Злая Русь. Зима 1238 - Даниил Сергеевич Калинин
Что могли бы татары противопоставить ровным рядам копейщиков, закованных в прочную броню и прикрытых ростовыми, червлеными щитами?! Да ровным счетом ничего! Даже заставь Бату-хан спешиться всю свою гвардию и брось он бронированных тургаудов в атаку пешими — монголы, не имея возможности обойти дружинников с крыльев, просто уперлись бы в их строй! И захлебнулись бы кровью в сече в проломе… И тут большее их число не сыграло бы ровным счетом никакой роли — в разрыве разбитых городней «стена щитов» рязанских гридей держалась бы крепче, чем фаланга спартанцев царя Леонида в Фермопилах!
Но Бату-хан не был безумцем, дураком или трусом, нет! Он был внуком «потрясителя Вселенной», великого Чингис-хана — и с молоком матери впитал в себя как ратное искусство, так и полководческий талант. Да, он уступал мудрейшему и хитрейшему Субэдэю в умении построить битву. Да, он давно уже оброс толстым слоем жирка, и не мог с прежней лихостью скакать на коне да рубить саблей! И все же он был и воином, и полководцем — причем разумным и способным просчитать противника, в нужный момент переломив схватку в свою пользу.
Нужно лишь понимать, как суметь это сделать!
И сейчас Бату-хан отчетливо понимал, «как».
А главное, чем.
«Те хо пао».
Горшки или чугунные ядра, начиненные внутри китайской огненной смесью — не жидкой, а сухим порошком, что в большом количестве не просто вспыхивает, а взрывается.
В Европе этот состав позже станет известен под названием порох…
И если горшки с жидкой зажигательной огнесмесью ларкашкаки решил не тратить на батыров орусутов, ибо те в большей степени пригодятся для осады городов и сожжения стен, то «те хо пао» отлично подойдут для того, чтобы рассеять пешцев, внести панику и страх в их ряды! Правда, чугунные ядра до врага могли бы добросить лишь камнеметы — а защитники Арпана спрятались за валом от обстрела пороков. Но то — чугунные ядра. Этой ночью китайцы пересыпали нужное количество огненной смеси именно в небольшие глиняные горшки, удобные для метания даже не самым крепким нукерам…
И вот сейчас, когда лучники орусутов отступили от бреши, а в бой вступили их копейщики, в очередной волне атакующих в ров принялись спускаться монголы-арбанаи, вооруженные в том числе и «секретным оружием» Бату-хана…
Между тем, воевода Яромир — как и любой другой русич — ничего не знал о наличии у татар пороха, как и о его ужасающем действие, что позже назовут «фугасным». Выведя лучников на крылья восьмирядного «ежа», он относительно легко удерживал брешь, больше беспокоясь за схватку на стенах. Но и там ополченцы с успехом дрались, несмотря на густо прущих наверх мокшан. Пока ведь не наступил даже черед запасных сотен! Хотя все идет к тому, что уже вскоре свежим, рвущимся в бой воям придется подниматься на городни, менять первую половину уцелевших защитников, в настоящий момент крепко уставших и заметно поредевших числом…
Ровные ряды копейщиков уверенно держат натиск татар, едва успевших перевалить через оставшуюся от стены невысокую насыпь. Ворогов становится все больше — и все больше мертвых поганых падает под ноги дружинникам, в то время как потери рязанцев сравнительно невелики. Разве что приходится воям понемногу пятиться назад — ибо перед первыми рядами копейщиков уже встал настоящий вал мертвецов!
И тут вдруг татары резко отхлынули назад — а в русичей полетели горшки с горящими фитилями! Следящий за схваткой из-за спин воев воевода внутренне похолодел — он подумал, что нехристи бросают в рязанцев огнесмеси, что тут же вспыхнут буйным пламенем на щитах и бронях дружинников! Однако горшки полетели под ноги гридей первого ряда — не в головы и не щиты.
И в следующие пару ударов сердца ничего не произошло…
А после раздался ужасающий грохот — и первые ряды защитников града закрыл плотной черный дым! Воевода не мог знать, что взрывы горшков вблизи оглушают воев и наносят им раны, кроша щиты и раня, прежде всего, ноги ратников… Половцы же, заранее предупрежденные и подготовившиеся, тут же вскинули составные луки — и принялись в упор метать стрелы в русичей! И пусть степняцкие срезни даже с близкого расстояния не могут пробить дощатые брони — но, попадая в лица, ноги или закрытые кольчугами участки тел воев, они наносят им тяжелые раны. Или вовсе убивают гридей, внеся дополнительную сумятицу в их первые ряды… Ибо из-за плотной стены черного дыма дружинники не видят ничего — многим показалось, что срезни прилетают словно ниоткуда!
Раздались отрывистые команды сотенных голов, призывающих воев плотнее сомкнуть щиты — но еще не успело рассеяться первое дымное облако, как в гридей полетела уже вторая волна горшков с порохом! Хорошо, что китайцы не стали начинять их ни камнем, ни кусками заостренного металла — но и без «осколочного» действия подобные «фугасные бомбы» натворили дел, вызвав уже откровенный приступ паники среди рязанцев. Русичи были готовы честно биться с врагом — грудь в грудь, щит в щит, отвечая ударом на удар! Но поганые использовали против них темное колдовство (а именно так поняли происходящее ратники) — а что ему было можно противопоставить, кроме молитвы?!
Вот и взмолились дружинники — крепко взмолились, прося Небесного заступничества. И так совпало, что к этому моменту кончился запас пороховых бомб, выделенных Батыем штурмующим…
Но их действие итак уже имело страшные последствия для рязанцев. Первый и второй ряд «ежа» оказались выбиты начисто, третий понес значительные потери. В одночасье не стало шести сотен дружинников! Кроме того, копья многих воев пострадали от близких взрывов. А поганые, воспользовавшись дымной завесой, подобрались к «ежу» вплотную, и ударили всей массой, давя, тесня от бреши русский строй!
Воспользовавшись тем, что орусуты потеряли добрую четверть отряда и вынужденно отступили, насыпь, оставшуюся от разрушенной стены и венчающую вал, заняли хабуту. Монгольские лучники тут же начали обстрел гридей, отправляя при этом срезни сверху вниз. И если на крыльях бреши поганые вскоре были вынуждены вступить в перестрелку с лучниками русичей, то по центру они уже не прекращали обстрела «ежа»…
Впрочем, дружинные хоть и были ошеломлены, но бешеный натиск воодушевленных половцев выдержали — и уже во второй раз стали подниматься вверх по внутренней стенке вала, тесня агарян.
