Мамба в Сомали: Черный октябрь (СИ) - Птица Алексей
На самом деле важной и действительно секретной информации оказалось совсем немного. Предоставленный бюргерами материал в основном представлял собой чехарду всяких мутных разговоров, переговоров, застольных бесед и пустого трёпа.
Зреет переворот, но об этом я и так знал из прошлой жизни. Однако здесь и сейчас люди, которые чуть позже войдут в состав ГКЧП, вели себя совершенно спокойно! Абсолютно не так, как должны вести себя заговорщики накануне путча. Уже настал вечер семнадцатого августа, а никакими приготовлениями к созданию ГКЧП и не пахло. Как так⁈
Зато вокруг Ельцина и Горбачёва явно шла какая-то мышиная возня. К Горбачёву выехал кто-то из окружения Ельцина.
— Многих КГБэшников отправили в командировки и отпуска, — сказал мне Курт. — Москва опустела, милиция тоже в отпусках.
— Откуда знаете?
— Так из переговоров. Да и глаз у нас намётанный, сразу видно. Мы же по всей Москве мотаемся. Ну, и старые связи подключили, дружеские. Там кто-то чем-то поделился, тут проговорился.
— Ясно, не ожидал такого.
— Мы сами не ожидали. Что вы намерены делать с полученной информацией?
— Не знаю! Она слишком противоречива. Остаётся лишь ждать развития сюжета и кульминации. Ну, и думать. Вас же попрошу пока не прерывать работу. По моим сведениям, апофеоз переворота придётся на послезавтра. Так что будьте осторожнее. Вы наверняка уже определили центры силы? Что и откуда идёт, как организовывается? — спросил я у Курта, надеясь, что его умозаключения помогут мне лучше разобраться в текущей ситуации.
— Не совсем, — не оправдал он моей маленькой надежды. — Есть сомнения в кое-каких вопросах. Но мы постараемся держать руку на пульсе и своевременно оказаться в нужных местах. Я так понял: всё начнётся в воскресенье?
— Не знаю, скорее всего, всё-таки в понедельник, — ответил я. — Но и это предположительно. Точнее не скажу, я же не Бог и не провидец. Да и повлиять на данном этапе на ход событий я тоже пока не в состоянии. Тут такие мощные силы задействованы! Я понятия не имею: что можно предпринять!
— Тогда, может, стоит просто подождать и получше подготовиться? Если вы в числе первых догадались о готовящемся перевороте, с этого есть смысл поиметь свою выгоду.
— Возможно, вы правы. В конце концов, если ничего не получится, то ничего не получится. И не я буду тому виной. Но попытаться как-то повлиять на ситуацию и смягчить последствия, думаю, в моих силах.
— А зачем?
— Зачем? Чтобы СССР или то государство, которое возникнет вместо него, помогло Эфиопии. Нам тоже тяжело. У нас мало ресурсов, особенно человеческих. Нам нужны квалифицированные специалисты, технологии, техника. Ничего этого у нас нет, а у СССР есть. Поэтому… — я замешкался, подбирая правильные слова.
— Ясно, — верно истолковав направление моих мыслей, перебил меня Курт. — Я так и предполагал. Поэтому вы и решили вмешаться?
— Да, именно по этой причине, — кивнул я.
— Ну, что ж, нам и самим интересно, чем всё это закончится.
— Вот и посмотрите заодно. На ваших и моих глазах сейчас творится история этой страны. К сожалению, я не жду ничего хорошего… Но и от меня сейчас ничего не зависит.
— Да и не должно, — отозвался Курт Шредёр.
— Да. Отвезите меня к электричке.
— Хорошо. А вы не боитесь?
Я пожал плечами и сунул было руку в небольшой и сильно потёртый кожаный портфель, дабы продемонстрировать ему пистолет, как вдруг наткнулся на что-то мягкое, тёплое и почти жидкое… Твою ж дивизию! Конспиратор, ёшкин-матрёшкин! На хрена ж я его купил⁈
Кинутый в этот же портфель кусок масла давно растаял на августовской жаре, насквозь промочил обёрточную бумагу и теперь сливочно благоухал, впитываясь в подкладку сумки. Я совсем о нём забыл!
Недоуменно уставившись внутрь, я проинспектировал содержимое на предмет важности тех или иных бумаг и, не сочтя их особо ценными, всё-таки вытащил поблёскивающий от масла пистолет на свет божий.
— Смотрите, не перестреляйте всех бандитов и насильников, — хмыкнул Курт, всё это время с интересом наблюдавший за сменой эмоций на моём лице. — Их слишком много появилось сейчас. Да и здесь всё же не Африка. Хотя, судя по настроениям населения и его обнищанию, всё идёт к чему-то подобному.
Выкинув злополучное масло, вернее бумагу с его остатками, которая с обиженным чпоком врезалась в ближайшую бетонную плиту, я захлопнул портфель.
И вдруг внезапно даже для самого себя разозлился. Резко наклонившись к своему собеседнику, с горечью сказал:
— Если б вы только знали, как вы правы! Если бы знали… — после чего так же резко отстранился, как и приблизился.
Курт удивился и даже открыл было рот, видимо намереваясь что-то мне возразить, но… глянув мне в глаза, неожиданно передумал. Сел на водительское место и повернул ключ зажигания.
Старый и слабосильный мотор ещё фиатовской копейки негромко затарахтел, мелко подрагивая выхлопной трубой, подвязанной проволокой к днищу машины.
Погазовав и дав машине, что называется, «пропердеться» после долгой стоянки, Шредер достиг устойчивой работы двигателя и включил первую передачу. Копейка вздрогнула и нехотя покатилась вперёд, постепенно набирая скорость. Курт молча переключал передачи, выкручивая в нужную сторону руль.
Говорить больше не хотелось. Я молчал, мимоходом созерцая проплывающие мимо подмосковные пейзажи и погрузившись в собственные размышления. А подумать было о чём. Странно, но почему-то раньше я как-то не задумывался над тем, с чем могу столкнуться. Мой осведомлённый разум человека 21 века не позволял всем подряд вешать лапшу мне на уши. Да и многолетний опыт обеих дополнительных жизней заставлял весьма скептически относиться к разного рода информации, не доверяя ей целиком и полностью.
Мы возвращались тем же путём, давя колёсами чахлую траву и временами расплёскивая неизвестно откуда взявшиеся в колее лужи. Странно, последний дождь шёл не меньше недели назад. Кажется, в процессе езды мы переехали мышку и двух лягух… И это, не считая целого сонма насекомых. Но это всё немцы! Фашисты, я бы даже сказал.
Так мы «домолчали» до самой электрички. Время уже перевалило за восемь вечера. Купив билетик, я вышел на перрон и стал разглядывать немногочисленных попутчиков. Ждать оставалось минуты три.
Вскоре из-за поворота показалась зелёно-красная морда пригородной электрички. И выглядела она как-то уныло и тускло. Состав остановился, двери открылись, и я шагнул внутрь.
Буквально в последний момент в тамбур, разжав автоматические двери, запрыгнула небольшая компания разномастно одетых людей. И, судя по их наглым рожам, покупкой билетов они даже не озадачивались.
Пройдя до середины вагона, я опустился на обитое драным дерматином сиденье и уставился в грязное окно. Ни возле меня, ни напротив никого не было, да и вообще в это время в Москву мало кто ехал. С работы возвращались обычно в другую сторону. Да и какая работа в субботу? А из Мытищ в Москву в это время разве что погулять можно отправиться. За окном начало темнеть, закрапал мелкий летний дождик.
Шумная компания из четырёх молодых парней непонятного возраста и одетых кто во что горазд, уселась неподалеку от меня. Громко смеясь и обзывая друг друга «весёлыми» матерными кличками, они обсуждали то ли недавнюю попойку, то ли драку, то ли ещё какое-то событие. Я особо не прислушивался, но эти весельчаки так орали, что их слова даже сквозь мои мысли пробивались.
— Ну ты, Блядун, вчера дал! Как ты жарил ту биксу⁈ У неё аж косички во все стороны так и летали!
— Да! А ты, Чобля, как её парню врезал? У того нос сразу набекрень стал! В кусты со второго раза улетел и больше не вставал, пока мы его девку на двоих раскладывали.
Уловив краем уха услышанное, я вдруг понял: не далее, как вчера эта четвёрка кого-то изнасиловала и избила, а теперь бахвалилась этим во всеуслышанье. Нашли чем гордиться… Дебилы!
Я невольно бросил на них взгляд.
«Блядуном» оказался чернявый смуглолицый парень лет двадцати с чёрными усиками и каким-то мерзко-скабрёзным выражением лица. «Чобля» смахивал на обычного тупого пэтэушника, любителя покачать железо по подвалам. Рядом с ним сидел вполне обычный парень с простым конопатым лицом и слегка раскосыми глазами. А напротив них развалился на сиденье четвёртый: белобрысый и долговязый шнырь. Он-то и смеялся громче всех над шутками своих товарищей и постоянно буквально шнырял глазами в поисках следующей жертвы.
