Я Распутин (СИ) - Вязовский Алексей

Покумекали с капитаном и решили градоначальника догонять, заодно попробуем с Александром Петровичем познакомиться. Кликнули извозчика, покатили на Аптекарский остров, мимо так и не восстановленной до конца дачи Столыпина.

Институт занимал примерно шесть гектаров у северного берега острова, никакой пропускной системы и в помине не было. Так, служители без определенных обязанностей – мазнули по нам глазами, сами себя убедили, что мы гости на освящение церкви и вернулись к своим делам. Беспечность невероятная, особенно для меня, но вполне в духе нынешнего непуганного времени – вон, даже великие ученые таскают пробирки с радиоактивными материалами в карманах, а потом думают, чего это у них ожоги и облысение.

Да что сейчас… Даже спустя полвека ученые будут косячить с ядерными материалами – мама не горюй. Так в 46-м году, в секретной лаборатории в трех милях от Лос-Аламоса, в штате Нью-Мексико – там же, где впервые была создана атомная бомба – Луис Злотин, канадский физик, показывал своим коллегам, как можно довести ядро атомной бомбы до подкритического состояния. Злотин брал полусферу из бериллия, представлявшую из себя отражатель нейтронов, и медленно опускал ее на ядро, останавливаясь ровно в тот момент, когда полусфера уже почти соприкасалась с плутонием. Бериллиевая сфера отражала нейтроны, излучаемые плутонием, запуская тем самым короткую цепную ядерную реакцию. Злотин держал отражатель в левой руке. В правой руке он держал отвертку, которую необходимо было просунуть между двух полусфер. Пока Злотин опускал бериллиевую полусферу, его коллега Ремер Шрайбер ненадолго отвлекся от эксперимента, полагая, что эксперимент на данной стадии ничем не примечателен. В этот самый момент Ремер услышал громкий звук за своей спиной – отвертка Злотина соскользнула с отражателя, и полусфера целиком свалилась на ядро.

Нет, ядерного взрыва не случилось. Но ослабленная цепная реакция запустилась – оба ученых увидели вспышку синего света и почувствовали волну тепла на своем лице. Вызвали скорую, и почти вся лаборатория была эвакуирована. На девятый день Злотин умер от радиационного облучения, Шрайбер тоже получил огромную дозу облучения и долго лечился.

– Приехали, господа! – извозчик трпукнул, сани встали.

А это мы удачно зашли. Я огляделся в церкви. Службу ведет митрополит Антоний, за обширными брюхами рясоносцев пряталась тщедушная фигура Феофана. Ну и весь бомонд, куда же без него – принц императорского дома во главе, всякая шушера помельче следом. Золота, орденов и брильянтов – на три хороших музея, а вот насчет мозгов не знаю, не знаю… Хотя нет, вон мозги стоят, отдельной кучкой, сотрудники Института, впереди выделяется снежно-белой бородой сам Павлов, точь-в-точь, как на портретах.

И лица у элитки такие серьезные, одухотворенные, будто не ради светской тусни приехали, чтобы рядом с целым принцем постоять и лично от митрополита благословение получить, а прямо о судьбах мира радеют. Шеи тянут, вперед потихонечку проталкиваются… Все при деле, разве что трое у колонн сзади вперед не лезут, только зыркают нервно. Барышня в шелковом платье и двое молодых парней, тоже во фраках.

– Ты смотри – капитан ткнул меня локтем – Фу-ты ну ты, разоделся как франт. А фрак топорщится, сидит как седло на корове.

Я пожал плечами – вот мне еще всякую «золотую молодежь» рассматривать. Я ее еще в ЛГУ насмотрелся по самое «немогу».

Достояли до конца службы, я уже немного приноровился – где надо крестился, где надо кланялся, даже хору подпевал. Отмахал Антоний кадилом, кропилом потряс, дьякон последний раз взревел и все повалили из церкви.

– Теперь, надо полагать, будет банкет для особо приближенных, – шепнул мне на ухо капитан.

– Тогда вперед, надо градоначальника до того перехватить.

Следом за толпой мы двинулись на лестницу, бесцеремонно раздвигая ее на пути к нашей цели – группе самых почетных гостей.

А когда до разодетого, с модными завитыми наверх усищами Лауница оставались ступеньки две или три, слева мелькнула фигура во фраке. Я еще успел подумать, что не я один тут такой шустрый и наглый и повернул голову в ту сторону.

Фигура сунула руку за пазуху и выдернула пистолет. Я шагнул ей наперерез, как-то даже флегматично заметив, что больно часто я во всякие заварухи попадать стал. Карма что ли, притягивает?

Еще шаг и браунинг фрачника почти уперся в затылок градоначальника, но я успел, ударил по руке снизу.

Оглушительно бахнуло, в мою сторону полетела гильза.

С потолка сыпануло штукатуркой.

Сзади раздался еще один выстрел и взревел капитан.

Недолго думая, я со всей силы врезал террористу в челюсть и обернулся – Стольников медведем ломал второго стрелка. Тот вырывался и успел даже еще раз нажать на спуск, когда они вдвоем грохнулись на ступени, куда секундой раньше осел вырубленный мной первый.

Капитан прижал судорожно сжатую руку с пистолетом к лестнице, а я просто наступил на кисть.

Раздался вой, наверное, я что-то сломал. И тут меня клюнула мысль – а где девица?

Рядом стоял полицейский офицер, зачем-то вытянувший саблю из ножен. Он что, собрался фехтовать с террористами? В толпе? Толпа кричала от страха, жалась по стенам, из всех собравшихся, пожалуй, только принц Ольденбургский не имел на лице выражения оторопи – он задвинул себе за спину шедшую рядом даму.

Даже фон-барон, которому по должности положено реагировать быстро, ловил ртом ворон.

А наверху лестницы, в уголке, стояла та самая девица и смотрела на меня широко распахнутыми глазами, роясь правой рукой в ридикюле. Неужели у нее там пистолет? Фу… пронесло. Только платок.

Тут конечно, поднялась суета сует. Набежали служители и городовые, повязали парней, увели. Когда толпа слегка рассосалась – девушки уже не было.

Александр Ольденбургский и Лауниц долго трясли руки, благодарили. Подошли благословить нас митрополит с Феофаном. Последний хитро так смотрел, чуть ли не подмигивал. Прошептал, чтобы я зашел днями на подворье, пообщаться. Неужели все-таки нашел деньги на паломничество?

Лауниц не глядя подмахнул нам прошение насчет здания под коммуну, а принц тут же, под восхищенные охи дам достал чековую книжку, выписал нам десять тысяч рублей «на благое дело».

– Берите, берите, господин Распутин – чек мне был буквально всунут в руку – Я про вас много слышал хорошего от Аликс, буду всегда рад видеть вас у себя дома, приходите без церемоний!

– Не было ни гроша и вот алтын – уже на выходе, после получасовой беседы с присутствующими о божественном проведении, спасении мы с капитаном стояли на улице и разглядывали чек. Именной, с вензелем.

– Возьмут в любом банке.

Рядом кричали питерский вороны, начинался легкий снежок.

– Ну вот, Никодим – за одного посчитался.

– Что? – не понял капитан.

– Отчитка сегодня какая была?

– Особенная. Как начал ты молитву говорить, так солнышко из-за туч выглянуло.

– Ну вот! Одного человека взамен своего юнги ты спас. Половина греха с тебя снялась.

– Точно – сообразил Стольников, засиял будто новенький червонец – Работает твоя метода, Григорий Ефимович. Я и до этого для тебя что хошь готов был сделать, а теперь и вовсе!

Мы зашли в хорошую ресторацию, слегка обмыть событие. К моему удивлению внутри было аж двое господ, видом очень похожим на меня – черные круглые очки, волосы в хвостах. Один даже щеголял в похожем шелковом сюртуке с воротником.

Народ меня узнал, начал перешептываться. Официант провел за самый лучший столик. В центре ресторации. Я снял очки, оглядел зал.

Подействовало. Народ еще больше зашептался. Как говорится, почувствуйте разницу. Оригинал и подделки.

Мои «копии» стушевались, раз-раз и пошли прочь из ресторана.

– Никодим, теперь вот что – мы выпили, закусили – Иди на почту, давай телеграмму знакомым отставникам. Можно флотским, а тем скажи, что и армейским будем рады. Пущай приходят к нам в общину, скажем следующий четверг – будем выбирать дядек для пацанвы.