Власть книжного червя. Том 3 (ЛП) - Kazuki Miya

- О? Продолжайте.

- Как пожелаете. В то время графу Биндевальду якобы разрешили войти в город, но ему было бы неприлично брать с собой столько солдат, поэтому он решил оставить их в моей провинции до своего отъезда. Затем он совершил преступление, как вы знаете, и был заключен в тюрьму. Те, кто был связан с ним в Аренсбахе, должно быть, были каким-то образом наказаны, так как они полностью прекратили общаться со мной.

- И что?

- Кормить и содержать его солдат было тяжким бременем для меня, но я не мог просто отменить их контракты, пока граф Биндевальд был еще жив. И поэтому я предложил их виконту Джойсонтаку, объяснив ему, что они все равно будут достаточно ценными слугами, даже если их нынешние действующие контракты уменьшают их стоимость. Я никак не предполагал, что он использует их, чтобы создать неприятности в замке.

Эх. Этот тоже виновен…

Внезапно подумал я. Я не мог объяснить почему, но нутром чувствовал, что он виновен. Под его мирной улыбкой скрывалось что-то более злобное — отвратительное самодовольство, которое наполнило меня крайним отвращением. Я мог бы облегчить это чувство, ударив его по голове, но всю свою жизнь меня снова и снова предупреждали, чтобы я не действовал поддаваясь чувствам. Важно сначала заиметь хоть какое то оправдание, которое будет считаться приемлемым в благородном обществе.

- Это правда, что я дал виконту Джойсонтаку солдат, но я не имею никакого отношения к произошедшему тем вечером. Как подтвердил рыцарский орден, я сам находился в Большом зале. Я ничего не знал ни о плане виконта, ни о том, что он будет приведен в исполнение прошлой ночью, — уверенным голосом рассказал Гиб Герлах.

Рыцари действительно убедились, что он присутствовал в Большом зале во время нападения. Не было никаких сомнений, что он тоже виноват в произошедшем, отдав одетых в черное солдат, но одного этого было недостаточно, чтобы обвинить его в прямом причинении вреда детям эрцгерцога.

В глазах Гиба Герлаха горело невыносимое высокомерие, словно вопрос о его невиновности был уже решен. У всех здесь присутствующих, конечно, было плохое предчувствие насчет него, но его алиби было настоящим, так что никто здесь не мог продолжать обвинять его.

Я знал, что он преступник, но как я мог это доказать…? Я отчаянно пытался понять, как он мог быть ответственен за отравление Розмайн, не ставя под сомнение его алиби. Мне обычно не приходилось размышлять о подобном, но у него должен был быть какой-то способ поучаствовать в произошедшем.

Что бы я сделал, если бы не был способен на усиливающую магию….?

Я скрестил руки на груди, пытаясь связать все вместе: запечатанный большой зал, алиби виконта, где я спас Розмайн, где Корнелиус впервые опустился в лес… тем временем, допрос продолжался.

- Гиб Герлах, был ли Виконт Джойсонтак единственным человеком, которому вы давали солдат графа Биндевальда? — Спросил Фердинанд.

Гиб тут же ответил кивком.

- Да, только ему.

- Значит, у вас больше нет солдат графа? — Фердинанд продолжал, сильно нахмурив брови.

- Конечно. У меня больше нет ни одного солдата графа, — ответил Гиб, широко улыбаясь и сверкая глазами в которых виделась заметная злоба. Фердинанд слабо улыбнулся в ответ.

- Хватит, — вмешался Сильвестр. Затем он указал подбородком на дверь и сказал, обращаясь к Гибу Герлаху:

- Вы можете идти.

Гиб поклонился и вышел. Только когда дверь полностью закрылась, я повернулся к Сильвестру.

- Ауб Эренфест, — сказал я, бросив взгляд на гобелен за его спиной. За ним находился зал пополнения маны; я пытался дать ему понять, что хочу обсудить с ним что-то, что должно было остаться известно только членам эрцгерцогской семьи.

Сильвестр заметил мой жест и встал, слегка кивнув.

- Я собираюсь отправится в зал пополнения маны вместе с Бонифацием. Карстедт, охраняй кабинет в мое отсутствие. Все остальные, пожалуйста, подождите, пока мы не вернемся.

И вот мы с Сильвестром вошли в зал пополнения маны. Фей камень цвета божественного пантеона вращался в безупречно белом помещении. Как только мы оказались внутри, Сильвестр избавился от выражения, носимого им когда он как эрцгерцог исполнял ожидаемые от него официальные действа, и позволил усталости отразиться на своем лице. Я тоже снял маску верноподданного аристократа, расслабив плечи.

- Что ты хотел сказать, дядя?

- Ты сказал, что большой зал опечатан, да? Весь зал был опечатан?

Сильвестр, вероятно, вспомнив слова Гиба Герлаха, разочарованно кивнул.

- Да, рыцарский орден оцепил весь зал. К чему ты клонишь? — Спросил он, нахмурив брови. В его темно-зеленых глазах была смесь эмоций — раздражение от того, что я сомневаюсь в словах его рыцарей, но также и надежда от мысли, что я мог заметить что-то важное.

- Включая проходы для слуг и тайный ход, известный только эрцгерцогам и их преемникам?

Сильвестр широко раскрыл глаза от потрясения, затем слегка поднял голову, пытаясь вспомнить, что именно произошло в Большом зале.

- Коридоры для слуг, насколько я помню, были перекрыты, но не секретный ход.

Тайные ходы были известны только эрцгерцогу. Они были настолько важными путями отступления, что даже рыцарский орден не был осведомлен об их существовании. Таким образом, трудно было представить, что на обоих концах такого коридора в Большом зале были выставлены стражи: хотя им было приказано не допустить вход-выход из зала, они не могли перекрыть то, расположение чего им было неизвестно.

- Я нашел Розмайн в той части леса, где часто бывали слуги, но Корнелиус, спустившийся раньше меня, нашел фей камень ее ездового зверя на значительном расстоянии от того места. Если мы исходим из предположения, что это Гиб Герлах передал Розмайн слугам, а затем велел им уехать верхом, то он должен был в какой-то момент пребывать в том месте, где потом спустился Корнелиус.

Как только я объяснил, где именно Корнелиус опустился в лес, на лице Сильвестра появилось выражение полного недоверия.

Я продолжил:

- Это очень давнее воспоминание, поэтому я не могу быть слишком уверен в нем, но… мой отец однажды сказал мне, что есть ход, ведущий из большого зала в ту часть леса. Это правда?

- Так и есть. Но разве этот проход не должен быть известен только эрцгерцогам? — Нахмурившись, спросил Сильвестр, признавая его существование и одновременно бросая на меня взгляд, требовавший объяснений.

- Я немного старше твоего отца, помнишь? Я тоже получил полное эрцгерцогское образование.

Это случилось, когда мой младший брат — отец Сильвестра, ставший впоследствии эрцгерцогом, был еще молод. Мой отец, правящий эрцгерцог, тяжело заболел, и хотя он в конце концов выздоровел после тяжелой битва с хворью, я получил полное образование эрцгерцога, чтобы встать во главе герцогства в случае, если он умрет до того, как мой младший брат достигнет совершеннолетия.

- Есть ли шанс, что Георгина намеренно позволила узнать про этот ход виконту? Но как мне кажется, можно сказать «нутром чую», именно это скорее всего и произошло…

- Быть такого не может! Георгина знает о существовании прохода? Разве ты не помнишь, как она страдала, когда из-за меня потеряла место эрцгерцога? — спросил Сильвестр, и на его лице ясно отразилось замешательство. Именно тогда я понял, что его понимание ситуации было не совсем таким, как у всех остальных.

Для Сильвестра Георгина была сестрой, вышедшей замуж за герцога из другого герцогства, когда не смогла стать эрцгерцогиней, как и многие другие члены семей эрцгерцогов, когда им не удалось занять трон. Но те, кто знал её с рождения, считали ее удивительно умной и хитрой женщиной, которую с самого рождения готовили занять место эрцгерцога.

Георгину выдали замуж в другое герцогство только потому, что она была настолько одержима идеей стать следующей эрцгерцогиней, что эрцгерцогская чета в то время решила, что она никогда не будет мирно сосуществовать с Сильвестром, и поэтому отправила её в Аренсбах.