Наказан играть – 2 - Евгений Александрович Осьминожкин
Они пожали ладони и уселись рядом.
– Ну-с, теперь может расскажешь о своих приключениях? (англ) – поинтеросовался я у Андрея.
Он странно на меня посмотрел, задумался. Я и Раджу не стали его тревожить, в этом мире всегда есть над чем подумать, прежде чем что-либо рассказывать.
– Да, мне собственно и нечего рассказывать, (англ) – начал вспоминать Андрей, – Одни только смерти, монстры, смерти, монстры.
– Знаешь, я ведь не умер в степи, (англ) – сказал я, – Однако сейчас вокруг степь.
– Серьезно, а где ты умер? (англ) – спросил огненный Андрей.
– Меня убили в лесу, (англ) – ответил я. – Собственно я Раджу встретил незадолго до тебя, а до этого только по лесу и шлялся и вот наконец-то вышел в степь, а когда тебя встретил, то понял, что эта та самая степь, повезло.
– Это да, та самая, (англ) – повторил Андрей. – Я не считал сколько раз меня убивали, много убивали. Но однажды я оказался на краю степи и увидел пустыню. Бесконечные барханы и сильный ветер поднимал тучи песка в воздух. Я хотел было посмотреть, но подумал, что если там убьют, то придется не сладко.
– Почему? (англ) – спросил Раджу.
– Здесь вон какое приятное солнышко, травка, земля, (англ) – ответил Андрей, – А там все не так. Я лишь чуть приблизился к краю степи, любопытно же, но температура воздуха резко возросла. Стало тяжело дышать. Нет, я точно не хочу в пустыне оказаться.
Я задумался. Если в пустыне так плохо, то может быть и другие там не захотят появляться. Жгучая боль пронеслась по телу, меня выгнуло дугой. Корни сами погрузились в землю на всю длинну, я оказался лежащим на земле спиной. Попытался привстать, но корни намертво приковали к земле. Друзья вскопошились.
– Что случилось? (англ) – спросил Раджу и Андрей одновременно.
– Не знаю, (англ) – ответил я. – Бу ни с того ни с сего решил погрузиться дальше. Сейчас попробую выяснить.
– Бу, ты чего? – спросил я.
Проявилась картинка. Густой лес высоких деревьев, среди ветвей носятся мелкие монстры, ветер играет листвой. Череда солнц сменяется, деревья растут все выше и выше. И внезапно появляется жгучий ветер. Все меняется. Трава быстро жухнет, вода испаряется, корням деревьев теперь удается добывать лишь крохи, их ветви иссыхают, листва опадает, кора трескается и осыпается. От леса с каждым мгновением остается все меньше и меньше. Проносится череда солнц и вместо густого леса оказывается безжизненная пустошь, потрескавшаясь земля от солнца, время стремительно бежит и земля заменяется песком, знакомыми барханами.
Я сумел подумать среди потока картинок.
– И что? Подумаешь пустыня, тебя же там никто не оставляет, – сказал я.
Картинка изменилась, как в лесу начался пожар. Явно взято воспоминание из моей жизни, деревья слишком маленькие для здешнего мира. Лесные звери бегут от пожара, но далеко не всем удается спастись. И когда огонь добирается до несчастных зверей в ловушке, то они в муках сгорают заживо.
– Ты так боишься пустыни? – спросил я.
Листик за ухом шевельнулся и продолжил трястись, что можно интерпретировать, как страх.
– Но я только глянуть хотел, – сказал я.
Зрение проявилось, увидел друзей, что склонились надо мной, не зная чем помочь. К моей беседе с питомцев уже давно привыкли, лишь беспокоятся.
– Бу, успокойся, пожалуйста, – сказал я и расслабился.
Смысла напрягаться нет, все равно вырвать корни из земли мне не удастся. Поможет только диалог. Подождал полчаса. Ребята расселись по бокам.
– Все Бу хватит, – сказал я и попытался сесть. Но контроль над корнями Бу оставил себе, я смог пошевелить лишь своим телом.
Ситуация мне перестала нравится. Я вновь оказался заложником, ранее принятого решения. Да, много здоровья это хорошо, но вот так оказаться прикованным к земле в мои планы не входило. Тем более, Бу будет и дальше развиваться, лишь получая питание из земли. А я что на сто лет окажусь прикованным к стволу дерева, чтобы какой-нибудь дятел мой питался ближайшие десятилетия? Ну уж нет.
Злость забурлила в крови, я напрягся, чтобы сесть, ничего не получилось.
– Ясно, на физическом уровне беседовать ты не хочешь, – сказал я. – Хорошо, я могу и по другому объяснить.
Я вогнал себя в состояние невесомости и ахнул. Я оказался не в черноте пространства, а на живописнейшей лужайке, которая все же в черноте пространства.
– Откуда здесь такое? – спросил я.
Лужайка метров сто, на ней в центре произрастает небольшое деревце, невысокая трава, мне по колено и повсюду летают бабочки. Услышал приятное журчание ручья, но где он не смог разобрать.
Я подошел к деревцу.
– Бу, это ты? – спросил я.
Ветви деревца шевельнулись. Я не понял считать да или нет, ведь и корни пошевелились и листва. Но все же принял как да, шум листвы был достаточно громким.
Непонятный шум привлек мое внимание. Треск и одновременно что-то бурлящее раздалось на краю лужайки. Я подошел к краю и увидел, как самый край лужайки шевелится, бурлит пузырями, но при том очень медленно расширяется.
Я посмотрел на лужайку, ее размеры и оглянулся назад, в черное пространство.
– Ты это чего растешь тут? – спросил я.
Шум листвы подсказал, что да.
– Насколько я помню у деревьев все в облачках, а здесь мое пространство, так? – спросил я.
Шум листвы стал ответом.
– И ты тут … у меня … растешь? – с паузами спросил я.
Тот же шум листвы дал понять, что я не ошибся.
Злость начала вскипать.
– А у меня разрешения не подумал спросить? – заорал я и повернулся к деревцу.
Быстрым шагом дошел до хлипкого ствола дерева и хорошенько тряхнул его. Посыпались листья на землю.
Бабочки по всей лужайке присмирели, сели на траву.
– Так сворачивай тут свою лавочку и брысь из моего пространства, – сквозь зубы произнес я.
Деревце шевельнулось, но привычного шума листвы я не услышал. А наоборот булькающий звук по краям лужайки стал громче.
– Ты не понимаешь, да? – медленно произнес я. – Хорошо, хочешь драки? Будет тебе драка.
Я ринулся ломать деревце, но все усилия проходили в пустую. Оно гнулось, но не ломалось, даже ни одного листика больше не удалось сорвать, будто все стало из резины. Я от злости топнул, брызнул сок травы.
– А если так? – заорал я и начал рвать траву и выкидывать ее за пределы лужайки.
К моему разочарованию, вырванная трава с корнями и иногда даже с землей быстро восстанавливалась на месте.
– Так значит? – в ярости я закричал. Покрутился на месте, чтобы еще можно было тут
