Вячеслав Коротин - «Флоту – побеждать!»
Нет, та, что осуществлялась по проводам, отличалась относительной надежностью, но телефон действовал на расстоянии пары-тройки километров, а телеграф… Да, этот «бил» далеко, но доверять ему можно было только на своей территории – если трассу прохождения кабеля захватил противник – все: или просто перережут, или даже еще успеют какую-никакую дезинформацию втюхать.
А с радио совсем грустно – «дальнобойность» станций беспроволочного телеграфа составляла максимум несколько десятков миль от антенны до антенны. При отсутствии естественных препятствий между ними. В виде горного хребта, например. То есть в открытом море корабли могли переговариваться на шестидесяти милях, но если между ними находился какой-нибудь гористый мыс, не слышали друг друга и в десяти…
Да, Гульельмо Маркони уже три года назад умудрился передать многократно повторяющуюся букву «S» аж через Атлантический океан, но он использовал специальную стационарную радиостанцию, а боевые корабли и сейчас могли поддерживать хоть сколько-нибудь сносную связь по беспроволочному телеграфу не далее чем в двадцати-сорока милях друг от друга. И то только те, на которых стояли самые мощные станции. Но теперь Степан мог надеяться, что с помощью ретрансляции с Золотой горы ему и Ухтомскому получится слышать друг друга и общаться. Ведь существовал хоть и исчезающе малый, но шанс, что в Печелийском заливе сосредоточились главные силы адмирала Того, тогда придется бросить все и идти на выручку…
– Есть телеграмма от Ухтомского, ваше превосходительство! – заскочил на мостик лейтенант Шереметьев.
– Так читайте скорее!
– «На входе в залив крейсера «Ниссин» и похожий на «Якумо». Противник отошел и начал передачу. Глушу искрой».
* * *Глушила передачу с «Ниссина» радиостанция «Богатыря», одна из самых мощных на Тихоокеанском флоте. Но сигнал тревоги все-таки успели принять на «Суме» и ретранслировать его суть на отряд кавторанга Ничиямы. Тот понял, что пора спасать свои канонерки – идут такие серьезные ребята, которые могут и третью своего бортового залпа оставить на поверхности только ошметки от кораблей подчиненной ему группы.
Обстрел левого фланга русских позиций на перешейке немедленно прекратили и под проклятия своих сухопутных коллег стали полным ходом отходить, чтобы в преддверии спускающейся с небес темноты успеть спрятаться в подходящих бухтах. Где и ждать: повезет – не повезет, найдут – не найдут…
– Два дыма на левом крамболе!.. Третий!
Матусевич, на этот раз поднявший свой флаг на «Богатыре», вскинул к глазам бинокль и повернулся в указанном сигнальщиком направлении. На горизонте действительно виднелись дымки, происхождение которых необходимо было выяснить в самое ближайшее время.
– Передайте на «Севастополь», – не отрывая оптики от глаз, бросил адмирал. – И запросите разрешение на разведку. – Хоть они с Ухтомским теперь имели одинаковые чины, но командовал операцией все-таки князь, так что срываться без его разрешения не следовало.
– Ну что, Александр Федорович, – оглянулся на командира крейсера начальник минных сил. – Думаю, что необходимо сбегать к этим дымам. Ставлю червонец против рубля, что это неприятель.
– Не приму ставки, ваше превосходительство, – отмахнулся Стемман. – Понятно, что японцы – кто еще рискнет здесь сейчас разгуливать во время военных действий. Да еще и группами…
– С «Севастополя» передали: «Добро», – отмел последние сомнения крик сигнальщика.
– Курс норд-вест шестьдесят градусов, иметь ход девятнадцать узлов, передать на «Диану»: «Следовать за мной!» – начал сыпать распоряжениями Матусевич. – То же на «Расторопный» и «Сторожевой».
– Не поспеет за нами «Диана» с такой скоростью, – попытался урезонить адмирала командир крейсера.
– Знаю. Просто пусть стараются как могут. Нам их ждать недосуг. А если бой завяжется – как подвинтят – так подвинтят…
Когда начальнику Шестого боевого отряда доложили, что на его крейсера надвигается «Богатырь», а за ним следует еще один большой крейсер русских, Того-младший даже не встревожился:
– Поднять сигнал: «Отходить к устью залива. Иметь ход пятнадцать узлов. «Суме» – двенадцать узлов. Радио на «Ниссин»: «Идти навстречу».
Адмирал невозмутимо поднес бинокль к глазам и стал сосредоточенно высматривать каждый маневр приближающегося русского крейсера. А «Богатырь» был тем еще игроком в намечающейся катавасии – его бортовой залп практически равнялся таковому от всего Шестого боевого японцев, а уж когда подоспеет «Диана» – сынам Аматерасу останется только молиться…
– Двухтрубный японец отстает! – азартно выкрикнул сигнальщик.
– Ну, этого мы точно догоним, – хищно выдохнул Стемман.
– Не догоним, Александр Федорович, – осадил каперанга адмирал. – Но погоняемся. Временно. Передать на «Диану» и миноносцы: «Курс норд-вест, осмотреть подходы к бухтам. В случае обнаружения неприятеля – атаковать!»
– Думаете, японцы нас за нос водят, – понял каперанг, – пытаются увести от своих канонерок?
– Более чем уверен, – отозвался Матусевич. – И эта «хромая утка» нам специально подсунута – от «утят» нас увести хочет. Как только приблизимся на дистанцию поражающего огня – быстро выдаст все свои паспортные узлы и улепетнет под защиту отряда и броненосных крейсеров, которые наверняка уже идут навстречу. Не уважают нас японцы – дураками считают. Ну и пусть себе, не будем их разочаровывать, временно сымитируем погоню за этим «подранком»… А светлейший пусть ловит прячущиеся по углам японские канонерки.
Светлейший князь Ливен, командир «Дианы», потратил на поиски не так уж и много времени – буквально через четверть часа после отворота на норд по курсу обнаружился дым, который немедленно стали преследовать. А еще через непродолжительный отрезок времени уверенно опознали японскую канонерку, которая на всех своих немногих узлах пыталась спастись от надвигающейся махины русского крейсера.
На зуб «богине охоты» попался «Чокай» – кораблик грозный для берега, но практически не представлявший опасности для своего нынешнего преследователя, который только по водоизмещению превосходил жертву в десять раз. Да, на канлодке имелась крупная, двухсотдесятимиллиметровая пушка, но дальнобойность этого короткоствольного орудия была по меркам морского боя просто смешной.
– Даже топить неудобно эту калошу, а, Андрей Александрович? – весело посмотрел на своего командира старший офицер «Дианы».
– Очень даже удобно, – не принял шутливого тона Ливен. – А высшая доблесть для военного, по-моему, не геройски погибнуть в бою с превосходящими силами противника, а поймать его в тот момент, когда он слабее, и уничтожить. Ну, или заставить сдаться.
– Полностью согласен, – слегка смутился Семенов. – Но думаю, что от японцев белого флага мы не дождемся.
– Разумеется. Но выполнить необходимые формальности все-таки стоит. Сигнальные! Поднять: «Предлагаю спустить флаг и сдаться».
Никто не удивился, когда в ответ на взлетевший на мачту флажный сигнал японец грохнул выстрелом. Снаряд лег с большим недолетом.
– Ну вот. Действия по протоколу завершены. Начинайте, Леонид Леонтьевич.
Старший артиллерист крейсера лейтенант Иванов-15-й удовлетворенно кивнул, и через минуту баковая шестидюймовка послала во врага первый пристрелочный снаряд.
Когда всплески начали приближаться к борту «Чокая», капитан второго ранга Ямадауми понял, что чуда не произойдет – помощи ждать неоткуда, а маленькой канонерке вполне хватит трех-четырех попаданий калибром в шесть дюймов, чтобы взять курс по направлению к морскому дну. А попадания не замедлили последовать. Сначала взрывом уничтожило кормовое орудие и на юте разгорелся пожар, потом пробило борт с разрывом в машинном отделении – корабль почти полностью потерял ход и окутался паром. Даже на мостике были слышны вопли обваренных в утробе корабля кочегаров и машинистов. А следующий снаряд избавил командира канонерки от созерцания дальнейшего разрушения и уничтожения «Чокай» – разметало как мостик, так и всех, кто на нем находился…
С совсем уже убийственных десяти кабельтовых «Диана» прошлась по корпусу гибнущей канонерской лодки шквалом еще и трехдюймовых снарядов, после чего очередной японский корабль был вычеркнут из списков Объединенного флота.
– Горизонт чист. Ловить вроде больше некого. Прикажите спустить катер, Владимир Иванович. Попробуем вытащить из воды этих горемычных японцев, что уцелели в бою.
Катер немедленно спустили, катер отвалил от борта «Дианы», и те, кто еще совсем недавно прикладывал все силы, чтобы затоптать в волны японских моряков, рисковал собой, чтобы отобрать у пучины жизни этих же самых японцев…
Подняли из воды с «Чокая» двадцать семь человек. Ни одного офицера среди спасенных не было.
