Режиссер Советского Союза - Александр Яманов
— Мы должны закончить фильм до мая и далее показать его комиссии Госкино. К чертям Венецию, наша работа должна через год демонстрироваться в Каннах.
— Зачем тебе это, Алексей? — нарушил молчание Зельцер, — Пройти комиссию, которая будет выбирать фильм для фестиваля — нереально. Это должна быть уже отснятая картина, ну, или готовая к февралю — марту. Плюс там ещё хватает подводных камней, о которых я даже думать не хочу.
— Значит, мы сделаем фильм ещё раньше. Канны мне нужны для признания того, что я умею снимать кино. Пусть даже мы зайдём на фестиваль в качестве внеконкурсной картины. Но кино необходимо снять качественное, и оно будет в первую очередь ориентировано на советскую публику, особенно женщин. Только выход на запад необходим как воздух. Есть несколько проектов, которыми я могу заинтересовать европейские кинокомпании. Поэтому нам надо блеснуть, обратив на себя внимание. Всякие Гран-при и прочие индивидуальные премии меня не интересуют. Нужен контакт с людьми, кто принимает решение во французской или итальянской киноиндустрии. Лучше — американской, но пока это утопия. Так что учите французский, а заодно английский, — заканчиваю свою тираду с улыбкой.
Первой опомнилась Пузик. Она вообще человек сильный, просто сама этого не понимает. Оба старших товарища загрузились и стали думать, чем им всё это будет грозить, в случае провала. А Оксана сразу начала размышлять, как выполнить поставленную задачу.
— Я учила в школе немецкий. Но даже со словарём вряд ли смогу общаться с иностранцами.
— С немецким у меня порядок, вернее, это больше идиш, — улыбнулся Зельцер.
— Я вам могу помочь только с переводом на татарский и русский матерный, — добавил Акмурзин.
Посмеялись. А вообще, проблема незнания иностранных языков советскими гражданами имеет место быть. Это мне повезло с Лёшиной соседкой, которая говорила по-французски лучше большинства носителей языка. Ещё и я сам английский знаю. Но это всё в будущем, хотя каким-нибудь репетитором обзавестись не помешает.
* * *— Кто это? — странным голосом произнёс Самсон.
Оборачиваюсь и пытаюсь понять, куда он смотрит. Народ движется в сторону метро, и разглядеть кого-то в этой толпе проблематично.
— Люди идут домой с работы.
— Да нет, — отмахнулся друг, при этом не отводя взгляда от потока граждан, — Кто эта девушка, с которой ты вышел из здания?
Так. Понятно. Стеклянный взгляд Самсона прилип к одной рыжей особе, которая шла вприпрыжку и махала сумкой. Пузик наконец-то более-менее прилично оделась, по крайней мере, пальто на ней было весьма модного фасона. Да и сапоги тоже неплохие. Насколько я помню, именно качественная обувь является головной болью советских женщин. А за финские или югославские сапоги они заложат душу дьяволу. Шучу, конечно, но в обычных обувных магазинах ассортимент не впечатляет.
— Самсон? Ау, очнись! — щёлкаю пальцами перед лицом впавшего в ступор друга, — Если хочешь, давай вас познакомлю. Я предложил Оксане подвезти, но она к какой-то подружке собралась, ей на метро две станции.
— Оксана! — с глупой улыбкой отреагировал Сергей, потом начал отвечать скороговоркой, — Не надо беспокоить девушку. Вдруг она занята, и мы её отвлекаем. И вообще, нам же ехать надо.
Садимся в машину и двигаемся в сторону центра. Самсон сейчас работает недалеко, вот и заехал за мной по дороге. Заодно обсудим планы. Большую часть плакатов мы нарисовали, остались детали и слоганы. Но сегодня у нас знаменательный, и даже, пожалуй, решающий день. Помощник Фурцевой, которого она выделила для курирования моих дел, сообщил, что нас ждут в Пушкинском музее с эскизами плакатов. Если всё будет нормально, то нам организуют выставку.
Я от всех этих дел далёк. Но Серёга не на шутку перевозбудился. Вчера целый вечер пытал меня по телефону, какие работы брать. В итоге я на него рявкнул и сказал, что повезём всё. Оказывается, сейчас Пушкинский считается самой прогрессивной и передовой выставочной площадкой. Вот мой друг и начал дёргаться заранее. Для него это крайне важно — получить признание хоть в таком специфическом жанре. А то он постепенно переквалифицировался в оформителя, забыв про творчество.
Только про Пузик, Самсон забывать и не думал. Вместо работы приходилось отвечать на его эмоциональные вопросы, часто дублирующие друг друга. Видать, сильно зацепила его наша бобруйская валькирия. Надо их познакомить. Но заранее предупрежу обоих. Если лямур начнёт мешать работе, то кое-кто поедет следующим же поездом Москва — Минск заниматься творчеством в более спокойной обстановке.
Антонова узнаваема и сейчас. Волевое лицо, тяжёлый подбородок и причёска практически не изменилась. Но харизма от директора музея так и прёт. Только это не элемент давления, а наоборот — расположения к себе. Неординарный и очень приятный в общении человек.
— Я знаю, что такое пин-ап, — с улыбкой прерывает меня Ирина Александровна, — Давайте обойдёмся без прелюдий. Показывайте, что привезли.
Такой подход мне нравится. Не надо терять время на объяснение и прочую информацию. Заодно видно делового человека, который ценит время. Мы сразу начали выкладывать на большой стол плакаты. Большая часть у нас была связана с пропагандой здорового образа жизни. Кроме осуждения пьянства, мы добавили тему занятия спортом. Естественно, на наших плакатах были изображены красивые молодые люди, в основном девушки.
— Что я могу сказать, — произнесла директор, когда просмотрела все наши работы, — Неплохо нарисовано. Но весьма провокационно, и лозунги ваши совершенно неприемлемы. Понятно, что вы украли идею у американцев. Но она совершенно не подходит для советских граждан.
Услышав сентенцию про воровство, я сначала внутренне вскипел, но сразу успокоился. Не отвечая на фактическое оскорбление, пинаю по ноге зависшего Самсона и начинаю собирать наши рисунки.
— Даже не будете отстаивать свой труд, — усмехнулась Антонова.
Блин. Ну вот почему ко мне недруги липнут, как мухи к клейкой ленте? Хотел ответить максимально грубо, но потом одумался.
— Выставку мы можем организовать в Политехе или ином порядочном зале. Ну уж точно не здесь, где нас обвиняют в плагиате. Демонстрируйте своего клоуна Пикассо — зачем вам развиваться? Народ и так прибежит ворота ломать.
— А ну, стоять!
Не думал, что эта хрупкая женщина может так кричать. Самсон так вообще подпрыгнул от неожиданности.
В общем, ругались
