Многоцветье - Артемис Мантикор
— Мне нужно знать всё о змеях, и о крысах тоже, пожалуй. Хорошо бы ещё понимать, какую роль в этом всём играет Доминион. И конечно, мне нужна будет помощь твоей библиотеки в прокачке моих воинов. Это и в твоих интересах, если по итогу тебе будет нужна военная поддержка. Но в открытую конфронтацию с Харо я не вступлю. И тебя не стану просить сражаться в бою со змеиным иерархом.
— Справедливо… и очень опасно. Но я согласен. А теперь, давай я тебе расскажу, в какое дерьмо ты влез и каких глупостей успел наделать…
11. Ситар и хаани
— Все в каком-то смысле уникальны, — ответил я на резюме лисодракона.
— Я говорю о других цветомантах. Алькор был пафосен и безумен, считал себя игроком, а всё вокруг искусственной игровой вселенной. Он бил всегда в лоб. Изворотливо и хитро, но в лоб и сразу. Арахна стратег, любящий очень длинные многоходовки. Её интрига с твоим цветом и кошачьим посланником — шедевр. Плюс прорицание. Честно говоря, я не понимаю, как ты смог её победить. Она никогда не ошибается в своих расчётах и готова выжидать столетиями, просматривая пути судьбы силой оракула.
Конечно, не понимаешь. И не поймёшь. Вот только хрен я тебе скажу, кто мне в этом помог, а то ещё запишешь в кровные враги.
— Погоди, о какой интриге паучихи ты говоришь?
— О, так ты не понял? Ахаха… да. Ну да, — улыбнулся Книгозмей. — Твой кровавый кармин — сущность ярости. Сам я с кошачьим посланником ещё не встречался, но… что ты сам о нём думаешь?
— Немного фанатичный, как и полагается тари. Но при этом он очень расчётливый и осторожный. Будто всегда выжидает до последнего, мягко направляя окружающих. В целом, он показался мне честным и… добрым, что-ли. Не знаю, есть в нём некая жалостливость ко всем, что ли. В рейде он старался помочь и дать шанс каждому, плевать из какой он группы и кому предан. И, наверное, больше всех был озабочен, чтобы выжили и получили свои имена все.
— А теперь представь, как бы действовал ты на его месте под действием кровавого кармина. Без вспышек ярости, конечно, а через призму этого твоего целителя-добряка.
Я задумался. Чем в корне отличаются мои действия, от поступков кошачьего посланника?
— Я буду действовать сразу, в числе первых, а он — ходить последним, действуя уже наверняка.
— Решительность, — сказал Харо. — Ярость даёт решительность. Намного лучше подготовить для своего обидчика смертельную ловушку и заманить в неё, но всплеск адреналина — и ты просто бьёшь кулаком ему в лицо. Меньше мыслей, меньше рефлексии — больше действий.
— И как это повлияет на него дальше?
— Для остальных изменений практически не будет. Тем более, что хозяин Доминиона память ему уже стёр, и это будет новый тар Мантикор. Всё это мелочи, но из них на путях судьбы складывается всё совершенно иначе. Может статься так, что даже не смотря на падение Арахны, её планы всё ещё работают и воплощаются в жизнь.
— Постой, кошачьему посланнику стёрли память? Почему? А Сайрису?
— Ну, иначе бы на него не навесили сдерживающую печать, — хмыкнул Харо. — Всем стёрли. Это у повелителей разума обычная практика. Проще всего стереть и перевоспитать под себя.
— Значит, и Сайрис…
— Да, к сожалению, — вздохнул Книгозмей. — Хотя сейчас он куда счастливее, чем был до этого. Со сдерживающей печатью года три-четыре он даже не будет знать о том, что пустотник. Никаких приступов, панических атак, зависимости от чёрного дыма. Спокойная жизнь, как он всегда и мечтал. Сидит себе сейчас где-то в трактире со своей Цианеей и наслаждается студенческой жизнью вместе с кошачьим посланником и Тиарой.
Не припомню, чтобы в его присутствии мы обсуждали личную жизнь Сайриса, чтобы он мог знать имя его подружки.
— У тебя есть осведомитель в академии?
— Само собой, — улыбнулся лис. — Начиная с моей новой ученицы, магистра Лакомки, которую вы ко мне привели. Да и Рин пару раз заглядывала, приносила мне какие-то пирожки. Решила, что мне тут одному скучно. Великие боги, забить бы на всё и приударить за ней! Более светлого и заботливого существа я за тысячи лет не встречал. Даже я начинаю верить в добро в её присутствии.
— Надеюсь, с ней всё в порядке?
— Да, прячется в городе и ждёт, что будет дальше. Затишье перед бурей, как говорится. Подрабатывает в трактире где-то в домене Хаоса. Подумать только богиня-трактирщица! «Эй, воплощение божественной Радости, пива и вяленой рыбы мне, живо!»
Харо сам рассмеялся над своей шуткой, после чего посерьёзнел, и чуть нахмурился.
— Пророчество всё ещё висит над ней. Неназываемой для пробуждения нужна капля её души, обращённая в пустоту. Поэтому ей некуда деться. Доминион — самое защищённое место Мельхиора на данный момент. Тишь её сразу превратит в нежить, чтобы не дать обратить в проклятую, змеи разберут на опыты и используют как материал, а в городе о ней просто никто не знает.
— Я мог бы забрать её в Каменное Облако…
— Не вариант, — отмахнулся Харо. — Клетка мигом её опознает и больше не выпустит. Любое место, где она будет находиться — это цель для атаки принцев безумия, крыс, змей или ордена Тиши. Прости, но до оборонительных возможностей Доминиона тебе в ближайшую тысячу лет не дойти.
Я вздохнул, признавая его правоту.
— Хорошо. Вернёмся к змею. Что скажешь о нём?
— Собиратель… не такой, как твои предыдущие противники, — повторил он. — Это очень тонкий психолог и манипулятор. Он пытается заглянуть в душу каждому, и вызвать те чувства, которые ему нужны. Он… играет с жертвой, я бы сказал. Давит своей силой, неуязвимостью и неуловимостью. И главное — он никогда не играет честно. У него нет никаких понятий о совести и морали. Даже змеи считают его непредсказуемым и опасным. В той давней войне его главный противник, Аурелус Гибельный из иерархии Ртути, тоже пал от подлости и предательства.
— Какие силы есть у его людей? Сколько в мире осталось змей и их приспешников?
— Четыре функционирующие пирамиды, одна из которых принадлежит Собирателю. Три рабских народа в подчинении —
