Сутемень - Олег Лемашов
Как ни странно, но осознав неизбежность смерти, Алексей успокоился. Всё, что можно было сделать — он сделал, осталось только принять неизбежное. «Это напоминает какую-то сказку из детства, — подумал он, — вопрос и три попытки ответа, а потом герой постепенно превращается в камень».
— Я спрашиваю тебя в последний раз, Алексей, которого друзья зовут Друид. Зачем ты здесь!
Глядя в красивое каменное лицо, покрытое сеткой мелких трещин, Алексей понимал, что не знает ответа: «Что тебе сказать? Я сказал уже всё как думаю. Всю правду. Или не всю… Хотя по большому счёту, я ведь сбежал. Ну, какая к чёрту борьба со своим страхом, если самое страшное, что есть в моей жизни, я оставил за спиной и просто сбежал. В леса, в бесконечные походы с друзьями. Всё то, чего я боюсь и за что нужно биться, осталось там, в городе, где живут дорогие мне люди. Я, по сути, ушёл с поля боя. Вот, что это такое… Это вовсе не борьба со страхом, это бегство от него. И я здесь потому, что сбежал. Но, ведь правда и то, что я хотел найти подтверждение существованию богов, хотел увидеть проявление их воли. Хотел прикоснуться к таинственному, увидеть чудо… Зачем? Потому, что хотел приобщиться к божественному, наполнить смыслом свою жизнь, которая стала бессмысленной, когда я сбежал. Хотел обрести способности, овладеть древними таинствами… Зачем мне всё это? Потому, что я хотел стать… Кем? Кем я хотел стать? Сильным и могущественным… Зачем? Чтобы быть тупо сильнее всех и никого не бояться. Быть сильнее всех и никого не бояться… Так я здесь за этим? Как же это по-детски. Всё это какая-то глупость и ошибка».
Алексей с тоской огляделся вокруг, куда хватало поворота шеи, словно ища подсказку. Серая тропа, серый туман, серые стены провала, серая каменная женщина напротив. «И я стану серым и холодным, — подумал он. — Если только не найду правильный ответ. Так зачем я здесь? Зачем я сюда пришёл? А что, если вопрос всё-таки не в том, зачем я пришёл именно в этот провал? Что, если вопрос в том, зачем я здесь вообще, в этом мире? Зачем я появился на белом свете, с какой целью? Что можно ответить на этот вопрос? Чтобы пройти свой путь? Чтобы научиться чему-то, приобрести какой-то опыт? Чтобы сделать что-то прекрасное для этого мира? Или промелькнуть как песчинка в потоке, затерявшись среди мириадов таких же песчинок, бестолковых и бессмысленных. Как можно ответить на этот вопрос? Во все времена философы и мыслители искали ответ на него. Это ведь, по сути, тот же извечный вопрос — в чём смысл жизни? Для каждого свой, наверное. А для меня в чём этот смысл?»
В памяти Алексея вдруг всплыло лицо Катюшки, когда она совсем маленькая тянула к нему крохотные ручки из кроватки. А он склонился над ней, жадно смотрел в её глаза и не мог понять, как такое могло случиться, как ему могло так повезти, что перед ним сейчас такое чудо. До её рождения он и не подозревал, что можно так любить кого-то, что такие чувства вообще возможны. На глаза наворачивались слёзы от счастья, а в груди всё щемило от нежности к этому крохотному существу. «Любовь — вот что есть самое ценное в этом мире. Мы приходим сюда за ней. Ищем её и, не найдя — страдаем. Потому, что каким-то внутренним чутьём понимаем, что всё не зря, что ты не безликая песчинка только в одном случае. Если ты нашёл любовь».
Алексей посмотрел прямо во тьму, очерченную каменными веками. Сверкающие в глубине глазниц молнии стали реже и мельче, словно притихнув в ожидании его ответа.
— Мой ответ — любовь. Мы все приходим в этот мир ради любви. Я тоже пришёл сюда ради неё. И если это не правильный ответ, значит, его не существует вовсе.
Изваяние медленно кивнуло, принимая ответ. На несколько мгновений статуя застыла, словно задумавшись, оценивая услышанное. И эти мгновения потянулись для Алексея мучительно медленно. Но ещё до того, как статуя что-то произнесла, по распространяющейся в голове и шее ледяной стуже он понял, какой будет вердикт. Язык и губы онемели, стали неподвижны. И эта неподвижность продолжала наступать дальше, заполняя собой всё, что ещё оставалось от него.
— Это неправильный ответ, но ты прав в одном. Правильного ответа действительно не существует. Есть только стремление к нему.
Это было последнее, что услышал Алексей, и последнее, что он увидел — глаза каменной женщины закрылись.
Ветер обвевал два каменных изваяния, стоящих на тропе у пропасти. Затем внезапно сильный порыв снёс их, как будто не каменные статуи стояли друг напротив друга, а мираж, невнятные образы, слепленные серым туманом. Только нож Алексея остался лежать на земле. Ещё помня тепло его руки.
…На земле лежал нож Друида. На лезвии гравировка — благородный олень с раскидистыми рогами, стоящий на берегу реки. Дорогой нож, красивый, такой не спутаешь. Игорь знал, что Друид им очень дорожил. Как-то на привале Игорь попросил нож, чтобы открыть консервную банку, но Друид не дал: «Он не для еды». Теперь клинок сиротливо лежал на земле и мог рассказать о своём хозяине только одно.
«Похоже, я остался один, — глядя на нож, думал Игорь. — И мне не выбраться отсюда, эта пропасть не отпустит никого. Все погибли, теперь моя очередь».
Он встал на колени, подобрал нож и положил его в рюкзак. Сам не зная зачем, наверное, чтобы проявить уважение к Алексею, ведь он так ценил этот нож. Вставать и идти дальше уже не хотелось, силы совсем иссякли. Да и зачем? Какая разница, здесь тебя настигнет смерть или через двести метров? А сидеть, прислонившись спиной к каменной стене было так хорошо. Прохладный ветерок обдувал лицо, и это хоть немного снижало муки жажды. На веки навалилась свинцовая тяжесть, и сопротивляться этому совсем не хотелось.
Игорь проснулся от звуков чьего-то голоса. Открыв глаза, он увидел справа от себя, на самом краю пропасти, сидящего спиной к нему человека. Он мерно раскачивался из стороны в сторону и тихонько напевал что-то. Приподнявшись на локте, Игорь прислушался и понял по голосу, что это Андрей. Холодея от смутных догадок, он услышал, слова песни.
«Сиди, сиди, Ящер,
— В ореховом кусте,
— Грызи, грызи, Ящер,
— Каленые ядра!
— Дам тебе, Ящер,
— Красную девку,
— Алую ленту!»
Пел он со
