Попаданец на максималках - 1 - Тампио
В каждом поселении мы действовали по одному и тому же сценарию: подъезжали к дому старосты, показывали грамоту, что набираем рекрутов, и если были подходящего возраста здоровые лбы, звали их на собеседование. Понятно, что летом никто не хотел отпускать сыновей, поскольку рабочие руки к моменту сбора урожая никогда лишними не будут. Мой расчёт был на тех, кому до боли в руках и спине надоела жизнь земледельца. Не все из них подходили под мои требования: высокий рост, косая сажень в плечах, лояльность к короне вообще и ко мне в частности.
Вообще-то, подходящие парни встречались довольно часто, но или уже были женаты, что вполне объяснимо с такими-то показателями (я не про лояльность), или их не отпускали отцы, грозясь проклясть всеми богами. На последнее я отвечал, что Зевс мой кореш, и всё схвачено. К сожалению, на меня внимания особо не обращали, поскольку и в голову никому не приходило, что вот этот малец — без трёх лет император, а я и не настаивал.
Мне вообще нравилась такая простая жизнь, когда можно, идя мимо какой-нибудь девицы, ущипнуть её за зад, а потом полчаса наматывать круги вокруг деревни, уворачиваясь от справедливого возмездия. Обычно удавалось оторваться от преследований, но несколько раз меня загоняли в угол и приходилось довольно туго. Поэтому впоследствии я старался от гвардейцев далеко не отходить, а то ещё догонят и насильно женят.
Да-да. В Империи были, скажем так, договорные браки, когда родители женят малолеток не достигших совершеннолетия. К примеру, если в семье крестьянина (здесь это слово не появилось, поскольку не было христианства) народилось много дочерей, то их старались спихнуть пораньше. На это было несколько причин. Первая: малолетка ещё не могла начать серьёзно копить приданое, следовательно, родителям не требовалось на него тратиться. Вторая: в ближайшие года три она всё равно не будет серьёзной помощницей в доме, а, значит, и особого ущерба для хозяйства не случится.
Получается, девчонка что-то по хозяйству делает, но её надо кормить и на создание приданого от хозработ отрывать. Вот и передавали таких десяти-двенадцатилетних в другую семью с уговором о последующей женитьбе. Были и обратные случаи, особенно когда в деревню забредал сирота. Его приглашали в дом, кормили-поили, ночевать оставляли. Парнишка офигевал от гостеприимства и расслаблялся. Приводили жреца, и он спрашивал у мальчонки о родителях, и если тот отвечал, что никого не знает, то задавался вопрос, хочет ли он жить в такой хлебосольной семье. При положительном ответе следовали жертвоприношения богам, после которых считалось, что сирота нашёл семью, готовую дать ему в жёны дочь.
Вот селяне, увидев парнишку с солдатами, часто считали меня найдёнышем и старались затащить в избу, чтобы охомутать, повесив статус полужениха-полубатрака. Я, когда узнал об этом, то вообще от своих подчинённых не отходил. Доказывай потом, что меня насильно перед жертвенником поставили. Даже после того, как солдаты вмешаются и отобьют у хитрых земледельцев, по закону я буду считаться женатым. Вот императрица-то обрадуется. Бр-р-р. Сходил за спичками... Ага!
Пока ехали до Мурома, троих всё-таки смогли оторвать от их семей. Кого посулами, кого лестью. Насильно никого не тащили, поскольку зачем мне солдат, который затаил злобу? Совершенно незачем. В Муроме нашли ещё двоих, причём один был из семьи каменщика, а второй — из кузнецов. Такие мне пригодятся. Родители повозмущались, но совершеннолетним они приказывать уже не могли.
Заметил я такую особенность, — в городах к матушке-императрице относились, скорее нейтрально или не очень хорошо, а в деревнях были более благосклонны. Объяснили мне это тем, городские жители платят больше налогов, да ещё каждый город хочет получить статус самоуправляемого. Мой дед, следуя какой-то своей логике (видимо, насмотрелся на Европу), начал раздавать такие статусы, а вот отец, хорошенько осмыслив последствия, притормозил. Маманька же, когда овдовела, не стала заморачиваться, оставив как есть с тем, что сын потом всё сделает по-своему.
Самоуправляемые города ставили городского главу из своих, и он же перед выборщиками и отчитывался. Понятно, что многие знатные лица хотели или стать мэрами, или заиметь слабохарактерного, ручного. Что делать мне с этим вдальнейшем, — не знаю. Зато теперь было чем заняться, и я таскался по общественным местам вместе с переодетыми капралами и слушал, слушал, слушал. Ну и запоминал особо недовольных крикунов. Кого-то — в лицо, но чаще записывал имена, которые не так уж и трудно было разузнать.
Особенно меня порадовало, когда несколько дворян, хорошо приняв на грудь в одном трактире, расслабились и начали перемалывать косточки всем своим знакомым, обсуждая их, как они считали, лизоблюдство перед властью. Мне даже пришлось осаживать сопровождающих, которым очень хотелось начистить этим фрондёрам физиономии. Почему? Выбалтываемая опьяневшими дворянами информация важнее. Во-вторых, мы сидели в трактире переодетыми, и в случае прихода стражников нам было бы худо, как напавшим на знать. Хорошо, что здесь почти нет газет, иначе заголовки о моём аресте зело изумили бы общественность.
Как следствие от услышанного, у меня начала закрадываться мысль построить из бежевого песчаника парочку бастилий для особо важных гостей. Почему бежевого? Так красиво же! Родственникам сидельцев, которым они захотят передачи, окажется намного приятнее приходить в красивую тюрьму, чем в непонятно что. Останавливал лишь факт, — что в конце восемнадцатого века во Франции всё плохо закончилось для тех, кто в такие тюрьмы сажал.
***
Карьер мне понравился. Вот только его разработчики к бежевому камню особого пиетета не испытывали, нацеливаясь, как правило, на белый. Ну, не знаю. Стены своего приволжского версаля прикажу возводить из бежевого известняка, и пусть обо мне думают потомки, что хотят. Заодно поинтересовался через сержанта, конечно же, за сколько такой карьер готовы продать. Ответили, что недорого. Это хорошо. Если в цене не сойдёмся, то место для второго карьера найдётся, поскольку тут во многих местах имеются кладбища фораминифер.
Вот что мне не нравится в реке Клязьма, так это её чрезвычайная извилистость и, как следствие, наличие множества водных стариц. Из-за этого пропадает множество земель, которые можно было бы использовать с умом. Вот если мне будет досаждать какой-нибудь дворянин, то точно одарю его узкой полосой земли вдоль самого берега Клязьмы. Пусть занимается мелиорацией. Ха-ха!
Не знаю, как выглядит Империя в других местах, но впечатление от поездки в целом осталось
