Орел и Ворон (СИ) - Калинин Даниил Сергеевич

И разжал пальцы.

Свистнула, отправляясь в короткий полет, стрела с бронебойным наконечником.

Вскринул лях, в спину которого она вонзилась!

В левый бок, но не со стороны сердца, куда я метил, а ниже и чуть левее; еще немного, и пролетела бы мимо… Всадник начал заваливаться назад, его товарищи обернулись, еще не успев понять, что с ним произошло…

А я уже выдернул из земли следующий «гостинец», наложив на тетиву.

Первая моя жертва вывалилась, наконец, из седла. Только теперь обернувшись назад, один из ворогов разглядел меня среди ржаных колосьев — и оглушительно свистнув, осадил коня, разворачивая его назад.

Всего на мгновение замерев на дороге…

Мне оказалось его достаточно.

Вторая стрела, выпущенная с небольшим упреждением (чуть правее и выше — отец учил, да я запамятовал), ударила лисовчика в живот, заставив его пополам согнуться в седле… Вместе с проклятиями изо рта ляха (или литвина, кто же разберет?) полились струйки крови; одарив меня последним яростным взглядом, он свалился под ноги вороного красавца-жеребца.

Но оставшаяся пара разбойников продолжила преследование Себастьяна, не отвлекаясь на меня…

— Эй, выродки собачьи, пошто товарищей бросили?! Я их сейчас рубить буду!!!

На мой громогласный окрик обернулись оба лисовчика. Переглянувшись между собой, они разделились — но покуда мой противник до меня доскакал, я уже успел добежать до гнедой кобылы сраженного первым ляха и лихо вспрыгнул в седло.

— Пошла, родимая, пошла!

Лошадь, неохотно повинуясь понуканием незнакомого всадника, все же тронулась вперед — и практически сразу мне пришлось перекрыться от лихого, рубящего на скаку удара! Лезвие вражеской сабли высекло искру, встретившись с плоскостью моего клинка — клинка, воздетого рукоятью вверх и направленного острием к земле… Весьма удобный для последующего замаха блок! И как только шляхтич проскакал чуть вперед, я от души, с оттягом рубанул вдогонку, перехлестнув шамширом спину ворога от левого плеча к правому боку…

Лисовчик протяжно вскрикнул, выгнувшись назад — а я от души приложил пятками по бокам прихваченной кобылы, заставляя ее перейти с шага на рысь.

— Пошла, пошла, н-н-н-о-о-о!!!

Впереди раздался оглушительный стальной лязг…

На моих глазах ротмистр, развернувшись к последнему из преследователей, выхватил из ножен палаш. Выпрямив руку, он обратил его острием к противнику — на манер кончара — после чего послал коня вперед! Рассчитывая на скаку пронзить лисовчика, словно копьем… Но последний направил скакуна в сторону, одновременно с тем от души рубанув саблей по палашу — да так, что его сильно дернуло вниз! Очевидно опытный рубака, лях успел также развернуть саблю над землей, обратив лезвие к шее ротмистра. И учитывая скорость сшибки, Себастьян вряд ли бы успел увернуться… Но рейтара спасла тяжесть его клинка: от первого же удара фон Ронина сильно повело к дороге — видимо, не хотел выпускать палаш из рук! — и потому шамшир ляха просвистел в вершке над головой моего спутника.

— Гойда-а-а-а-а!!!

Я закричал издали, отвлекая на себя внимание лисовичка — и тот, изменившись в лице (один остался!), поспешно обратил коня в мою сторону. Оглушительно гикнув и напугав отпрянувшую в сторону кобылу рейтара, последний из воров яростно ругнулся, устремившись мне навстречу:

— Пся крев!!!

Но, только сорвавшись на галоп, лях неестественно выпрямился в седле, выпучив глаза и заметно побледнев. На гладко выбритый едва ли не до синевы подбородок побежали струйки крови, испачкав пшеничного цвета густые усы… Мгновением спустя глаза вора закатились, и он буквально рухнул на холку коня!

А я с изумлением увидел палаш, торчащий из спины поляка — и перевел взгляд на столь же изумленного немца, замершего верхом на Стрекозе в доброй дюжине шагов позади лисовчика… Подскакав к товарищу поближе, я обратился к нему, не пытаясь скрыть восторга в голосе:

— Ты что же, метнул палаш?!

Себастьян, округлив глаза, с не меньшим восторгом откликнулся:

— Да! Ты представляешь?! По наитию! Перехватил за не заточенную сторону клинка, поближе к рукояти, чуть наклонив к земле — и метнул в спину, словно дротик! Надеясь, что хоть конский круп достану — а оно видишь как… Ещё не успел тогда лях отскакать, шагов пять между нами было — но все равно ведь не ожидал я такого успеха!!!

Я не смог сдержать одобрительно смешка:

— Да уж вижу! И стреляешь отлично, и палаши метаешь… Может, тебе к нам в стрельцы, фон Ронин?! У тебя дар от Бога!

Глава 11

Сдержишь приказ царский,

Когда полыхает страна?

Крест или нож кабацкий...

Темные времена.

— Себастьян!!! — голос пришел издалека.

Я осоловело огляделся вокруг. Слева нетерпеливо бьёт копытом вороной жеребец. Справа море накатывает на песчаный берег...

А рядом иступленно рубятся всадники!

Неужели вновь Ньивпорт…

— Себастьян, твою за ногу! Пока ты отдыхал на песочке, проклятые испанцы практически прорвались! — голос командира зазвучал уже намного громче, но слова его тонут в шуме боя.

Я схватился за луки седла, уперевшись носком левой в стремя. Тело заученно забросило меня на коня... А в следующий миг я едва успел уклониться от палаша пышноусого испанца, распластавшись на холке жеребца!

Выхваченный левой рукой третий пистоль изверг заряд порохового пламени и крупную свинцовую пуля прямо в лицо противника. Тем самым спасая меня от повторного удара плаша и дав время выхватить собственный клинок...

Надо же — все ещё живой! И даже бургиньот остался на голове после недавней встречи с тяжёлой испанской шпагой, более подходящей на узкий меч... Не иначе, ремешок под подбородком его и удержал.

— Стоим рейтары, стоим!!!

Командир, чьё лицо заливает кровь из широкого пореза на лбу, остервенело рубит рейтшвером, не отстают от него и прочие рейтары. Наша конница давит и шаг за шагом продвигается вперед. Словно пикинерский строй!

Пехота бьется неподалеку. Прославленные испанские терции против голландских рекрутов Оранского! Тела павших ложатся друг на друга, создавая между сражающимися жуткий вал мертвецов... Все это я успел разглядеть мельком, быстро оглянувшись по сторонам.

А потом стало уже не до созерцаний...

Мне едва удалось парировать прямой укол очередного противника, направленный мне в лицо — только лязгнула сталь скрестившихся клинков! Но уведя вправо острие палаша, скользнувшего по лезвию рейтшвера, я тут же подался вперёд — и размашистым ударом перехваченного за ствол пистоля впечатал "яблоко" рукояти в вооруженную кисть испанца! Противник вскрикнул от боли, невольно выпустив из пальцев рукоять клинка — а мгновением спустя захрипел, пропустив встречный укол в горло.

Увидеть как падает испанец, я не успел. Плечо чувствительно дернуло, словно от крепкого удара — но пуля прошла по касательной, и кираса уберегла от раны.

В этот раз...

Да чтоб Мориц провалился!

Определить, откуда прелетела пуля, невозможно — хаотичная схватка заполнила все обозримое пространство вокруг, смешав ряды сражающихся; строй сохранили только давящие друг друга пикинеры. Прибрежный песок под ногами пропитался кровью...

А ведь кажется, что решающий бой начался совсем недавно! Конечно, это заблуждение — но действительно, когда сошлись главные силы противоборствующих сторон, сражение в считанные минуты переродилось в ожесточенную, остервенелую рубку. В которую без всяких сантиментов бросили и нас с Лермонтом, поставив в рейтарский строй!

Что поделать, наёмников никто жалеть не станет. Раз выжили в схватке на переправе у Лессингена, извольте отрабатывать деньги, которые вам платит наниматель...

Бой начался с перестрелки авангардов. Аркебузиры выпускали в друг друга сотни зарядов, погибая десятками... Но принц Мориц Оранский хороший тактик, думающий наперёд. И принимая боя на берегу моря, он прикрыл нас корабельными пушками флота Соединенных Провинций! Испанцы несколько раз пытались спуститься с дюн — но в первый раз шквальный огонь линейных кораблей не позволил им продвинуться сколько-нибудь далеко. А во второй попытки врага сам Господь пришёл нам нам на помощь, послав прилив! И эрцгерцог Альбрехт, испанский правитель "Нижних земель", был вынужден отступить!