Падший (СИ) - Тимофеев Владимир
А с кормы на вовсю избиваемый галеат накатывались ещё два противника. Те самые дракалеры, которые, по словам Рубиса, наш оппонент собирался отправить из гавани утром, через час-полтора после отплытия «Гордости». Расчёт господина Лахария оказался верным. Два новых охотника настигли «добычу» как раз в тот момент, когда она была основательно «обескровлена».
Так что теперь у неё даже в теории шансов не оставалось. Их, впрочем, и против троих-то не было, а с пятерыми они вообще улетали в жанр ненаучной фантастики…
— Командор! «Шустрая щётка» на левой раковине, — донеслось до нас с мостика.
Я обернулся и мысленно выдохнул.
Долгонько, однако, Барто́зо догонял этих двух. Но курс и позицию выбрал правильную. Мористее, а, значит, свободнее в выборе. И для манёвра, и для прямой атаки на скорости.
— Левый уходит, — доложил капитан галеата. — Курс на отсечку.
Одна из преследующих нас дракалер начала отворачивать в сторону «Щётки».
— Везунчик. Сразу на дно не пойдёт, — прокомментировал я ситуацию. — Праштий, давайте сигнал «все наверх».
Праштий махнул рукой. На шкафуте заверещали дудки-свистки.
Через открывшиеся люки из трюмов на палубы повалила толпа. Пятнадцать десятков опытных батальеров: лучников, арбалетчиков, мастеров-абордажников во главе с Хрустом, увешанные рунными артефактами, как праздничные деревья игрушками. Бывший молотобоец умело внедрял в пиратскую тактику опыт, полученный им в битвах с имперцами.
Над палубами галеата, с обоих бортов, от бака до шканцев, поднялись десятки деревянных щитов с прорезями для стрельбы. На внутренней стороне каждого из щитов крепились рунные свитки с заклятиями искажения и защиты. Простая, в общем, идея, но почему-то раньше никто здесь до этого не додумался.
«Готова?» — взглянул я на спутницу.
«Накачиваю энергией наши и опустошаю чужие?» — уточнила Алина.
«Именно так».
«Готова».
«Поехали…»
[1] Фраза их к/ф «Иван Васильевич меняет профессию».
Глава 15
Защитная сфера вокруг нашего галеата лопнула, словно мыльный пузырь.
Восторженный рёв на вражеских дракалерах напомнил мне вопли футбольных фанатов после забитого любимой командой гола. Как будто им каждому по паре тысчонок за это в карманы отсыпали… Дурилки картонные…
За следующие пару минут в нашу сторону не прилетело ни одного заклинания.
Зато в их за это же время чего только ни неслось.
Мы лупили по чужим дракалерам из стреломётов, запускали воздушные лезвия, швырялись кольцами праха, бросали большие и малые файерболы. У одного корабля проломили борт, и он теперь вовсю черпал пробоиной воду. На другом срезали мачту, на третьем подожгли кормовую надстройку. Лучники и арбалетчики выбивали живую силу, благо дистанция позволяла.
В ответку по нам палили обычными стрелами… Ну и разок-другой баллисту использовали. На большее у противников не хватало боеприпасов — их израсходовали, пока пытались сбить с нас защиту.
Наши щиты удары держали отлично, подновлять защитные руны не требовалось. Благодаря этому, бывшая невеста Ашкарти сосредоточилась исключительно на откачке энергии из вражеских артефактов. Каждый из них, который на той стороне пробовали активировать, сразу же попадал ей в «прицел» и через миг превращался в обычную безделушку — камень, бумагу, дощечку, пластинку, кристалл…
Без дела на галеате маялся, наверное, только я. В смысле, руководил боем, ничего совершенно не делая, а лишь ожидая момента, когда дракалеры противника полностью потеряют ход, чтобы отдать приказ на сближение и абордаж. Я планировал бить их по очереди, в комфортных условиях и с минимальными потерями в наших рядах. Строго по канонам отечественной военной науки: разнести всё к чёртовой матери артиллерией и авиацией и быстрым точным ударом (пока не очухались) разгромить деморализованного, утратившего способность сопротивляться противника.
О том, что враг целый час перед этим играл с нами в ту же игру, я почему-то забыл. А зря…
— Чёрт! — всплеснула руками Алина.
— Командор! — закричали с мостика. — Они ставят защиту!
— М-мать! — матюгнулся я вслед за спутницей.
И было с чего. Над избиваемыми нами вражескими дракалерами вспыхнули защитные купола.
— Я не могу… не могу вычислить, где их источники, — сообщила, едва ли не плача, Алина. — Там везде искажение, мне под него не пробиться…
Я снова мысленно выругался.
Идеально составленный план рухнул в тартарары и рассыпался в пыль.
Забыл, блин, итить-колотить, что бывает с любыми планами, когда они сталкиваются с реальностью.
Противники оказались совсем не такими тупыми, какими я их себе представлял, и пусть и не сразу, но всё же нашли решение. Под прикрытием рунной защиты их дракалеры могли теперь отойти от нашего галеата, и рунные мастера, которых, я абсолютно уверен, в экипажах хватало, достаточно быстро сумели бы восстановить «обесточенные» артефакты. А затем снова бы навалились на нас всеми силами, учтя ошибки и сделав верные выводы.
Наш единственный шанс теперь заключался в том, чтобы, пока они не восстановились, вступить с ними в ближний бой. Но, чтобы вступить, их следовало сначала догнать, а для этого нам не хватало скорости. Плюс взять их на абордаж всех сразу мы так и так были не в состоянии. Ведь сцеплять свои дракалеры бортами наши противники точно не собирались…
— Расходятся твари, — процедил сквозь зубы Праштий.
Команду «Право на борт! Полный ход! Абордаж!» я дать не успел.
— Дим! Я могу это сделать! — очутившаяся рядом Алина дёрнула меня за рукав.
— Что⁈ — развернулся я к ней.
— Помнишь, как я рассказывала, что уничтожила целую банду?
— Ту, что в пустыне, в Тилланде?
— Да. Я тогда просто перегрузила им все артефакты, и они взорвали́сь. Здесь можно сделать так же. Мне здесь не надо видеть все рунные камни, которые есть. Здесь надо просто ударить по площадям. Но для этого надо много энергии. Очень много энергии.
— У тебя она есть! — я схватил её руку и приложил ладонью к своей груди, где в «виртуальном» кармане лежал мой камень Байаль.
Фиг знает, насколько это поможет, но не попробовать было бы глупо.
Утопающий, как известно, хватается за любую соломинку.
— Давай, не стесняйся! Действуй!
— Сейчас будет больно, — пробормотала Алина, и в ту же секунду меня словно бы разорвало напополам.
Как будто бы кто-то внезапно сломал мне все рёбра, смял напрочь лёгкие, выдернул сердце и скрутил узлом позвоночник. Я ничего не видел, не слышал, не осязал. Я не мог даже кричать. Боль словно прошила меня насквозь, вывернув наизнанку и размазав в кровавую кашу. То, что таилось раньше в моей груди, теперь пылало огнём, заполняя собой весь мир и пялясь в мои невидящие глаза оскалом гигантских клыков. Я не чувствовал времени, не ощущал пространства. Я будто падал в какую-то пропасть, не видя дна и сгорая в полёте, как мчащий сквозь атмосферу болид…
Сознание вернулось рывком, а следом за ним возвратилось чувство пространства-времени и ушло ощущение обречённости и беспомощности перед бесконечной Вселенной.
Я лежал на пропитанной солью палубе, уткнувшись носом в морёный настил. Мир вокруг мерно раскачивался. То ли на самом деле, то ли у меня в голове.
Алина лежала рядом, раскинув в стороны руки. На её мертвенно-бледном лице алели капельки крови. Кровь будто бы просочилась сквозь поры, вытекла, словно слёзы, из глаз, да так и застыла на матовой коже неровными сухими дорожками.
«Командор! Командор! Монсьор!» — донеслось до меня откуда-то с края сознания, и через миг чьи-то руки подхватили меня под мышки.
«Прочь! Сам! Отстаньте», — ронял я слова, выдираясь из «цепких» захватов.
Головокружение пока не прошло, однако в глазах уже прояснилось, и мне удалось наконец осмотреться.
Море вокруг галеата кипело и пенилось. Над водою стелилось сизое марево, болтающиеся среди волн головешки-обломки маслянисто чадили.
