налицо. Отдыхать следует больше, отдыхать! Это будет главным вашим лекарством — отдых! Гуляйте, но без излишеств. Первые три дня — спускайтесь до нарзанной галереи, пройдитесь по первому маршруту, а обратно — поднимайтесь автобусом, шестым. Через три дня привыкнете, и будете уже и обратно пешком, а через неделю покажитесь, посмотрим.
И вот я шагаю вниз, вниз и вниз, в новом шерстяном спортивном костюме цвета вечернего неба, с небольшой буквой «Д» на груди, и большой — на спине. Динамовский, да, «Динамо» заботится обо мне. На голове — спортивная динамовская же шапочка с помпоном, на ногах теннисные туфли, французские, на руках — спортивные перчатки мягкой кожи, итальянские. Сразу видно — наш, советский, но не чужд веяниям мировой спортивной моды.
Иду быстро, греюсь изнутри, морозец в минус восемь стоять не велит. Обычно в это время температура плюсовая, но северный ветер нагнал стужи, приходится приспосабливаться.
Народ же больше идет вверх, навстречу — и поодиночке, и парами, и большими организованными группами. «Здесь тренируются мастера спорта, олимпийцы» — слышу речь экскурсовода.
А я до сих пор не заслуженный мастер спорта. Обычно шахматистам ЗМС дают за чемпиона мира, порой и раньше. А мне нет. Годят. Верно, ждут, когда я попрошу. А я не прошу. Главный динамовец говорил, что документы все поданы, но спорткомитет странно тормозит. К Новому Году утвердят непременно, заверил он меня. А я нисколько не волнуюсь. Значком больше, значком меньше — какая мне разница? О причине я догадываюсь, тут и догадываться нечего, причина в моих миллионах, которые я не тороплюсь передать стране, но, право, если на одну чашу весов положить три миллиона долларов США, а на другую — знак ЗМС, что перевесит, можно и не гадать. Конечно, звание ЗМС гораздо ценнее любых миллионов. Миллион у советского человека вообще вызывает неприятие до отвращения: «Ходишь в турпоход? Да! Хочешь миллион? Нет!» Какие же умные, правдивые, искренние люди сочинили эту замечательную песню!
Но что касается звания ЗМС, его же нужно заслужить, а не купить! И потому покупать его я не собираюсь. Буду служить.
Кстати, о турпоходах. Получил недавно письмо: энтузиасты загорелись идеей пойти в поход на Перевал Дятлова. В феврале будущего года. К двадцатилетию того самого турпохода, где таинственно погибли студенты. Прислали целую папку материалов, отпечатанных на пишущих машинках, преимущественно четвертые и пятые копии.
Ну вот зачем ты им сдался, сказала Ольга. И сама же ответила: снарядить экспедицию. Она и прежде знала о «загадке перевала», легенды о таинственном месте передавались по старинке, слухами. Ну, а потом Андрей Николаевич раздобыл для неё «Справку» — экстракт из уголовного дела. Не одна Ольга этим интересовалась, интересовались многие, даже из самого-самого руководства. Брежнев интересовался тоже. Для него и подготовили «Справку». Согласно мнению специалистов, причина гибели банальна: плохая организация. Неважное снаряжение, слабая подготовка, отсутствие подробных карт, отсутствие проводника, неудачное время, неудачный маршрут. Попытка с заведомо негодными средствами. Каждый год из-за этого гибнут десятки туристов, вот и группа Дятлова погибла. А ты, Чижик, закупишь для группы то, что нужно: шведские палатки, норвежские лыжи, финскую одежду, американские карты, швейцарский шоколад, ну, и так далее. Так они надеются. И тогда, может быть, турпоход окончится удачно. Если с погодой повезет. Только учти: американские карты территории нашей страны к ввозу запрещены.
Как так?
А вот так. Секрет это — топографические карты. Пользуйтесь теми, что выдают в туристских организациях. Только они не на всякий маршрут найдутся.
И я ответил ребятам, что сам ни разу не турист, балластом в походе быть не хочу, и вообще, у меня совсем другие планы.
И даже не предложил денег.
Потому что насмотрелся страшных фильмов о героях, которые идут и идут в заброшенный дом, стоящий в таинственном и запретном лесу. Идут — и пропадают. Так и хочется им сказать: дуралеи, оставайтесь дома! Нет, не слышат.
А Лиса и Пантера решили написать повесть о продотряде, поехавшем в девятнадцатом году в далекое село собирать с несознательных крестьян зерно для голодающей армии, поехавшем, и бесследно исчезнувшем. Вместе с далеким селом исчезнувшем. И только двадцать лет спустя обнаружилось, что…
Пишите, девушки, пишите.
Так я и дошёл до нарзанной галереи. Выпил предписанные полстакана доломитного нарзана, прошёлся вдоль замерзшей речки Ольховки, подумал — не подняться ли назад своим ходом, но решил последовать совету доктора. Вышел на привокзальную площадь, и на такси поднялся к санаторию.
Правильно сделал.
Успел отдохнуть, успел переодеться к ужину, и был вознагражден одобрительными взглядами официанток. Подозреваю, одна из причин, по которой я нахожусь здесь — необходимость производить впечатление. Пусть иностранцы видят, что советский человек спортивные костюмы носит во время занятий физкультурой, а вечером носит костюмы вечерние.
Зал был наполнен едва наполовину: и не сезон, и часть отдыхающих сейчас в городе. В концертном зале выступает Эдита Пьеха, а кто-то предпочитает еду ресторанную — острую, кавказскую, с вином или даже коньяком. А здесь нет. Здесь еда диетическая.
А мне и нужна диетическая. Стол 15 по системе Мануила Певзнера. Мой вес сейчас шестьдесят восемь. Достигнуть семидесяти за две недели — возможно ли? Главное, чем прирастать буду, Сибирью? То есть жировой тканью, или мышечной?
И того, и другого! В равной пропорции. Ну, это в идеале, а как получится, так и получится.
В третьем корпусе свой обеденный зал. Чтобы иностранцы не видели, чем питаются люди остальных корпусов, или, наоборот, чтобы поправляющие здоровье советские люди не видели, чем кормят иностранцев?
