Рядовой. Назад в СССР. Книга 1 (СИ) - Гаусс Максим
Лавров продолжил обход.
— Чоговадзе, три дырки! Ты из автомата стреляешь, а не из рогатки! Мушка для кого придумана?
— Какой мушка? — удивленно воскликнул тот, ища глазами насекомое со схожим названием.
По соседним учебным точкам прокатился смех.
Лось только рукой махнул, едва сдерживая смех.
— Так! Тишину настроили! — лейтенант двинулся дальше и остановился рядом со мной. — Громов?
— Я, товарищ лейтенант!
Снова пауза.
— Хм! Молодец, почти все в десятку легло и дырок лишних нет! Раньше стрелял?
— Из автомата нет, а так да.
— А из чего?
— Мелкашка, — намеренно соврал я. Ни к чему рассказывать о том, что я уже столько лет с автоматом бегаю и стрелял из всего, что имеет магазин, в том числе и из НАТОвского оружия. Правда, из семьдесят четвертого уже давно не практиковался, но руки помнят. Точнее, не руки, а память. Хотя тут сам черт ногу сломит, мышечная тут память или основная.
— Снайпером быть не хочешь? — как бы между делом поинтересовался офицер. — Составишь конкуренцию Стрельникову. А?
— Нет, это скучно, — без всяких раздумий, отказался я. — Интереснее по окопам бегать, позиции штурмовать. И вообще, я слышал, что когда снайпер попадает в плен, его убивают сразу. Ни на кого не обменивают. А стрелок, он и в Африке стрелок. Это правда или просто слухи?
— Громов, это где ты таких слов нахватался? — подал голос старшина. Он был самым опытным, а по возрасту лет на восемь старше ротного.
— Я ж говорю, только слышал. И то не помню, от кого.
— Понятно! — отозвался Лавров, затем объявил на всеуслышание. — Вот, товарищи! Учитесь у Громова, с первых же стрельб отличный результат. Видно, что человек впитывал воинскую науку, а не мамон отлеживал на учебной точке. Все, мамбеты, оружие к осмотру!
Каждый по команде предъявил оружие к осмотру, показал отстрелянные магазины.
Потом мы загрузились в «Шишигу» и направились обратно в часть.
За следующую неделю мы еще трижды выезжали на стрельбы, где понемногу совершенствовали свои навыки. Даже Кольский научился попадать. В свою мишень.
Честно говоря, я все еще не понимал, какие же цели стоят перед нашей ротой. Вроде как обычная приграничная часть, но интенсивность занятий и тренировок заставляла задуматься — на фига все это? А тут еще выяснилось, что во вторую казарму скоро завезут новый личный состав и сформируют еще одну роту. Наверняка, готовят бойцов, только вот для чего?
В армии каждый день похож на предыдущий.
Зарядка, завтрак, построение. Занятия, снова построение, обед, опять занятия. Небольшой отдых, построение. Ужин, личное время, вечерняя поверка и отбой. День сурка, не иначе. Из-за сильной жары, многие к концу дня падали с ног. А самое интересное, что днем было очень жарко, а ночью резко холодало. Конечно, летом это не особенно резко ощущалось, а вот осенью наши старики обещали разительную перемену. И это еще не считая сезона дождей в декабре.
Организм не понимал, как это так и испытывал серьезный стресс. У всех по-разному, но в целом сценарий один. Многие успели переболеть и поваляться в лазарете, где завсегдатай Валера, старательно драил полы. От нарядов по роте его освободили совсем — довольно жутковато, когда на тумбочке стоит это существо с перекошенным лицом и пристально смотрит на тебя так, словно хочет прикопать где-нибудь за казармой. Причем, просто так.
Сам он этого не понимал. Оно ж как, когда человек умер, он об этом не знает. Только близким и родным тяжело. Примерно, то же самое, когда ты тупой.
Нет, не скажу, что Валера был глупый. Просто, особенный. В ситуации с ремонтом БТР он себя, конечно, проявил с лучшей стороны еще и потому, что лучше всех управлялся с руководством по ремонту. Кстати, не исключено, что именно он и забыл тот самый ключ в машинном отделении доблестно выбывшего из строя бронетранспортера.
Кстати, хоть Валера парень и с прибабахом, но при этом оказался еще и толковым физиком, а еще шарил в математике. Читал много литературы, играл на пианино, что у нас в Ленинской комнате стояло. Как он попал в армию с таким багажом знаний, не понятно. Мог бы пойти в университет, дальше стать аспирантом… В общем, была возможность и отмазаться, ан нет. Взял и зачем-то поперся в армию.
Однажды Валере поручили новую задачу. Каждый раз на вечернем осмотре он должен был выдавать всем больным градусники, а потом собирать их обратно. Ну и дезинфицировать заодно. Так вот после первой же выдачи этот неуклюжий ревизор, разбил аж четыре градусника. Мог бы и больше, да начмед вовремя отобрал. Сказал, что ему кроме лопаты ничего в руки давать не стоит, а то разобьет или сломает. Валера не обижался, все ждал, пока настанет его время! И оно настало, правда, не в таком ключе, как он рассчитывал…
Глава 13
На птицеферме
После очередного тяжелого дня мы с сослуживцами сидели в бытовой комнате и приводили форму в порядок. Неожиданно туда завалился ефрейтор Кукушкин, причем в весьма скверном расположении духа. Окинул нас хмурым взглядом, задумчиво прошелся по помещению.
— Так, Громов! — произнес тот, но уловив мой тяжелый взгляд, сменил направление. — Отставить, Громов. Степанков, почему все утюги грязные? А на этом вообще, вот-вот шнур отвалится. Гляди, нитки во все стороны торчат… Разве так должно быть?
— Так точно, товарищ ефрейтор. В смысле, никак нет!
— Угу… Поэтому, что?
— Что? — недоуменно переспросил тот. Кое-кто уже догадался, что сейчас можно легко «намотаться» на задачу.
— Нужно его починить, а остальные утюги почистить от грязи. Проблема ясна, задача поставлена, да?
— Так точно! — вздохнул тот.
— Вот и хорошо, выполняй! Времени у тебя до отбоя.
Кукушкин, довольный собой, удалился в каптерку «чифирить».
— Блин, задолбали… — тяжко вздохнул Колян. — То швабру почини, то вазу им склей, то анекдот расскажи… Теперь это!
— Скажи спасибо, что тебя за горячей компрессией не послали! Я часа полтора с ведром по автопарку бегал и искал кран, откуда она наливается! — выпалил Куртов.
— Э! А кто такой компресий? И почему он горячий? — спросил Чоговадзе, изобразив недоумение.
— Слишком сложно, тебе знать не обязательно! — отмахнулся Стрельников, затем повернулся к Стасу. — Ну и как, нашел?
Тот отрицательно покачал головой.
Ну, оно и ясно, почему не нашел — компрессию и потрогать-то нельзя, а в ведро налить тем более. Ни холодную, ни горячую.
— А чем их чистить-то? — Степанков повертел в руках один из утюгов. Вся металлическая поверхность была в черных пятнах.
— Ну, точно не мылом! — пробурчал Куртов. — Может, соляркой попробовать?
— Нет. Попробуй раствором из лимонной кислоты и воды. На кухне ее полно, — подсказал я, будучи знакомым с этой хитростью. — Должно помочь.
Тот кивнул и накинув китель, отправился на кухню, где суточный наряд был задействован на полную катушку и готовил ужин. На улице уже чувствовался запах жареной рыбы.
Спустя три часа, Кукушкин явился в бытовку проверять выполнение поставленной задачи. «Уставший» утюг был на том же самом месте, только без провода. А все остальные как были грязными, так и остались.
— Я не понял! — возмутился ефрейтор, выйдя на «взлетку». — Степанков! Живо ко мне!
Колян нашелся быстро — в умывалке, оттирал жирные пятна на штанах.
— Степанков, я тебе какую задачу ставил?
— Какую?
— Ремонтно-техническую, блин. Почему на утюге провода нет?
— Так он это… Того. Переломился.
— И что? Вывод какой?
— Какой? — не понял тот.
— Блин, Степанков! — командир отделения едва терпел остроумие бойца. — Ты что, тупой? Нужно починить так, чтобы все было исправно и работало так, как раньше. Так, ладно… А почему они как были грязными, так и остались?
— Кто?
— Утюги! — рявкнул ефрейтор, теряя терпение.
— А, так я не успел! — попробовал оправдаться тот, но получилось совсем глупо.
— Чего-о? — опешил Кукушкин. — Как это, не успел?
