Сансара. Оборот второй. И пришел творец - Василий Анатольевич Криптонов
Жан-Поль кивнул, что понял.
Снова задрал голову к потолку. Позвал:
— Эльза! Пиво из мира С-Н86132/F.
Я ожидал чего угодно — от пивного фонтана из стены до материализации прямо здесь, прямо сейчас бармена из «Ох@евающей кобылы». Но вместо этого раздался сварливый женский голос:
— Не пей это говно, сынок.
— Да я не себе, — попытался оправдаться Жан-Поль. И кивнул на меня, скотина.
— Гостю тоже можно предложить другой напиток.
Жан-Поль, повернувшись ко мне, развёл руками:
— С пивом затруднения.
— Сам ты говно, — обиделся я, — нормальное пиво! Мы с Фионой, то есть Филеасом, за вечер по три кувшина засаживали, и хоть бы… Блин! — аж подпрыгнул. — А где Филеас?! В смысле, Фиона? В неё дротики не втыкали, я надеюсь?
— Если ты о своей попутчице, не волнуйся. Она тоже здесь.
Вот уж прям успокоил, так успокоил.
— Зачем? Она никакими вашими тарелками сроду не управляла! Она вообще высоты боится! Нахрен твой придурок её приволок?
— Я читал твоё досье, — спокойно объяснил Жан-Поль. — Мой человек забрал твою спутницу в качестве рычага воздействия на тебя, если ты откажешься сотрудничать. Меня так папа учил.
Зашибись приплыли.
— То есть?
— Эльза, — снова задирая голову к потолку, позвал Жан-Поль. — Мне нужно существо из четвёртой камеры. Форма сопровождения — ноль три.
— Принято, — откликнулся голос.
Я уже заметил, что каждое включение голоса сопровождалось треском. Всё-таки технологии у них тут — полный отстой.
— Папа, говоришь? — переспросил я, дождавшись, пока стихнет треск. И постарался придать лицу и голосу зловещее выражение.
Чем чёрт не шутит — вдруг сумею этого придурка напугать? С Мишелем ведь сработало.
— Папа, ага, — грустно кивнул Жан-Поль. Выражение моего лица ему было явно по барабану. — Жан-Поль Монтрезо-старший, один из самых успешных бизнесменов в Нимире. Одиннадцатая строчка в рейтинге. Папа, к сожалению, рано умер, скончался из-за внезапного сердечного приступа после плотного обеда. Но, предчувствуя раннюю смерть, он встроил опорные точки своих бизнес-решений в Эльзу. Это специальный алгоритм, доработка стандартного домашнего управленца. Эльза не только решает за меня житейские вопросы, но и даёт советы в принятии трудных решений.
Я многозначительно «угукнул». Кажется, начал понимать, что должна чувствовать ох@евающая лошадь с таблички над одноимённым заведением.
А Жан-Поль снова плюхнулся на диван и взялся за сигару.
— Зачем ты сюда Фиону притащил? — решил перейти в атаку я.
Жан-Поль пожал плечами:
— Я ведь сказал. На случай, если ты откажешься сотрудничать… Кстати. Ты согласен, или нет?
— На что? — уточнил я. — В гонках участвовать?
— Да! — встрепенулся Жан-Поль. Аж в лице переменился. Пофигистическая физиономия запылала азартом. — В гонках! Скорость. — Он вскочил с дивана и заходил по комнате. — Азарт преследования! Ужас атаки! Счастье победы! — и чуть не зарыдал, болезный.
— Тоже гоняешь? — понимающе спросил я.
Жан-Поль понурился:
— Нет. Папа никогда мне этого не разрешал. Ставки высоки, а собственная база моего организма мала. Даже с новейшими имплантатами и самыми современными прошивками моторики я поднялся бы не выше Третьей Лиги. Папа понял это, ещё когда я был маленьким. Мои гонки закончились в возрасте девяти лет.
Тут, по идее, нужно было сказать что-то утешительное.
— Да ладно, — попробовал я, — какие твои годы! Нагоняешься ещё. Не хуже меня насобачишься.
Жан-Поль горестно вздохнул. А в следующую секунду распахнулась дверь. Для того, чтобы друг мой надзиратель втолкнул в комнату Фиону. Охренеть у них тут «формы сопровождения».
Фиона была спелёнута по всем углам чем-то вроде пищевой плёнки. Н-да, это тебе не лайт-вариант в виде наручников. Дралась, видать, как львица — кошачья суть взяла своё. Тот, кто ни разу не ловил в квартире кошку, не поймёт.
Я бы её в этом многослойном коконе вообще не опознал, если бы не гневно мечущийся из стороны в сторону хвост. Фионе даже рот замотали, и звуки протеста доносились из-под кокона в виде невнятного мычания.
— А ну, размотай! — возмутился я.
Знакомый надзиратель, замерший за спиной у Фионы, вопросительно перевёл взгляд на Жан-Поля.
Тот посмотрел на меня.
— Так ты согласен сотрудничать?
— Посмотрим, — процедил я. — Сначала размотай.
— Она царапается, — наябедничал надзиратель, — во! — и показал Жан-Полю руку, покрытую свежими царапинами.
— Она больше не будет, — пообещал я. Повернулся к Фионе. Разговаривать вместо человека с коконом из плёнки было сложновато. — Не будешь, правда?
Фиона мотнула хвостом.
Означало это «конечно, не буду!», или «да пошли вы все!», в тот момент сложно было определить. Но я уверенно пообещал Жан-Полю:
— Не будет.
Тот, подумав, кивнул надзирателю.
Надзиратель снял с пояса дубинку. На что-то нажал. Из бока дубинки выдвинулось широкое, с приличный тесак, лезвие. Надзиратель провёл им по плёнке, сковывающей Фиону.
— Костя! — едва дождавшись, пока сможет говорить, проорала она. — Не соглашайся!
Надзиратель метнулся к Фионе и зажал ей рот. Дальше она мычала из-под его ладони.
Я бросился к надзирателю. Но сделать ничего не успел.
Жан-Поль вдруг резким движением вскинул руку к причёске-дикобразу, выдернул из пучка блестящую заколку и метнул в меня. Заколка вонзилась в локоть, до Фионы я даже дотронуться не успел.
Руку пронзила адская боль. Я взвыл, прижав её к груди, и аж пополам согнулся.
— Я плохой гонщик, — грустно глядя на меня, сказал Жан-Поль. — Но отличный стрелок. По нервным окончаниям попадаю без промаха. Папа развивал во мне этот навык с девяти лет.
Я не отреагировал. Занят был, локоть баюкал.
— Я жду твоего решения, — повторил Жан-Поль. И как бы невзначай поправил причёску.
— Мне надо посоветоваться с женой, — сквозь зубы выдавил я. И кивнул на Фиону.
Разглядел, что надзиратель одной рукой по-прежнему зажимает ей рот, а другой схватил поперёк живота. Фиона билась в недоразрезанной плёнке, словно выкинутая на берег рыба.
Жан-Поль подошёл к ней.
— Посоветовать мужу принять моё предложение — в твоих интересах, — всё тем же скучным тоном сказал он. — Иначе мне придётся тебя убить. В этом перстне — яд. — Жан-Поль тронул перстень на пальце. Из него красноречиво выдвинулся
