Честное пионерское! 2 (СИ) - Федин Андрей Анатольевич

Я прервал повесть о «мальчике, который выжил» ещё в подъезде — к разочарованию своих спутников. Торопливо прикидывал, чем накормлю такую ораву любителей историй о волшебниках. Кухня уже второй месяц была в моей юрисдикции (окончательно отстранил Надю от работы у газовой плиты сразу же после получения заказа на триста «адидасовских» теннисок). Впрочем, трудился я там не в одиночку. Благодаря двум юным помощникам (Вовчику и Зое) справлялся с приготовлением пищи в кратчайшие сроки (чтобы оставалось больше времени на чтение художественной литературы). Вот и сегодня Зоя по моей команде накрыла на стол в гостиной (я торопливо очистил его от груды теннисок), а Вовчик разогрел суп и жаркое.

За обедом дети и взрослые вернулись к реальности (вынырнули из грёз о магических существах, английских волшебниках и чародействе), вспомнили о делах насущных. Виктор Егорович щедро осыпал комплиментами Надю Иванову, смущённую его красноречием. Вовчик вновь рассказывал о своём желании научиться «фехтовать на шпагах» — прикидывал, поможет ли ему мастерское владение холодным оружием освоить в кратчайшие сроки работу с волшебной палочкой. Зоя и Павлик Солнцев спорили о том, когда именно состоится экзамен по самостраховке. Паша считал, что мы продемонстрируем Верховцеву свои навыки правильно падать в понедельник — Зоя доказывала, что тренер говорил о среде (точную дату того экзамена я не вспомнил).

Разговоры на отвлечённые темы завершились, как только мы с Зоей вымыли посуду (Вовчика я к этому делу допускал, если у нас появлялся излишек времени: рыжий слишком много жестикулировал и болтал — мало времени уделял посуде). А когда стих шум воды в раковине, дети и взрослые посчитали это за третий звонок перед началом представления. Вовчик и Зоя Каховская привычно расселись на моей кровати. Павлик Солнцев примостился рядом с ними (скользнул взглядом по висевшей на стене чёрно-белой фотографии). Надя Иванова нерешительно замерла в дверном проёме (словно боролась с желанием послушать о Поттере и необходимостью шить очередную тенниску). Папа стал позади неё (положил руку на Надино плечо!).

— Ну и чё? — спросил Вовчик. — Впустили их в замок?

Я улыбнулся.

И мысленно попросил прощения у Джоан Роулинг за раскрытие перед советскими гражданами спойлеров и интриг её ещё не написанной книги.

— Конечно, впустили, — сказал я. — Дверь замка распахнулась. И Гарри увидел высокую черноволосую волшебницу в зелёных одеждах…

Надежда Сергеевна утратила силы бороться с чувством долга, как только Шляпа распределила Гарри Поттера в Гриффиндор. Надя всплеснула руками, обиженно скривила губы. И заявила, что ей нужно работать. Сказала, что пока у неё нет собственной волшебной палочки. А значит: ей придётся шить руками. Скользнула взглядом по лицам присутствующих (дольше всего смотрела в глаза Виктора Егоровича), попросил прощения за то, что грохотом швейной машинки помешает им слушать мою историю. Вовчик улыбнулся и махнул рукой; рыжий заявил, что «нам не привыкать»; сказал, что под грохот слушать «даже лучше». Виктор Солнцев тоскливо вздохнул и сообщил сыну, что им пора идти домой. Вот только Павлик с отцом не согласился.

— Пап! Что мы там будем делать? — сказал мальчик. — По телеку сегодня нет ничего интересного. Пять страниц о пионерах-героях я прочёл ещё вчера. И уроки на понедельник сделал. А Миша — вот как интересно рассказывает! Давай ещё немного послушаем. Тебе жалко, что ли?

Я невольно вздрогнул (по рукам пробежали мурашки): вспомнил потёртую книгу в желтоватой обложке, которую меня (много лет назад) заставлял читать отец. То был сборник рассказов и отрывков из крупных произведений (все — о «подвигах» детей). Я и сейчас помнил, как несколько дней подряд (в моём — в реальном времяисчислении) полз по неким баррикадам (в одном из тех рассказов) мальчишка, раненный вражеской пулей. Куда и зачем он полз — эти сведения в моей памяти не сохранились. Зато я не забыл, как трудно и тоскливо мне было о нём читать. И я до сих пор не понимал, какое отношение к пионерам (в честь которых составители назвали свой сборник) имел ребёнок, живший (и «героически» погибший) во времена Великой французской революции.

— Витя… Виктор Егорович, — сказала Надя Иванова, — Павлик прав: не нужно вам сейчас никуда уходить. Пока даже не вечер. А завтра воскресенье — не понедельник: на работу ни вам, ни мне собираться не нужно. Я и сама бы с удовольствием послушала Мишину историю. Но мне нужно шить. А вы оставайтесь…

По тому блеску, что увидел в папиных глазах, я понял: Виктор Солнцев не заставит себя долго уговаривать. Отец легко согласился с доводами Надежды Сергеевны. Стал на Надино место в дверном проёме, скрестил на груди руки. Вот только долго папа там не простоял — лишь до того момента, когда Гарри Поттер повстречался с полтергейстом Пилзом (возможно, я и переврал имя этого мало запомнившегося мне книжного персонажа). Сперва Виктор Солнцев бросил задумчивый взгляд через плечо — в ту сторону, откуда доносился грохот швейной машины (думал он при этом явно не о полтергейсте). Потом закусил губу и своим «коронным» жестом почесал нос. Я сообразил: дослушивать историю о Гарри папа сегодня не станет. И не ошибся.

Папа прервал моё повествование выразительным покашливанием (тут же попросил за это прощение). Сообщил сыну (не мне), что разрешает ему дослушать мой рассказ. Но только при условии, что Павлик запомнит мои слова и позже перескажет ему. Виктор Солнцев смущённо улыбнулся, потёр близоруко сощуренные глаза. Признался, что он хоть и «взрослый дядя», но ему «тоже интересно» узнать, научился ли Поттер колдовать при помощи волшебной палочки. Павлик поклялся выполнить просьбу родителей. Вовчик предложил Виктору Егоровичу остаться… но тут же получил от Зои Каховской локтем по рёбрам — рыжий приглушённо ойкнул и замолчал. И уже через четверть часа мы услышали на фоне шума швейной машины звонкий смех Нади.

Я раньше и не представлял, что запомнил сочинённую Джоан Роулинг историю в таких мельчайших подробностях (хотя и допускал, что к некоторым из этих подробностей Роулинг отношения не имела). В очередной раз убедился, что моя память цепко удерживала записанные в ней сведения (цитировал многие диалоги персонажей едва ли не дословно). Причудливая смесь из книжной и киношной версий истории «Гарри Поттер и философский камень» выдавалась мной без запинок, лилась в уши слушателей нескончаемым потоком. Моя фантазия без труда заполнял пробелы в повествовании; придумывала подзабытым второстепенным героям новые имена, добавляла в русский перевод английской истории шутки и понятные советским людям отсылки и сравнения.

Во время моего подробного описания правил игры в квиддич к нам в комнату снова наведался слегка взъерошенный Виктор Егорович. Папа вновь смущённо кашлянул (потёр нос), спросил, может ли взять у меня («ненадолго») гитару. «Он и на гитаре играть умел?» — промелькнула у меня в голове мысль. Я протянул отцу облепленный переводными картинками музыкальный инструмент (тот самый, что пылился между шкафами). Продолжил рассказ — сообщил слушателям, как повезло Гарри, что тот подружился с Гермионой (та помогала мальчику делать домашние задания). А первый матч по квидичу (из тех, что видел Гарри Поттер) я описывал и комментировал уже не только под грохот швейной машины, но и под бренчание гитарный струн.

Драконье яйцо Рон, Гарри и Гермиона сегодня так и не обнаружили в хижине потомка родственника великанов Хагрида. Хотя я вплотную подвёл повествование к этому интересному моменту. Но описание лежавшего в камине яйца отложил на завтра. Потому что за окном стемнело; а в Надиной комнате стихла музыка, и прекратился грохот. Вовчик в очередной раз зевнул (клацнул зубами у самого уха Зои Каховской). Сонливо потирал глаза и Павлик Солнцев (пока жил с папой, я почти всегда ложился спать сразу же после того, как по телевизору покажут передачу «Спокойной ночи, малыши» — за редким исключением, как в то памятное воскресенье двадцать третьего сентября тысяча девятьсот восемьдесят четвёртого года).