Великий диктатор. Книга вторая (СИ) - Alex Berest
— Ха! Мы согласились, а они отказались, — усмехнулся старик и, глотнув пива, добавил. — Всё как и рассчитал Матти.
— Что же он такого рассчитал, что рабочие отказались от восьми часов работы в пользу десяти или даже одиннадцати.
— У нас на заводе процесс-то безостановочный. В каждую смену выгружают и загружают одну камору. В ней, в среднем, тридцать тысяч кирпичей, не считая плитки, черепицы и посуды. Времени это занимает много. До этой забастовки рабочим у печи платили сдельно, по выходу изделий, а подсобным — по количеству слепленных кирпичей и добытой глины. И если для подсобных рабочих можно было спокойно перейти на три восьмичасовые смены, то для работников печи это не получалось, выгрузок-то всего две. Я долго с сыновьями ломал голову, как выйти из этого положения, но до приезда внука мы так ничего и не придумали.
И Кауко Хухта вновь приналёг на пиво, а затем стал не спеша нарезать кровяную колбаску.
— Херра Хухта, ну не тяните, интересно же что такого придумал наш диктатор, что рабочие отказались от своих первоначальных планов.? — первым не выдержал Ээро Эркко.
— Кхм. Он предложил согласиться с их требованиями, но перейти на повременную оплату. Платить за час работы.
— И как это помогло? — не понял Пер Свинхувуд.
— Раньше-то, они работали десять часов, а теперь должны будут работать восемь. То есть теряют в оплате за целые два часа. Кроме этого, после введения трех восьмичасовых смен не оставалось времени на обед и на помывку. А если от восьми часов отобрать час на обед, то они получат ещё меньше. Вот мы и сделали как сказал Матти, а на следующий день рабочие пришли и упали к нам в ноги, упрашивая чтобы мы вернули всё как было.
— Ха-ха-ха! — в голос расхохотался Ээро Эркко, чем заслужил внимание почти всех посетителей ресторана. — Страшным человеком растёт ваш внук. Такими темпами он скоро из своего игрушечного, пионерского диктаторства вырастет и подомнёт под себя всю Суоми.
— И выпороть его не могу, — пожаловался на внука старик. — Обещал, что если такое произойдёт, то бросит всё и удерёт в Австралию.
— Спасибо, херра Хухта. Вроде всё записал.
— Эээ, мил человек, а зачем ты записывал-то?
— Так у нас запланированы забастовки по улучшению условий труда рабочих, вот и узнаю — где, что и как. Но вы не волнуйтесь, вас они точно не коснутся. У вас условия, наверное, самые лучшие по всей Финляндии.
Глава 13
Глава 13
— Ялмар, поздравляю тебя с окончанием пятого класса! Вот, это тебе, — с этими словами я протянул ему коричневые ботинки.
Мальчишка недоуменно на меня уставился, а затем, повертев в руках эту пару обуви, аккуратно водрузил её на стол и, обняв меня, с чувством, громко зашептал мне прямо в ухо.
— Спасибо, Матти! Большое спасибо! Ты — настоящий друг! Если бы ты знал… Я же у парней начальник, а мне надеть нечего кроме обрезанных валенок. Отец постоянно твердит — нет денег, нет денег. А босиком — какой же я начальник? Спасибо…
Мне пришлось провести целое расследование, чтобы выяснить почему мой мастер-пионер сидит целыми днями в нашем штабе и почти прекратил появляться на тренировках. Проинформировала меня о его странном поведении Элли Каура. Эта девчонка смогла сагитировать и подготовить к вступлению ещё пятерых представительниц слабого пола. И теперь возглавляла в нашем отряде медицинское звено, которое пришлось создать, исключительно для девочек.
— Мой диктатор, что-то с Ялмаром не так. Он после школы постоянно сидит в «доме пионеров» и очень редко его покидает, — «доложила» она мне, когда я появился в селе в один из майских выходных.
Пришлось, под клятву о строгой тайне, привлекать её и ещё несколько парней из нашей бывшей детской банды к расследованию. И как только я собрал все добытые факты воедино, понял, что лично виноват в произошедшем.
В дверь к семье Стрёмбергов постучали финансовые проблемы. Фридольф Стрёмберг и так зарабатывал своей редактурой газет Улеаборга не слишком много, из-за чего их семья и переехала в своё время из Мухлоса к нам в Яали, пытаясь сэкономить на ежедневных поездках в губернскую столицу.
После моего выступления во второй гимназии Гельсингфорса мои ответы были напечатаны сразу в нескольких финских газетах, а затем некоторые из них ещё и перепечатаны в других изданиях. Так вот, мой ответ на вопрос Ристи Хейкки Рюти о будущем кинематографа сподвиг моего классного наставника Теодора Оскара Фростеруса на создание своей кинокомпании.
Он неожиданно уволился из лицея, продал свою типографию, закрыл газету «Louhi» и уехал в столицу княжества. Нашим новым наставником стал учитель финского и шведского языков Конрад Фредрик Кивекас. Который долгие годы издавал собственную газету в противовес своему ученику и оппоненту Теодору Фростерусу. Они частенько на страницах своих изданий пикировали по тому или иному поводу, что порой только веселило жителей Улеаборга. А после отъезда Фростеруса и Кивекас закрыл свою газету.
Вот так отец Ялмара остался без большей части заработка. И всё бы ничего, многие семьи в нашей губернии живут и с более низким бюджетом, чем в семье Стрёмбергов. Но дети в возрасте Ялмара очень быстро растут и вырастают из своей одежды и обуви. И если с одеждой у моего помощника было всё в порядке, то с обувью был полный швах. За зиму его лапы выросли и перестали влезать в ботинки. Влезали только в обрезанные валенки.
Оставался только один вариант — ходить босиком, как это делала основная масса всех детей и многих взрослых. А он в этом усмотрел умаление своего достоинства. Он же начальник и — босиком? Что о нём ребята подумают? По себе знаю, какие жирные тараканы могут водиться в голове тринадцатилетнего подростка. Пришлось потратить пять марок и связаться с Ээро Эркко, чтобы спасти ситуацию.
— Смотри, здесь на подошве стальные набойки, — подсказал я счастливому пацану, когда ботинки вновь оказались в его руках. — Да подожди ты, — остановил я его, когда он попытался натянуть их на босую ногу. — Я же брал на вырост, они немного великоваты, вот тебе пара плотных портянок.
Мальчишка быстро намотал ткань на ступни и, вбив их в новенькие ботинки, завозился с шнурками. А когда выпрямился, то я увидел в его глазах слёзы.
— Спасибо, мой диктатор! Я этого никогда не забуду! — и явно вознамерился разрыдаться, так как слёзы покатились ещё сильнее.
— Равняйсь! Смирно! — гаркнул я во всю мощь своих легких, так как мне надоело его успокаивать. — Мастер-пионер Стрёмберг! Вам надлежит доставить этот пакет Фридольфу Стрёмбергу! — протянул я Ялмару конверт из плотной серой бумаги. — Кругом! Бегом марш!
Но мой помощник хоть и выполнил команду, и развернулся ко мне спиной, но никуда не побежал.
— Что там, Матти? — каким-то треснувшим голосом спросил он. — Про ботинки?
— Дурак ты, Ялмар, если так думаешь. Письмо-приглашение твоему отцу от Ээро Эркко. Нам давно нужна своя газета. А лучшего главного редактора для «Пионерской правды» чем твой отец, я не знаю. Предложение хорошей работы там для твоего отца. И это, — я неожиданно вспомнил про неосторожно брошенные моим кузеном Миккой слова, что он больше не хочет быть пионером. — Забери у Микки Йокинена галстук и вычеркни из списков, он пожелал покинуть наш отряд.
……
Моё выступление в той гимназии привело к череде громких и скандальных событий. Статья Теклы Хултин в газете «Патриот» с названием «Верните наши деньги или права» всколыхнули всё женское финское общество. Кто же знал, что у них уже есть права, за которые они столько лет боролись. Через три дня после той статьи состоялось грандиозное женское шествие к сенату, с передачей прошения о законодательном подтверждении прав на участие в выборах.
Сенат отбоярился, заявив, что решения о выборах в местные органы власти принимает сословный сейм. Второе шествие не состоялось, но организационный комитет «финского женского клуба» передал представителям сейма ту же петицию. И бедные депутаты, на которых наверное надавила женская часть их семей, почти единогласно приняли поправку «об участии женщин в местных выборах». Впрочем, никак не прореагировав на требование «финского женского клуба» не только избирать, но и иметь право избираться.
