Вадбольский 5 (СИ) - Никитин Юрий Александрович
И хотя прямых улик нет, но понятно, слишком долго такое самоуправство император терпеть не станет. Дело не в том, что вынужден будет принять сторону этого нищего барона, но ясно высказал повеление, и ослушаться будет прямым вызовом.
Потому ладно, ещё одна-две попытки достать сволочного барона, а там придётся на какое-то время отозвать людей и сделать вид, что он покорен воле государя.
Груздев вдруг криво улыбнулся.
— Кто-то из наших слышал, Вадбольский обещал порхать как бабочка, но жалить как пчела…
— Чем и занимается, — заметил издали Захар с раздражением. — Ущерб нанес по его нищенским меркам, огромный. И хотя для нас это копейки, но раздражает…
Груздев сказал осторожно:
— Мне кажется, в случае с Антоном Васильевичем и его племянником Игорем не промахивался…
— Что?
— Он не хотел их убить, — поспешил сообщить Груздев, — боится вашего великого гнева, потому нарочито стрелял одному в ногу, другому в спину. Да и Константина на дуэли не убил, а только хребтину сломал…
Захар смолчал, словно потерял интерес к таким мелочам, а Максим вскипел, с силой ударил кулаком по перилам, вниз сорвались пара огромных сосулек.
— Боится?.. Да его всего трясёт!.. Не может не трясти, перед нами вся Россия трясётся! Но, сволочь, всё ещё кусает!
— Умело кусает, — сказал Груздев, — сам не подставляется. Что делать будем?
Максим покосился на отца, но тот молчит и равнодушно смотрит вдаль, сказал зло:
— Ликвидировать!.. Но без прямых улик. Послать лучших, кто умеет устранять быстро и надёжно. И без соплей.
Груздев взглянул на него исподлобья.
— Да вроде бы посылали хороших.
Долгоруков отмахнулся.
— Ольга? Посылала?.. Никиту?.. У неё хорошие бойцы, особенно у Константина, но элита здесь, на охране дворца. Разрешаю взять из моей личной гвардии.
Понятненько, подумал я. Моя взвешенная позиция пока результата не даёт. А я и так и эдак кручусь, чтобы не превысить допустимого уровня самообороны. Но где та чёткая красная линия, мы не ИИ, у человеков соблюдаемость законов, юридических и моральных, у кого-то выше, у кого-то ниже, Долгоруковы вообще себя считают законом, и всё, что делают, это правильно, раз в интересах Рода. Их Рода. Остальные пусть идут в задницу.
Глава 6
Весенняя распутица достала, хотя моя личная дорога в столицу намного короче, но Горчаков жалуется, ждёт лета, я собрался, велел гвардейцам бдеть и бдить, враги везде, а мы в России, как сама Россия в Европе, раздал инструкции дронам, а сам отправился на автомобиле в Петербург.
По моим расчётам усилия буду затрачивать только на удержании иллюзии в узде, это фигня, однако провёл за рулем только час, как ощутил себя выжатым досуха, остановился, выпил воды и даже перекусил.
Оглядываться боялся, хотя вроде бы пока что картину идеально ровного полотна дороги держу в железной рукавице гипоталамуса, но из предосторожности опустил чуть ниже, всего на сантиметр-два от намёрзших глыб разбитой колеи, теперь хоть на сверхтяжёлом танке гони, иллюзия такая штука, какой ей велено быть, такая и получилась, плюс технологии бозонной вселенной… Ну, это меня уже занесло, люблю прихвастнуть даже перед собой, никаких технологий, от бозонной я получил лишь добавочную мощь к моим иллюзиям.
На дорогу затратил день и прихватил почти половину ночи, хотя в это время года ночь даже на юге втрое длиннее дня, а тут вообще завтракаешь ночью, обедаешь, если успеешь, днем, а ужин снова глубокой ночью.
Вернулся усталый, Сюзанна уже сладко спит, я направился было к спальне, но ощутил как живот прилипает к хребту, строительство дороги не прошло даром, мозг потребляет энергии больше, чем все остальное тело.
На кухне пусто, ничего, сам разберусь.
Утром Сюзанна вошла в столовую и ахнула: яркий свет люстр играет на гранях хрустальных графинов, на выпуклых боках фужеров, а сама посуда и столовые приборы сверкают, словно их только что перенесли со стола Небесного престола.
— Сегодня праздник? — спросила она.
Я отодвинул для неё стул, а когда она жеманно расправила платье и села, прямая и величественная, пояснил:
— Да, ваше сиятельство, праздник!
— Какой же?
— С нами Сюзанна Дроссельмейер!.. Разве это не лучшее, что есть в мире? А я наслаждаюсь, подумать только, этим щастем каждый день! Бесплатно. Скотина такая, так заработался, что принимаю это щасте, как должное.
Она повела в мою сторону глазами, крупными и чистыми, как вода горного ручья.
— Вадбольский, признавайтесь, где подвох?
— Никаких подвохов, — заверил я клятвенно. — Это моя неуклюжая и очень запоздалая попытка оправдаться за моё невнимание к вам, Сюзанна… Точнее, недостаточное внимание.
Она запротестовала:
— Где невнимание? Я живу в сказочной роскоши! В любой момент могу слушать музыку и смотреть танцы в вашем волшебном фонаре, что светит на всю комнату! Я так много узнала здесь в вашем имении, и всё благодаря вашей удивительной и такой невоинственной магии!
Дверь распахнулась, в столовую зашёл дворецкий, а за ним один за другим начали заходить слуги, в руках роскошные блюда, от одного взгляда на них Сюзанна взвизгнула обвиняюще:
— Вадбольский!.. Да вы лукулловец!
— Это я вас олукулливаю, — признался я. — Сам я, как швиня, всё ем, лишь бы работать мог. Но мне радостно смотреть, как вы хорошо лопаете. У здорового человека здоровый аппетит.
Она возразила с наигранным возмущением:
— Я не лопаю! Я кушаю очень аккуратно, и как птичка. Ну ладно, большая такая птичка.
Перед нею поставили тарелку с закусками перед подачей горячих блюд: лососевую икру в деревянной чашке, на большой тарелке солёную белугу с лимоном и круто сваренными яйцами, затем пошли жареные поросята, тетерева, фазаны…
Она слегка офигела, хотя в своём имении наверняка и не такое едала, но чтоб у Вадбольского, которого нищим бароном уже не назовешь, но и роскоши за ним точно не наблюдается…
— Откуда это всё?
— Сперва отведайте, — сказал я с таинственной улыбкой.
— Да уже вижу, — сказала она и подцепила на вилку ломтик мяса. — Мы всё это не скушаем и даже не слопаем!
— Слугам на радость, — сказал я. — Ну как?
Она закатила глаза в восторге.
— Что это?
— Кое-какие изменения в рецепте, — сообщил я.
Она охнула.
— Это вы придумали? Нам нужно немедленно открыть в Петербурге ресторан с такими блюдами! А рецепты хранить, как государеву тайну!
Я вздохнул, покачал головой.
— Это уж нет. Я вообще-то аскет по духу, хотя и не состою в их организации. Но если хотите, можно сделать от вашего лица. Я никакого отношения иметь не буду, разве что снабжу некоторыми секретиками как и что готовить, но всё остальное на вас!
Она на минуту задумалась, даже светло-голубые глазки потемнели от усиленного думанья, а женщины тоже могут ещё как думать, наконец проговорила с явной неохотой:
— Займёмся, но как-нибудь потом… Сейчас не до роскошной еды, война уже, а что дальше, вообще тьма египетская. Похоже, винтовки долго будут на первом месте…
Я промолчал, винтовки, насколько знаю, всегда были и останутся на первом, просто в каменном веке это были швыряльные камни, а в моё время это всё, чем можно как можно быстрее убить человека: пушки, бомбы, танки, дроны, ракеты, атомное оружие…
Как ни удивительно, но мы сами слопали почти половину того, что нам водрузили на стол. Правда, ещё и за счёт того, что пока не знают секрет воздушности блюд, а я его использовал вовсю, так что тот жареный кабан, которого почти целиком слопала Сюзанна, на самом деле крохотный молочный поросенок.
Особенно её поразили десерты, разнообразные, изысканные и с вычурными вкусовыми нотками, каких точно не пробовала в своём родовом дворце Дроссельмейеров.
— Вадбольский!.. Как вы это сделали?
— Да никак, — ответил я честно. — Просто использовал некоторые секреты нашего… рода. А так пирожные, как пирожные, да и мороженное не слишком уж инопланетное…
