Болотный край 2 - Михаил Владимирович Баковец
— Жратве трындец, — мрачно сказал мне Иван на привале. — Всё вымокло. И дрова тоже, не выйдет подсушить.
— И такое съедим. Без воды здесь было бы в сто раз хуже, — ответил я ему. — Костры всё равно разведите, маленькие, чтобы на всех места рядом с ними хватило. Это слегка повысит настрой у людей.
Впрочем, даже вода была второстепенным делом. Я ещё в пещере подумывал взяться за создание чар синтеза воды. И даже вчерне придумал, как всё это будет выглядеть: в нескольких посудинах, например, наших больших флягах вода станет конденсироваться из воздуха. Полученную таким способом влагу можно будет потом сливать в обычную тару. За сутки даже пяти фляг хватило бы для конденсации воды на несколько сотен человек при форсировании искрами таких чар. Так что, с водой проблема и проблемой не была бы. А вот то, что мы идём чёрте куда — это меня волновало куда сильнее. Стоит наткнуться на логово каких-нибудь тварей, и появятся первые потери. Причём зная — уже сталкивались, и больше не хочется — с кем нас может свести под землёй судьба, потери могут оказаться огромными. Едва ли не сопоставимые с потерями от стычки с инсектами.
Сейчас мы переводили дух на большом островке посередине озера. Он образовался после обвала свода. Трещина там выглядела внушительно. Соответственно породы рухнуло в воду очень много. Столько, что на получившемся островке смогли уместиться все мы. И ещё места чуть-чуть осталось.
Мне пришлось большую часть отдыха возиться с одеждой, напитывая ту своими духовными искрами, превращая те в вечное тепло. Хотя, может быть, с годами странная аномальная энергия развеется. Но пока что все вещи, обработанные мной, работают так, как и должны и не показывают стремления разрядиться.
— Жаль, что тут рыбы нет, — пожаловался мне Прапор. Он сидел на большом камне у самого среза воды и водил лучом фонарика по поверхности озера. — Вода прозрачная, но ничего не видать, только камни.
— Я как-то программу смотрел по Дискавери, в которой говорилось, что многие пещерные водоёмы, расположенные глубоко под землёй, безжизненны. А в тех, где водятся рыбы и прочие водяные обитатели, эти существа мелкие, слепые и чуть ли не прозрачные. Так что, Прапор, если тут что-то и водится, то своим фонарём ты вряд ли что-то высветишь. Поэтому не трать батарейки.
Тот вздохнул и щёлкнул кнопкой фонаря. На несколько секунд мне показалось, что вокруг наступила кромешная тьма. Но потом глаза адаптировались к тусклому свету, испускаемого двумя десятками небольших костров, вокруг которых тесно, плечом к плечу, расселись люди. Никто ни о чём не говорил. Большинство спали сидя, другие просто смотрели на трепещущие язычки пламени. Тепла от таких очагов было мало, и его получали только те, кто сидел в первом ряду. Зато на свет могли любоваться практически все. А ведь живой огонь завораживает, прогоняет на время неприятные думы, сомнения, будто бы вводит в некий транс. Наверное, это в нас сидит ещё от далёких предков, что научились отгораживаться от хищников кострами, видя в них защитника, а позже и идола, бога и доброго духа. Или сначала духа, а потом защитника? Неважно.
Шесть часов отдыха пролетели, как десять минут. Из них я только два смог уделить сну. Остальное время ушло на согревающую одежду и контроль ситуации. В основном люди могли двигаться дальше, лишь тридцать семь нуждаются в помощи. Кто-то сбил ноги, у других последствия судорог не пошли, простреливая острой болью ноги при каждом шаге. Таких придётся поддерживать. Григорий уже выделил им помощников, которые станут сменяться. Если же они совсем выбьются из сил, то сделаем носилки из лыж. В каком-то роде можно даже сказать спасибо тем ублюдкам, Игле сотоварищи, забравшим часть груза. Иначе сейчас бы пришлось перетряхивать его и нагружать кого-то сверх меры, ведь бросить продукты не смог бы никто из нас. Все мы подсознательно привыкли ценить еду в этом мире.
Десятичасовой марш вдоль озера привёл нас в анфиладу пещер, по которым мы шли ещё два часа, пока я не отдал приказ встать лагерем для ночлега. Если бы не часы у моей группы, то мы бы банально потерялись во времени в этих подземельях. С нашей нагрузкой — и физической и моральной — эти часы легко превратились бы для нас в дни.
Как только лагерь был разбит, люди устроились у костров, на которые пошло последнее топливо, и были расставлены дозорные, я устроил совещание. Или скорее планёрку, так как больше слушал доклады и раздавал приказы.
— Ясно, я всё понял, — подвёл я в конце итоги. — Гриш, дай Ивану дюжину парней покрепче и подисциплинированнее. Ну и поумнее, конечно. Парочку подбери из тех, кто знаком с оружием, я им дам по револьверу. Вань, ты с ними выдвинешься в дозор примерно за час до того, как мы свернём лагерь. Будешь вести разведку, проверять дорогу, ставить знаки и прочее. Если найдёте что-то интересное, то назад отправишь двоих с сообщением. Потому тебе и народу столько даю.
— Сделаем, — синхронно кивнули в ответ оба мной названных мужчины.
Через полчаса мне была представлена команда разведчиков. В ней не было никого моложе двадцати пяти и старше тридцати лет. Четверо среди них не просто знали, с какой стороны браться за оружие, но и регулярно пользовались им. Один был полицейским из россгвардейской группы задержания, ещё один чоповец из конторы, занимающейся перевозками ценных грузов и потому не экономившей на боевых тренировках. Двое оставшихся просто любили оружие, являясь охотниками и иногда наведываясь в областной центр, где был тир с неплохим ассортиментом стреляющего железа.
Оружие получила первая пара. Я решил сделать выбор в пользу тех, кто постоянно носит оружие. Но учебные стрельбы провёл со всеми, хотя и было жаль патронов. Каждый из этой четвёрки сделал три выстрела в стену. Результаты… ну, метров с пятнадцати в орка они попадут, если он будет бежать на них. Или с тридцати по стоячему. Всем им показались непривычными наши револьверы: достаточно тяжёлые, с резкой отдачей в сравнении со знакомыми им пистолетами, необходимостью взводить тугой курок и проворачивать барабан после каждого выстрела.
Ещё день пути под землёй. Настроение у всех было так себе. Особенно мрачными и подавленными выглядели бывшие пленные. Не удивлюсь, если кто-то из них уже пожалел, что их спасли от инсектов. Там им, по крайней мере, светила жизнь, пусть
