Ц - 9 (СИ) - Большаков Валерий Петрович

— По слухам, Иваненко вот-вот примут в члены Академии наук СССР, — тонко улыбнулся Даунинг. — Думаю, такая покладистость со стороны государства связана с его работой — этот, по вашим словам, великий ученый, почти год возглавляет секретный институт. Тот самый, где построен и действует тахионный ускоритель. И это уже не слухи, Джеральд, а данные разведки.

— О, мой бог… — смятенно пробормотал профессор. — Невероятно… Нет-нет, я вам верю, Джек! Просто… Понимаете, я не могу себе представить, как Иваненко смог решить целый набор сложнейших проблем, чтобы воплотить в металле излучатель сверхсветовых частиц!

— Ну-у… — благодушно затянул директор ЦРУ. — Во-первых, ускоритель создан не самим Иваненко, а его весьма талантливым учеником. А во-вторых… Вот это и есть мой вопрос! Скажите, Джеральд… А возможна ли, вообще, тахионная бомба?

— Бомба?! — выпученные глаза ученого, увеличенные стеклами, показались Даунингу жуткими буркалами глубоководной рыбы. — А-а, ну да, понимаю… — на губах Фейнберга мелькнула презрительная усмешка. — Что же еще могло заинтересовать правительство, если не тахионное оружие! — сложив руки за спиной, он стремительно прошелся между стоек с приборами, привычно уворачиваясь от острых углов. — В принципе, заряженные тахионы, двигаясь со сверхсветовой скоростью, должны постоянно терять энергию, растрачивая ее на излучение Вавилова-Черенкова… М-м… А разведка не донесла, откуда в русском ускорителе берутся тахионы?

— Из эмиттера, — любезно сказал Даунинг вслух, подумав: «И этот не любит спецслужбы! Впрочем, как и вся вшивая интеллигенция — чуют, что можем им хвосты прищемить!»

— Ага… — глубокомысленно вытолкнул Фейнберг. — Ну-у… Тут всё зависит от величины самой эмиссии. Дело в том, что тахион почти сразу теряет свой заряд, не пролетев и дюйма! И в этом, кстати, заключается одна из проблем, что стоит… м-м… стояла перед создателями ускорителя — как его защитить от мгновенного всплеска энергии? Но в целом… — он задумчиво поскреб щеку. — Я не думаю, что ускоритель можно превратить в бомбу. Эмиссия сверхсветовых частиц — это не вспышка, а очень постепенное, и наверняка контролируемое истечение. Вот, представьте себе термоядерный взрыв, растянутый во времени. Что это будет? Да всего лишь сильный поток излучения — и света, и тепла, и жесткой компоненты! Допустим, он рассеется минут через пять. И чем всё закончится? А ничем! Разрушений — ноль, и практически без жертв, если не считать скачок онкологии в будущем. Нет, Джек, как хотите, но бомба из ускорителя — это полная чушь! — в движении губ ученого проскользнула издевка. — По-моему, русские водят вас за нос.

— Похоже, — кисло поморщился Даунинг, и тут же отыгрался: — Ну, что же, мистер Фейнберг, будем считать, что вы нам очень помогли.

— Обращайтесь! — лучезарно улыбнулся профессор.

Воскресенье, 20 ноября 1979 года. Утро

Великобритания, Западный Сассекс

Елена Ливен колесила без спешки — дурацкое левостороннее движение напрягало — хотя мощный «Астон-Мартин» взрыкивал недовольно, скучая по быстрой езде.

Впрочем, узкое шоссе не располагало к гонкам — дорожники, похоже, тщательно избегали прямых участков, прокладывая путь не по линейке, а курвиметром. Сплошные изгибы, зато живописно. Сосновые рощицы… Слегка побуревшие луга… Горбатый мостик над ручьем… Заросли колючего утёсника…

Поместье Эшхауз вымахнуло разом, показываясь за крайним поворотом. Роскошный особняк эпохи Регентства красовался посреди необъятных, ухоженных газонов, зеленых, не смотря на зиму.

По широкой подъездной аллее «Астон-Мартин» выкатился к усадьбе, выстроенной из замшелого камня, с кучей печных труб на крутой и высокой крыше. На угловой башенке маячил человек, изображая дозорного. Или на самом деле страж?

Хлопнув дверцей, Елена вскинула голову, оглядывая этажи. С угла корчилась горгулья — ее ощеренный рот исторгал хилую струйку, стекавшую с черепицы. Ночью шел дождь.

— Добрый день, мисс Ливен.

Молодая женщина резво обернулась. Ей с достоинством кланялся настоящий дворецкий, чьи седые бакенбарды заползали на брыластые щеки.

— Здравствуйте, — уветливо поздоровалась Елена. — Надеюсь, хозяин дома?

— Да, мисс Ливен, сэр Уиллет редко выезжает, — чопорно кивнул старый слуга, и плавно повел рукой. — Прошу в дом. Камин в вашей комнате протоплен, горничная отнесет вещи…

— Благодарю.

Женщина шагнула в обширный холл, высотою в два этажа. Старинные дубовые панели на стенах угнетали мрачной чернью. Лестница, тонкие квадратные колонны и резные перила галереи из того же темного дерева лишь добавляли пасмурности первому впечатлению.

Старая добрая Англия? Возможно. Но не очень уютная.

Чтобы жить в британской глубинке долго и счастливо, необходимо унять чувствительность и дать очерстветь душе — пусть покроется склизким налетом цинизма. Так благородная, но дешевая позолота ложится на грубую сталь…

— Ваши вещи, мадам! — прощебетала темнокожая горничная, занося багаж. Темно-синее платье выгодно обтягивало ее фигуру, опускаясь чуть ниже коленей, а белые манжеты и воротничок кокетливо оттеняли кожу цвета горького шоколада.

— Спасибо.

Мулаточка присела в быстром книксене, и белозубо улыбнулась.

Гостевая комната привела Елену в равновесие. Всё здесь было устроено столетия назад и не поддавалось новым мимолетным веяниям — массивное ложе в стиле Тюдоров, викторианский монументальный шкаф, георгианский камин с фарфоровыми барельефами Веджвуда. Поленья в топке догорали, нагоняя тепло — и уютный запах костра.

Прикроватный столик, любовно вырезанный Чиппендейлом-старшим из красного дерева, гнул изящные ножки кабриоль, а на стене, в тусклой, будто закопченной раме, висел пейзаж кисти Гейнсборо. Наверняка, подлинник.

Елена подошла к окну, и усмехнулась. О, прошлое победило не везде! Женщина приложила руку к толстому стеклу. Пуленепробиваемое. И рама под старину — снаружи деревяшка, тонким слоем, а внутри — прочный металлический швеллер. Такую только вдвоем поднимешь…

Ливен пригляделась. Во-он та рощица, где кончается стриженная травка. Снайперу там будет удобно. А газон… Да не газон это вовсе, а эспланада! Ровная и пустая площадь со всех сторон — не подкрадешься.

«Ага… Не такой уж ты простак, «координатор», каким хочешь казаться».

Тень круглой башни с правого крыла тянулась по траве, выдавая охранника — силуэт то застывал на месте, то будто плющился. Часовой бдел.

В дверь вежливо постучали.

— Да-да!

Дворецкий вошел, поклонился слегка, и торжественно провозгласил:

— Сэр Уиллет ожидает вас в Зеленой гостиной!

Елена глянула в зеркало, двумя касаниями поправила недочеты в прическе, и покинула комнату. Шагая за мажордомом, она вертела головой, словно в музее — анфилада комнат открывалась разными гранями роскоши. Не обращая внимания на драгоценную мебель, готические гобелены и шпалеры из расписных шелков, Ливен сосредоточилась на полотнах, угадывая живописцев. Эль-Греко, Тициан, Рембрандт, Вермеер… Рафаэль? Неужто? Да он это, он! А там вон — Леонардо… И чему она удивляется? В этом доме живет самый богатый человек на свете!

И плевать ему на моду, на неразумную толпу, чье мнение навязано торгашами от искусства! Здешние стены не испохаблены всякими Матиссами, Пикассо, Мунками, Поллоками, Климтами, Уорхоллами… В этом доме даже импрессионистов не жалуют.

— Мисс Ливен, сэр!

Дворецкий церемонно отшагнул, пропуская Елену, и женщина храбро вошла в гостиную. Солнечные лучи били в окна навылет, сквозя через занавеси цвета морской волны. Они отражались от древних нефритовых ваз, от люстр фисташкового оттенка, дробясь в хрустальных пронизях, и пятнали потолок брызгами зеленистого света.

Расставленные по комнате эдвардианские кресла и диванчики, обитые густо-изумрудной тканью, словно впитывали окружающее сияние, темнея и маня присесть.