Дворянство. Том 2 (СИ) - Николаев Игорь Игоревич

И опять же, по крайней мере, раз в день (а на мосту — всегда) попадался шлагбаум со сторожевым постом для взимания какой-нибудь частной подати. Королевский поезд и дворяне, разумеется, никому ничего не платили, но теперь Елена лучше понимала стенания ночного визитера, который вопиял о поборах и всяческом ущемлении предпринимательства. Женщине казалось странным, что Ойкумена с одной стороны уже дошла до имперской централизации власти (пусть и формально), с другой же сохраняла феноменальную раздробленность торгового пространства. Приходилось регулярно напоминать себе, что здесь не Земля и, в сущности, пришелец из другого мира не представляет, как на самом деле устроена Империя — кругозора не хватает.

Наконец паутина грунтовок и «колеек» внезапно закончилась, и впереди открылась бесконечная полоса мощеного тракта, шириной в несколько метров и удивительно похожего на классическую римскую «via». Собственно это и было наследие Старой Империи, остатки великолепной дорожной сети. Значительную (а может и большую, кто знает?) часть разобрали на строительный материал после магической катастрофы, но часть осталась, как и столетия назад верно служа новому порядку и новой империи.

Тракт был такой ширины, что по нему легко двигались бок-о-бок три обычных телеги или две больших повозки, запряженные четверкой и более коней. Пассажиропоток, соответственно, умножился кратно. Елена заинтересованно глядела на странников, паломников, торговцев, коробейников-офень, курьеров, включая особых посланников семьи Дипполитус. А также подмастерий, странствующих монахов и горластых проповедников, сбивающихся в караваны адептов Двоих, крестьянские обозы и пешие кучки переселенцев. Комедиантов, нищих, явных наемников и рутьеров. Прасолов, то есть оптовых скупщиков мяса, скота и рыбы, хлебных агентов и представителей множества иных занятий, которые наблюдательница могла лишь угадывать. В общем, людей оказалось много, несмотря на то, что зимой интенсивность хозяйственной жизни падала в разы. Определенно столица была велика, богата и действовала как экономический магнит в масштабах огромной территории.

К слову, Артиго Елена сотоварищи так и не увидели. Они лишь знали, что после выхода на широкий тракт юного аристократа, наконец, повезли с комфортом, в карете и гораздо быстрее прежнего. Раньян и верный Грималь еще пытались как-то сопровождать мальчишку, хотя бы формально и на расстоянии, прочие же не стали тратить время и силы на малопродуктивное занятие. Постепенно к небольшому обозу Кеханы и Гигехайма стянулась поредевшая группа приключенцев-театралов.

Марьядек просто радовался, что никто не порывается дать ему в плебейскую физиономию. Гаваль неожиданно обрел полезное занятие — Кехана оказался тонким знатоком некой почти забытой школы поэзии и по явной ошибке причислил к ней юного пиита. Поэтому самозваный менестрель с жадным любопытством слушал, «вспоминая», на самом же деле старательно укладывая в памяти длинные разглагольствования Алонсо насчет стихотворного размера и оригинальных рифм. Гамилла по-прежнему исправно выполняла задачи телохранителя, но всегда держалась на противоположной от Насильника стороне обоза. Кажется (хотя и нельзя было поручиться абсолютно точно) искупитель ненавязчиво помогал ей избегать своей персоны, держась на отшибе. По сути, он присоединялся к остальным лишь раз или два за день, в ходе уроков копейного боя.

Мэтр Ульпиан вообще превратился в безвредный и бесполезный балласт. Очевидно, глоссатор покинул столицу затем, чтобы лично понаблюдать за историческими событиями, а также их юридическим оформлением, однако после загадочного конспиративного разговора будто погрузился в умственную летаргию. Мэтр ехал на муле, думал и молчал, даже забросив ежедневную переписку, так что Елена получала жалованье просто в силу договора. Женщина могла представить, какие думы гнетут правоведа, но держала догадки при себе. Даже тех куцых знаний об организации общества, коими она обладала, хватало, чтобы понять: мэтр в буквальном смысле решал вопрос жизни и смерти. Для себя, по крайней мере.

А Пантин… Пантин был как всегда. Вроде при обозе, кажется рядом, но проявлял себя лишь в часы фехтовальных занятий. И то, по большей части Елена теперь спарринговала с Барнаком, а персональные занятия, несмотря на обещание того показать что-то новое, фактически прервались. Впрочем, ученица не роптала, молодой Гигехайм оказался очень сильным противником, бои с ним давали хорошую практику. У Елены вообще появились серьезные сомнения в том, что юноша готовился к поприщу кавалера. Для этого он был слишком плохим всадником и слишком хорошо владел оружием сугубо пешего боя. Возможно, молодой человек рассчитывал на карьеру профессионального участника турниров, живущего с наград за победы. Пешие поединки с недавних пор вошли в большую моду, призы там были, конечно, не чета конной «классике», но и порог вхождения существенно ниже.

В общем, такая версия кочевой жизни Елене даже понравилась. Затем случилась… наверное, следовало бы сказать «неприятность», хотя персонально для Елены это было скорее довольно таки нейтральное «событие». Началось оно с того, что явился разряженный паж в цветах графа Блохта и сообщил, что…

— … Властитель Сибуайенн, великий конге, король-тетрарх изволил принять решение, о коем письменно уведомил моего господина и почтенное собрание людей чести. Решение то гласит, что юный Артиго, как почетный гость, будет препровожден непосредственно в королевскую резиденцию на северном берегу, минуя городские стены. Смрад улиц, грязь, недостойные образы горожан, все это утомительно и даже оскорбительно для столь дорогого и почетного визитера. Благородное собрание избранных воинов поступит сходным образом. Прочие же должны отправиться в столицу, где могут предаться занятиям честным и достойным.

Гладко чешет, подумала Елена, играя уже привычную роль тени. Заучил слова наизусть или язык хорошо болтается сам по себе? Но, что интересно, ни слова о молебне и торжествах с народными гуляниями. Что там говорил на этот счет ночной визитер?.. Признак того, что сейчас жизнь Артиго выставят на аукцион, так вроде бы.

— Хм-м-м… — пробурчал Алонсо с видом человека, поставленного перед непростой дилеммой. Он яростно потер челюсть, словно разогревая ее для улучшения мыслительного процесса.

— Разумеется, вы всегда будете желанным гостем графа, — сообщил паж «Дон Кихоту», но так, чтобы один глаз косил и в сторону Гигехайма. — Мой господин сочтет добрым знаком с вашей стороны согласие присоединиться к нему и сопроводить юного Артиго в королевский дворец.

— Странно это и противно давним обычаям, — сумрачно заметил Кехана, скрестив руки и оперев подбородок на полусомкнутый кулак.

— Не мне судить Его Высочество, — вздохнул паж. — Наш сюзерен решает, мы же следуем его воле.

— То есть молодой человек выступает как личный гость Его Высочества, путешествующий инкогнито? — внезапно мэтр Ульпиан оживился и вклинился в беседу, будто читал мысли рыжеволосой. — И не более того? Тетрарх не намерен лично выехать навстречу во главе процессии, с развернутыми стягами и штандартами? Не пожелает достойно приветствовать близкого родственника императорского дома и высказать подобающие знаки уважения?

Паж скривился, как откусивший лимон, ему явно хотелось окоротить низкородного высочку, посмевшего вмешаться в разговор приличных людей, но юноша сделал вид, что юриста здесь просто нет, подчеркнуто уставившись на дворян.

— Понятно, — качнул головой Ульпиан, будто соглашаясь с чем-то не произнесенным вслух, и повторил тише, более задумчиво. — Понятно…

— Что мне передать моему господину? — настойчиво спросил паж.

— Это непростой вопрос, — сказал Алонсо, продолжая терзать короткую бороденку. — Я так понимаю, щедрая милость графа распространяется лишь на меня и сына благородной семьи Гигехайм?

— Истинно так.

— Но, помнится мне, Артиго сопровождали иные люди? — как бы невзначай уточнил Кехана.